Олег сидел на диване и смотрел на картину. Бабушка тоже повернула голову.
- Знаешь, не люблю я эту картину. Всю жизнь не люблю, а выбросить рука не поднимается.
- А почему ты ее не любишь? - сонным голосом спросил Олег.
- Я тебе скажу, но ты не смейся надо мной, - бабушка вздохнула. - Как у нас эта картина появилась, так вскорости и охладел ко мне Платоша. Сядет, бывало, против картины и все на эту женщину смотрит. Часами мог сидеть. Если меня в комнате не было, он с ней разговаривал. Я тихонько за дверью или летом под окном раскрытым стану и слышу: он ей то в любви объясняется, то жалуется на жизнь. А со мной за целый день слова не скажет. С работы домой идет, нигде не задерживается, но не ко мне, не к ребенку, а к картине этой. Однажды, его дома не было, я села и стала на картину смотреть. Долго смотрела, и показалось мне, что женщина эта то брови нахмурит, то губы приоткроет. Знаешь, такое бывает, когда долго в одну точку смотришь. Но мне жутко так стало, я взяла картину и отнесла в бурьян возле балки. Думаю, не зря ее выкинул прежний хозяин. Платон как пришел, как увидел, что картины нет, боже, что он мне устроил. Как он на меня кричал! Я сначала сказала, что продала картину, он готов был бежать за ней и платить любые деньги, лишь бы вернуть назад. Мне бы тогда смолчать, может, и забыл бы он об этой картине, а я, глядя, как он убивается, возьми да сажи, где она. Платон бегом побежал, принес картину, повесил на место и рад радешенек. Через два года война началась. Уходил Платон на фронт и мне строго-настрого наказывал не сына беречь, а картину. В самом начале войны подбил дед твой в бою три немецких танка, фронт от нас еще далеченько был, дали Платону отпуск. Приехал он на четверо суток. И опять на меня без внимания, а все около картины сидит. Утром на четвертый день я с базара вернулась, а Платона нет. Шинель его, мешок вещевой на месте, а самого нет. Я вначале думала, что вышел куда, но он так и не нашелся. Папа твой еще маленький был, ничего сказать не мог, да и спал он, когда я с базара вернулась. Приходили ко мне из военкомата, еще какие-то люди в форме, допытывались, куда я мужа спрятала, но вскоре фронт подошел к нашему городу, и не до Платона стало военкомату. Город был два года в оккупации, но наш домишко стоял в таком месте, что немцы ни разу сюда не наведались. Я тоже дальше клинчика - так наш местный базарчик назывался - да магазина местного никуда не ходила. А в войну перебивалась тем, что было у меня рукомесло: шить да вязать сызмальства умела. Оно война то война, а голым ходить не будешь. Новое взять негде, вот бабы местные и несли ко мне мужнины костюмы да рубахи, а я вещички эти на их детишек перешивала или им самим из брюк юбку делала, из пиджака жакет. Платили мне продуктами, у кого что было, так мы с Митенькой и пережили это время. Летом еще огородик выручал. После войны о Платоне уже не вспоминали, а я не напоминала. Не ходила просить уголь да дрова как жена фронтовика. Так я и не знаю, где Платон делся, но вот вчера ночью сон мне странный приснился. Вроде бы Платон такой, каким я его помню, прощение у меня просит, а я его спрашиваю: "Где же ты живешь?", он мне и отвечает: "За рекой, в крайнем домишке, его почти и не видно, только край крыши". Я уже и встать не могу, а картину эту никогда подробно не рассматривала. Посмотри, Олежек, есть там край крыши или мне все померещилось?
Олег хотел встать с дивана, но такая дрема одолела его, что он только сказал:
- Ой, бабушка, давай завтра посмотрим, - и заснул здоровым крепким сном.
А на завтра не было уже у него бабушки.
После похорон Олег вернулся на спортивную базу и продолжил тренировки. Приехал он в город уже в сентябре. За это время родители привели в порядок бабушкину квартиру, выбросили старую мебель и старые вещи, купили все новое, и только картину мать оставила.
- Это уже антиквариат, она, наверное, больших денег стоит. Пусть повисит, а найдется покупатель - продадим.
- Никогда я эту картину не любил, - сказал отец. - Все мне казалось, что движется на ней что-то: то конь ноги переставит, то всадница мне головой кивнет. Я поэтому и дома один никогда не оставался. Я бы ее хоть сейчас куда дел.
- Пусть повисит. Олег сам решит, что с ней делать, - сказала мать.
Олег вошел в бабушкину, а теперь свою квартиру. Ничего здесь уже не напоминало о прежней хозяйке. Все бабушкины вещи исчезли. Остались только напольные часы и картина. У Олега была свободная неделя, и он решил отдохнуть, отоспаться, почувствовать себя взрослым человеком с собственной квартирой.
На следующий день Олег, убирая в комнате, бросил взгляд на картину и вдруг почувствовал, что что-то в ней не так. Он подошел ближе и стал рассматривать сначала женщину на переднем плане. Они смотрели глаза в глаза - молодая женщина с портрета и юноша в спортивном костюме. Олегу показалось, что губы всадницы тронула улыбка, и конь переступил с ноги на ногу. Но его больше всего поразил осенний пейзаж, а раньше, вроде бы было лето. Но, может, так ему казалось в детстве: он ведь никогда не рассматривал картину вблизи, а всегда с дивана, стоящего у противоположной стены. Ему помнилось, что всадница одета в вишневое открытое платье, а сейчас на ней была вишневая теплая жакетка. Олег присмотрелся к заднему плану и увидел, что действительно из-за крайнего строения выглядывает край крыши еще одного дома.
- Чертовщина какая-то, - он отошел от картины и больше не смотрел на нее.
Остаток года прошел в тренировках и подготовке к зимней сессии: Олег учился в физкультурном институте. На Новый год он позвал к себе веселую компанию и приводил квартиру в порядок. На улице снега не было: обычная предпраздничная погода с растоптанной грязной снежной кашей на тротуаре, которая подмерзает ночью и оттаивает днем. Олег взял недавно купленную метелочку и, подойдя к картине, выронил ее из рук от удивления. За рамой была зима, речка скована льдом, крыши, земля, деревья укрыты белым снегом. Всадница в вишневой короткой шубке как-то по-новому улыбалась Олегу. Как зачарованный смотрел он на таинственную картину. В это время зазвонил телефон, и один из друзей отказался от приглашения: он достал билет во Дворец студентов. В течение часа все сокурсники, приглашенные на встречу Нового года, извинились и отказались прийти. Олег был почему-то рад этому. Он решил остаться один и разобраться с диковиной картиной. Когда стемнело, Олег выключил свет и увидел, что на картине в домах и в замке светятся окна. Всадница тронула поводья, и конь подошел к самой рамке. Олег даже отпрянул. Всадница протянула руку для поцелуя, сняв с нее телесного цвета перчатку. Кисть натуральной величины вышла за пределы картины. Это было непостижимо: уменьшенное изображение женщины на полотне и живая теплая кисть со старинными перстнями и кольцами на пальцах. Олег поцеловал нежную душистую кожу, рука втянулась обратно в картину, и всадница поманила его пальцем. Олег испуганно отшатнулся.