В профиль он был похож
на большую поседевшую морскую свинку. --Оченьрад,--сказал
Ганин.--Когда же вы едете? Но Алферов не дал старику ответить
и продолжал, дергаяпопривычкешеей,тощей,взолотистых
волосках, с крупным прыгающим кадыком.
-- Ясоветуювам здесь остаться. Чем тут плохо? Это, так
сказать, прямая линия. Франция скорее зигзаг, а Россия наша, та
-- просто загогулина. Мнеоченьнравитсяздесь:иработать
можно, и по улицам ходить приятно. Математически доказываю вам.
что если уж где-нибудь жительствовать...
-- Нояжеговорю вам,-- мягко прервал Подтягин,-- горы
бумаг, гроба картонные, папки, папки без конца! Полки подними
такиломятся.Иполицейскийчиновник,покаотыскалмою
фамилию, чуть не подох от натуги. Вы вообще неможетесебеи
представить(присловах"ипредставить"Подтягинтяжело и
жалобно повел головой), сколькочеловекунужноперестрадать,
чтобыполучитьправо на выезд отсюда. Одних бланков сколько я
заполнил. Сегодня уж думал -- стукнут мне выездную визу...
Куда там... Послали сниматься, а карточкитольковечером
будут готовы.
-- Оченьвсе правильно,-- закивал Алферов,-- так и должно
быть в порядочной стране. Тут вам нероссийскийкавардак.Вы
обратиливнимание,например, что на парадных дверях написано?
"Только для господ". Это знаменательно. Вообще говоря,разницу
между,скажем,нашейстранойиэтойможнотаквыразить:
вообразите сперва кривую, и на ней...
Ганин, неслушаядальше,обратилсякКларе,сидевшей
против него.
-- МенявчерапросилаЛюдмилаБорисовнавам передать,
чтобы вы ей позвонили, кактольковернетесьсослужбы.Это
насчет кинематографа, кажется.
Кларарастерянно подумала: "как он это так просто говорит
о ней... Ведь онзнает,чтоязнаю..."Онаспросиларади
приличия: -- Ах, вы ее вчера видели?
Ганинудивленнодвинул бровями и продолжал есть. -- Я не
совсемпонимаювашугеометрию,--тихоговорилПодтягин,
осторожносчищаяножикомхлебныекрошкисебе в ладонь. Как
большинствостареющихпоэтов,онбылсклоненкпростой
человеческой логике.
-- Дакакже,этотакясно,-- взволновался Алферов,--
вообразите..
-- Непонимаю,--твердоповторилПодтягини,откинув
слегкаголову,всыпалсобранныекрошкисебе в рот. Алферов
быстро развел руками, сшиб стакан Ганина. -- Ах, извините!.. --
Пустой,-- сказал Ганин.
-- Вы не математик, АнтонСергеич,--суетливопродолжал
Алферов.-- А я на числах, как на качелях, всю жизнь прокачался.
Бывало, говорил жене: раз я математик, ты мать-и-мачеха...
ГорноцветовиКолин залились тонким смехом.