Что-то холодное упало мне на щёку и растаяло в горячей слезе. Я подняла голову. Шёл первый снег, значит, пришло время забывать... В отчаянии моя рука полезла в сумку и наткнулась на коробочку. Как же мне хотелось немедленно выкинуть её под колёса проезжающих машин, чтобы увидеть, как они раздавят это лживое сердце. Но там, в коробке, что-то отчаянно стучало и билось так сильно, что оглушало меня своим грохотом: "Это я ― Эрик, настоящий Эрик..."
И я передумала. Бросив прощальный взгляд на обнимающуюся парочку, быстро направилась не домой, а в соседний магазин, чтобы через несколько минут выйти оттуда с завёрнутым в упаковочную бумагу зеркалом для ванной. Спешила, почти летела, не замечая нарастающего снегопада и собственных слёз.
Дома я довольно быстро справилась с работой, и через каких-то полчаса в ванной висело новое зеркало, до боли напоминавшее бабушкино. Я не колебалась, повторяя как заведённая: "Пора, наконец, покончить с этим безумием", ― быстро достала коробочку и, вынув из неё снова остывший шарик, с размаха ударила им по новому зеркалу: "Прощай, Эрик! С меня хватит!"
И с ужасом смотрела, как шарик мгновенно растворился на зеркальной поверхности, пробежав по ней серебристой волной. И на этом всё кончилось. Зеркало не пострадало и бесстрастно отражало мою отчаявшуюся, зарёванную физиономию. Я уткнулась в него лбом и тихо всхлипывала:
"Прости меня, Эрик. Вернись назад, пожалуйста..."
Но запоздалое раскаяние не помогало. Умылась холодной водой, а потом, совершенно обессиленная, сгорбившись, вышла из ванной. Не помню, что делала этим вечером ― перед глазами стоял Эрик в кафе, обнимавший свою будущую жену ― в этом я была практически уверена.
"Бабуля, я опоздала и прозевала своё счастье ― прошляпила, проворонила, дурёха набитая! Вот такая у тебя невезучая внучка..." ― бормотала себе под нос, заходя в ванную перед сном, и охнула, схватившись за горячую трубу, чтобы не упасть. По новому зеркалу бегали уже знакомые мне паутинки. Замерев и, кажется, даже забыв, что надо дышать, ждала продолжения...
Зеркало помутнело, а потом в нём появилась обычная современная комната: большое окно, занавешенное светлыми шторами. Рядом ― стол с аккуратно разложенными стопками книг, настольная лампа и открытый ноутбук, за которым работал Эрик. И хоть я видела только его спину в чёрной футболке и взлохмаченную голову ― была уверена, что это он.
Не помня себя от радости, тихо его окликнула. Потом громче, но он не услышал и не обернулся. Понятно, всё, как и раньше ― звука не было. Я подошла вплотную к зеркалу и осторожно положила на него руки. Серебристая волна пробежала по "экрану" и перекинулась на меня. Открыв от изумления рот, смотрела на свои руки, увитые нитками жемчуга, пышное платье с длинными кружевными рукавами и юбкой до самого пола, почувствовала, как уши оттягивают массивные серьги...
Руки словно прилипли к зеркалу, я беспомощно сверлила взглядом широкую спину современного Эрика и повторяла:
"Эрик, оглянись, пожалуйста. Со мной что-то не так, кажется, я совсем другая..."
Но он не услышал моего призыва, встал, закрыл крышку ноутбука и вышел. А я так и осталась у зеркала, уставившись на небольшую картину, спрятанную раньше за ноутбуком. Старинная, в позолоченной деревянной рамочке. Но я её уже видела, ведь на ней была изображена хорошо мне известная Варвара собственной персоной ― в банном полотенце с собранными мокрыми волосами. Картина моего Эрика... Как она оказалась здесь?
В этот момент в комнату вернулся он, собрал со стола книги, развернулся и посмотрел прямо на меня. Его глаза испуганно расширились, прямо как в нашу первую встречу, когда Эрик был ещё мальчишкой. И я подумала: "Ну, держите меня семеро, сейчас под стол полезет..." Но новый Эрик просто отошёл назад, уронив книги на пол.
Мои руки в кружевах внезапно "отпустило", и "наваждение" прошло, я снова была в длинной старенькой футболке с надписью ― "Берегите природу, мать вашу...", но ясно поняла, что Эрик видит меня именно в старинном платье. Как же хотелось закричать: "Да что с этим проклятым зеркалом? Что оно творит, зачем это искажение реальности? Хочет ещё больше всё запутать, хотя и так дальше уже некуда..." Теперь для него я выглядела человеком из другого времени, а, может быть, и мира.
Эрик, или кто-то невероятно на него похожий, не спускал с меня глаз и, не зная, что делать, я помахала ему рукой и постаралась улыбнуться. Но он мне не ответил. Его брови нахмурились, словно он лихорадочно пытался что-то вспомнить и, кажется, это ему удалось, потому что губы прошептали "Варя" ― это не сложно было понять даже без звука ― и рванулся к зеркалу. А оно, по закону подлости, немедленно погасло, оставив меня так и стоять перед собственным отражением с поднятой в приветственном жесте рукой...
Недолго полюбовавшись на своё растерянное лицо, я развернулась и пошла спать. Но сон ко мне по понятной причине не шёл. В голове всё смешалось: новый Эрик и его невеста, я ― в старинном наряде, картина из того мира, внезапно оказавшаяся здесь, и радостные, полные узнавания глаза человека, который просто не мог быть тем, другим, похитившим моё сердце ...
Я так и не поняла, что же это было, и уснула далеко за полночь, уткнувшись в подушку. А утром обнаружила серебристый шарик в коробочке, словно и не вынимала его оттуда. Все мои многочисленные попытки "вернуть" шарик в зеркало ― заканчивались отчаянием и слезами. Наконец, я смирилась, но каждый вечер в одно и то же время приходила к кафе и смотрела на встречающуюся парочку. Видно, это было их постоянное место.
Конечно, надо было бы решиться и пойти туда, чтобы поговорить с ним... Но я так и не смогла преодолеть себя и продолжала наблюдать за ними из-за оконного стекла. Ну что бы я сказала этому Эрику? Ведь то, что со мной происходило, было так невероятно, что я всё чаще думала о моей "поехавшей крыше". Это многое бы объяснило, даже если и "не всё", то хоть что-то. Но бросить глупую слежку не могла, ведь падающий вечером снег утром таял, а я так хотела снова увидеть Эрика...
Наступил канун Нового года. Я решила встречать праздник одна, да и настроения развлекаться ― совсем не было. Открыв под бой курантов бутылку шампанского, выпила бокал и, быстро одевшись, выбежала на улицу смотреть фейерверк. Недалеко от дома собралась веселящаяся компания, и я потихоньку примкнула к ней. Одиночество в праздник оказалось совершенно невыносимым.
Смотрела на радостных и не очень трезвых людей, дружными криками встречавших каждый залп салюта, и улыбалась вместе с ними, пока мои глаза не встретились с его взглядом. В двух шагах от меня стоял Эрик. Один, без своей вечной спутницы. Куртка на нём была расстёгнута, кудри трепал неслабый ветерок, а он смотрел на меня счастливыми глазами и что-то говорил.