Я переложил руку Флара с себя на кровать и перевернулся, устремляя взгляд в потолок. Перед глазами стояло мёртвое лицо Спауза, каким я видел его в той капсуле. Неужели он настолько опасен? Настолько, что нужно было уничтожать всё, с чем он соприкасался? Этот «род», о котором твердил Оркид, — что это? И всё такое прочее.
Следующий день оказался прямым продолжением дня предыдущего.
Инопланетянин выглядел подавленным. Я сделал вид, что не замечаю этого: не буду навязываться с расспросами, пусть сам скажет, если захочет. Почти уверен, что это из-за нашей вчерашней стычки насчёт мёртвых членов станции. Вряд ли бы он успокоился так быстро.
— Саймон, — вдруг сказал Оркид.
— Да? — отозвался я, поёжившись: уж слишком серьёзным было его лицо.
— Нам нужно поговорить, — решительно заявил инопланетянин и дёрнул кресло, ставя его напротив моего.
— Это я уже понял. О чём поговорить?
— О том, что происходит. — Оркид сплёл пальцы в замысловатую фигуру.
— «Происходит»? — переспросил я.
— Да… о том, что со мной происходит, — скороговоркой выпалил он.
Я насторожился.
— Даже не знаю, как всё это сказать… — Кончики его ушей порозовели, а лицо покрылось пятнами. — Но со мной происходит что-то… странное такое.
— «Что-то»? — переспросил я.
Инопланетянин кивнул. Ненадолго воцарилось молчание. Оркид сплетал и расплетал пальцы, покачиваясь на кресле, я ждал.
— Понимаешь… я даже сам не понимаю, но… — Он сделал беспомощный жест.
— Ты не заболел? — встревожился я.
— Нет, не думаю… но… — Юноша резко хрустнул пальцами и выдал: — Это всё из-за тебя.
— Из-за меня?! — вполне обоснованно изумился я.
— Нет, не то! Я просто… никогда не чувствовал такого. Я… я странно на тебя реагирую.
Картина, кажется, начала проясняться.
— «Странно» — это как?
— Не знаю. — Он вздохнул и поднял на меня глаза. — Как будто ищу что-то, а сам не знаю что. И сердце! Оно так странно бьётся, когда я к тебе приближаюсь. И я… я не знаю, Саймон, никогда такого не было. Думаешь, со мной что-то не так? Я болен? — Он испуганно ждал ответа.
— Нет, не думаю. — Я сжал лоб, пытаясь подобрать слова. — И я, в общем-то, тоже.
— «Тоже»? — Флар подался вперёд.
— Э-э… странно себя чувствую… как и ты, — промямлил я, заливаясь краской.
Его глаза заблестели.
— Ты серьёзно?
Я кивнул.
— Значит, это «это» («it»). Не иначе.
— «Это» — что? — не понял я.
— Ну, «это», — сияя, повторил Оркид. — Это самое! Ну как ты не понимаешь! Когда так странно, но хорошо. И если у нас обоих… «это», понимаешь?
— Э-э…
— Теперь я точно знаю! — Он весь светился. — Не думал, что это и со мной случится. Я только слышал о таком… но никогда не чувствовал.
— Я тоже… если мы говорим об одном и том же.
Флар быстро подъехал ко мне на кресле и сжал мою руку:
— А давай мы попробуем «это»? Прямо сегодня?
Я подскочил:
— Что?!
— Ты когда-нибудь делал это?
— Нет. А ты?
— Что ты! Если бы я сделал это до свадьбы, меня бы пикировали моментально.
— Чего? — не понял я.
Оркид не ответил. Я подумал, что переводчик просто неправильно перевёл его слова.
— Но… раз я последний из своего рода, думаю, можно, — заключил инопланетянин. — А ты как думаешь?
Я только кивнул. Я вообще смутно представлял что и как, но признаваться не хотелось.
— Значит, сегодня вечером, да?
— Да.
Флар встал, прошёлся по отсеку, поглядывая то в иллюминатор, то на меня, потом остановился и спросил:
— И… ты говорил, что тебе нравятся цветы?
— Ещё бы! — воскликнул я, вспоминая фотографии.
— Тогда… я покажу тебе свой цветок, — понижая голос, добавил Оркид.
— «Цветок»?! — Я обалдело посмотрел на него.
Инопланетянин опять не ответил. Ошибка переводчика?
Я ждал вечера со смешанным чувством нетерпения и страха. Как-то всё это… странно. Вот уж слово прицепилось, но иначе и не скажешь.
Я слышал, конечно, о таких вещах, но не думал, что мне выпадет случай на практике, да ещё и с инопланетянином.
Оркид меня сторонился; когда мы столкнулись в дверях кухни, мы оба покраснели, хотя смущаться причин и не было: мы ведь ещё ничего такого не сделали.
И вот наступил вечер.
Я заглянул в спальный отсек. Оркид сидел на краю кровати, сосредоточенно ковыряя пальцем заклёпку на сапоге, и так был поглощён собственными мыслями, что не заметил меня.
— Флар? — позвал я.
Инопланетянин вздрогнул и посмотрел на меня. Сейчас мне показалось, что его глаза были светлее обычного: в них разливалось что-то янтарное, что-то необычное, но очень притягательное.
— Э-э… — Я чувствовал себя дураком, потому что не знал, что делать дальше. — А ты… как вообще всё это делается?
— Думаю, сначала нужно раздеться, — серьёзно ответил Оркид, обеими руками заправляя свои золотистые волосы за уши.
— А, точно.
Молчание.
— Только давай сначала ты, — искоса взглянув на меня, добавил Флар.
— Хорошо.
Наверное, он стеснялся делать это первым. Как будто я не стеснялся! Но я не подал виду и стал раздеваться, притворяясь, что меня это ничуть не смущает. Защитный костюм почему-то намертво прилипал к телу, отказываясь сниматься (вспотел я, что ли?), но я всё-таки стащил его и остался в одном белье.
— Совсем раздеться, — пробормотал Оркид едва слышно, и кончики его ушей вновь покраснели.
Остаться нагишом под его внимательным взглядом… Инопланетянин разглядывал меня с любопытством, как разглядывают какую-нибудь неизвестную науке букашку. Весь его вид словно бы говорил: «А это что у него там такое?»
Я прокашлялся и, прикрываясь ладонями, сказал:
— Теперь ты.
— Ладно. — Оркид встал и отошёл в угол. — Только я должен предупредить тебя, что у меня… я несколько отличаюсь от тебя… от твоего рода.
— То есть? — Я заморгал.
Флар отвернулся лицом к стене и стал раздеваться. Соскользнул с плеч защитный костюм, открылась спина с ярко выраженным позвоночником. Волосы рассыпались, закрывая лопатки. Ничего такого, вот только кожа необычная — тонкая, почти прозрачная, все венки видны как на ладони. Они пульсировали и окрашивали кожу в матовый цвет. Оркид медленно повернулся и пробормотал:
— Вот.
Я смотрел во все глаза. Юноша сложил руки крест-накрест на груди, закрываясь от моего взгляда. Ничего необычного я поначалу не заметил: такая же матовая кожа, как и на спине, розоватые соски, проглядывающие из-под его ладоней, узкая ямочка пупка, а дальше…
А вот дальше было именно то, о чём он говорил.
Внизу живота, абсолютно лишённого волос, было три округлых бугорка: тот, что в центре, — больше остальных, пересечён несколькими продольными полосами чуть темнее всей кожи, с пульсирующими и окрашивающими его в красноватые тона венками; и два маленьких бугорка телесного цвета.
— Что это? — непроизвольно вырвалось у меня.
Оркид вспыхнул:
— Тебе кажется это уродливым?
— Нет! — поспешно возразил я. — Просто это действительно отличается от моего… э-э… как ты и говорил. Так это…
— Это цветок.
Я воззрился на Флара с ещё бо́льшим удивлением:
— Что ты имеешь в виду?
— Это цветок, — повторил инопланетянин. — На моей планете цветы и мой род образовали симбиоз. Понимаешь? Как микориза.
— Не понимаю, — честно признался я.
— М-м-м… Это мой цветок, и он распускается, когда делаешь «это». Вот что я имел в виду, когда говорил, что покажу тебе сегодня мой цветок, — сказав это, Оркид наклонил голову, поглядывая на меня глазами, которые теперь точно стали янтарно-жёлтыми.
— Ничего себе… — ошеломлённо проговорил я, не отрывая взгляда от «цветка». — Я даже представить не мог… Можно?
Оркид кивнул, и я осторожно коснулся центрального бугорка. Пальцы ощутили непривычный жар: должно быть, температура в этой области была повышена.
— И какой он? — с любопытством спросил я.
Инопланетянин пожал плечами: