— Я запер своего родного брата…
Собственный голос казался каким-то чужим… потусторонним. Таким повзрослевшим и серьёзным… Илья провёл дрожащими пальцами по холодной щеке, стирая с себя бисер капель. Это были не слёзы, а всего лишь бездушные осадки неба. Хоть в глазах и щипало, но настоящие слёзы были полностью выплаканы из-за обычного страха. Животным инстинктом, жаждой жить… теперь же это звериное качество заменилось на людской страх — перед будущим, перед жизнями остальных. Родители умерли, теперь их ждал детский дом и новая жизнь… Вот только Селиван был заперт здесь, привязан к этому дому, и Илья уже прекрасно знал, что никогда не осмелится открыть дверь, чтобы выпустить его… Не потому, что парень боялся за свою жизнь, а потому, что понимал, что в таком состоянии брат натворит много ужасных вещей, и его возненавидят за ни за что. Его захотят уничтожить как дикого зверя, не видя в нём несчастного мальчика, каким он являлся. Пока вторая половина сердца юноши была заперта в подвале — он никогда не уйдёт отсюда.
Илья подполз к двери. Уши резала убитая тишина, и парень всё бы отдал, лишь бы только Селиван вновь начал яростно стучать и выть раненым зверем.
— Вань… — хрипло прошептал парень, усаживаясь возле двери. — Ваня…
Рука сама потянулась к лому, державшему дверь закрытой. Но, прикоснувшись к безжизненному железу, одарившему с ног до головы парня своим безысходным холодом, Илья отпрянул. Откроет дверь — его разорвут на кусочки. Если же он будет продолжать держать её закрытой — разорвётся на кусочки утомлённая горем душа. Этот подвал был самым отвратительным местом… он был настолько мал, что жить в нём было просто невозможно. «Должен держать родного брата… там…» — Мелкая дрожь охватывала всё тело только от ужасающей мысли.
— Я пойду поищу тебе поесть… — наконец прохрипел Илья, вставая на дрожащие ватные ноги. — Я быстро… о-обещаю…
Одинокое здание, окружённое непроходимым лесом, словно хищно улыбнулось. Его крыши едва касалась пелена чёрного неба, на котором до сих пор господствовала бледная, как смерть, луна. Сумерки даже и не думали уступать место тёплому рассвету… Даже лесные звери, почуяв опасность, спрятались не только от недавно ходившего здесь чудовища, но и от длинной, перетекающей ночной реки, попадавшей всё время в одно и то же русло — в своё начало. Эта река рассекала пополам небо, наделяя его слепой темнотой людских грехов.
Илья, придерживаясь стены, добрёл до парадного входа. В какой-то момент этот чёртов дом, лишивший его единственного выжившего близкого человека, показался настолько родным и знакомым, что на миг почудилось, что когда-то парень уже видел эти места… и не раз. Что он уже ходил по этой чёрствой земле, щупал эти бездушные стены… Откуда это странное дежавю?
Парень осторожно поднялся по лестнице и приоткрыл дверь. Внутри заброшенного здания было всё так же тихо и мрачно. Бесконечный коридор хранил в себе бессчётное количество дверей, ведущих в самые разные комнаты. «Зачем мне искать здесь еду, когда здесь всё и так просрочено? — попытался сквозь кислую улыбку, напоминающую скорее судороги, пошутить юноша. — Разве что надеяться найти консервы с вековым сроком годности…»
Илья начал поиск кухни. Все комнаты не были похожи на предшествующие и следующие — все разнообразные, неповторимые. Где-то было много изысков, а где-то — совсем ничего, только пустые стены, даже без рамок, как в коридоре. Именно рамки почему-то пугали парня больше, чем весь зловещий дом. Они показывали отсутствие личности данной конструкции, словно здесь никогда не было людей…
Одно из помещений привлекло юношу своей креативностью и… некой долей присутствия жизни. Стены были оклеенны в полосатые ало-оранжевые обои, на которых висели различные плакаты с яркими названиями и рисунками. «Добро пожаловать в театр «Оборотни» — в место, где вы окажетесь не в зрительном зале, а станете участниками событий и окунётесь в атмосферу, способную покорить даже чёрные сердца!» — яро высвечивалось на одном из постеров, где был изображён весь состав актёров. Все счастливые, с лучезарными глазами и одетые в пёстрые костюмы, словно попугаи. Помимо заметных плакатов, по полу были разбросаны обрывки газет с одним и тем же заголовком и текстом. Хоть это было и вычурное помещение, но единственное, где лампочка излучала сильный источник света, озаряя блеском комнату. Это было довольно странно, что она горела, несмотря на многие годы незатрагиваемости этого дома человеческой рукой. Столько лет прошло, а свет в этой комнате до сих пор сохранялся… и только здесь.
От давно не виденного мерцания Илья зажмурил глаза и прослезился от жгучей боли. Через некоторое время, когда они наконец смогли привыкнуть к свету, парень продолжил осмотр. Он аккуратно подошёл к одной из вырезок газеты и, подняв её с пола, прочитал статью.
Финальная баллада театра «Оборотни»
После трагичной смерти главы актёрской труппы, Виктора Владимировича Алмазова, театр «Оборотни» поставит последний спектакль, являющийся их самым главным достоянием. Спектакль «Баллада о мальчике и оборотне» — главное достоинство театра, которым гордился Алмазов, по словам самих актёров. Сам спектакль пройдёт в последний раз на сцене, а после труппа распадётся. Как бы этого ни хотели многие их зрители, но именно такая судьба всеми полюбившихся «Оборотней».
— Виктор Владимирович был единственным человеком, который заставил нас вжиться в свои роли настолько, что мы едва отличали реальность от постановки, — даёт комментарий один из актёров труппы. — Он был замечательным человеком, однако и у него были свои изъяны. Он ненавидел, когда всё идёт не по сценарию. Если мы что-то забывали, говорили не то слово — он жестоко наказывал всех нас, а не только провинившегося. Иногда доходило до такого насилия, что после некоторые из нас едва могли ходить. Но именно это и помогло нам настолько вжиться в роль. Он был сумасшедшим гением. Без него никто из нас не представляет «Оборотней». Поэтому в дань его памяти мы решили поставить его самый любимый спектакль, которым он очень гордился.
Надеемся, что их последняя баллада перед всем миром пройдёт удачно. Нам остаётся пожелать им только ни пуха ни пера.
Илья судорожно сглотнул. Вполне могло быть, что этот дом принадлежал когда-то этому самому Алмазову, вот откуда всё это. Но кто сделал так много вырезок из газет об одной и той же статье и разбросал по полу? Та самая труппа актёров? Если они жили здесь, то это и объясняет так много комнат в одном ничтожном здании.
Парень продолжил осмотр. От слабого света, казавшегося мощнее даже солнца, невольно резало глаза, и Илья шипел от страданий. Тьма стала ему такой родной и знакомой, что уже не пугала своим отсутствием и веющей безысходностью. Свет стал заклятым врагом. Хоть это и звучало странно, но юноша смирился со всем ненормальным, что только встретилось ему за эту ночь. Он хотел умереть, ждал, что сзади выпрыгнет монстр и разорвёт его на кусочки, даже готов был отдаться на растерзания Селивану… но какого будет брату, когда он придёт в себя? Ему наверняка будет настолько больно, настолько тоскливо и ненавистно по отношению к самому себе, что он покончит с собой. А этого Илья просто никак не мог допустить.
Секретарь, стоявший в углу комнаты, напоминал собой полукруглый стол со множеством ящичков и полок, где аккуратно были расставлены книги. В самом центре красовалось овальное зеркало, заточённое в красивую золотистую раму с вычурными узорами. Своё отражение Илья признал с трудом. На него пялился тощий грязный мальчишка с выпученными серыми глазами и растрёпанными волосами, покрытыми ещё не сошедшим дёрном. Одежда была разорвана в некоторых местах и напоминала скорее лохмотья. Но приводить себя в порядок стояло для парня на самом последнем месте. Сейчас надо бы изучить дом и найти еду…
В глаза бросилась сверкающая книга в серебряной обложке. Искусный художник нарисовал великолепный рисунок, где под одиноким раскидистым деревом плакала тень маленького мальчика, стоявшего рядом с незаметной могилкой… Сами ветви дерева переплетались, и издали можно было понять, что они изображали силуэт черепа. И сверху возвышалась кровавая луна, придавая печальным событиям больше трагизма. На самой обложке, над ветвями деревьев, красивыми каллиграфическими буквами с завитушками было выведено название: «Баллада о мальчике и оборотне».