Беседуя с ним на отвлечённые темы и по существу, я плавно переходил к основной цели его приезда, а именно получению доли наследства.
- Дядя успел перевести все активы в билеты, - сказал я, доставая сложенную втрое бумагу, - и завещал нотариальным актом, совершённым ещё за неделю до смерти, весь капитал мне и своему брату. А так как Леонтий Николаевич, царство ему небесное, скончался, то его деньги принадлежат тебе.
- И какая там сумма? - спросил Саша.
- Внушительная, - ответил я. - Двадцать пять тысяч франков.
- К чёрту деньги! - вдруг сказал Саша. - Расскажите, как умер дядя?
- Его отравили. Кто-то подкупил слугу, и тот подмешивал дяде яд в чай.
(здесь наброски будущих глав)
Жизнь человеческая - это не мечта, не сон или грёза, не страсть к испытанию наслаждения и блаженства. Она великий дар провидения. И если вовремя не почувствовать это, то, ухватившись за этот дар, как за игрушку, игрушечную жизнь и получишь, без тяжкого страдальческого креста, и, как следствие, без награды. Лишь набравшись жизненного опыта, можно осознать, что дар этот стоит принимать с покорностью, даже с трепетом, ибо это есть драгоценный залог, который когда-нибудь придётся возвратить в чистоте и целостности с чувством исполненного долга. Ведь как выразить человеческое достоинство, как понять, что сила заключается в слабости, величие - в ничтожности, а бесконечность - в ограниченности? Только принимая законы вечной премудрости. Без усилий нет заслуги, без борьбы нет победы. Два пути ведут человека к его цели: путь понимания действительности и путь чувства окружающего мира, и благо ему, когда они сливаются в путь деятельности! Безгранично поприще деятельности человека: едва осознаёт он своё бытие, едва почувствует свои силы, и ему, юному созданию мира, вся вселенная раскрывает свои сокровища и, покоряясь могуществу его мысли, снаряжает всеми орудиями, нужными ему для совершения подвига. И если, прислушиваясь к себе, человек различает какой-то таинственный зов, манящий его подобно колокольчику феи, в туманную, неизведанную даль, - он словом, пером, кистью, резцом, звуками музыки вызывает из своей души новые миры, полные очарования и жизни. Он углубляется в природу, допытывается её тайн и раскрывает их людям, как когда-то Прометей, в живом знании. Он честным, бескорыстным трудом, благородным призрением личных выгод, готовностью самопожертвования в деле правды водворяет добро, которое назначило провидение для его деятельности, во имя самой жизни. И если ему препятствуют, то он берёт в руки меч и своей волей и делом доказывает всю правоту мироздания.
Дул холодный и сырой ветер. Только здесь, на Смоленской земле, возможны такие перипетии, когда ещё с утра нещадно палило солнце, и пот градом катился по лицу, как уже через пару-тройку часов природа решила всё переиграть. Капли дождя мешались с дорожной пылью, готовые превратиться в маленькие грязные лужицы, одежда на мне ещё не промокла, но на спине, и особенно на плечах, уже ощущался некий дискомфорт. Пройдёт совсем немного времени, и если я не найду укрытие, эти места одежды промокнут до нитки. Пришлось возвращаться в лес. И в ту же минуту во мне возникло ощущение, что убежать от самого себя никак невозможно. Всё сделанное мною за этот год оказалось тщетно. Даже если я вооружу полк новыми винтовками, глобально ничего не изменится, и это как та иллюзорная защита из еловых лап на шалаше, - куда я иду, - лишь на время. Подобная мысль навалилась огромным камнем, и как ни старался я из-под него выбраться, тяжкое бремя бытия пригнетало меня к земле. Наверно, ход истории изменить нельзя. Да, наверно, успешными действиями отряда ополчения выиграли пару дней, не дали выбить себя с редутов, но ёлки-палки! Французы усилили атаку на левом фланге и прорвали оборону регулярной армии как упаковочную обёртку. В итоге, всем пришлось отступать. Отчего так произошло? Не верили, что удержим город и артиллерию заранее отправили на запасные позиции? Пожалели дефицитный порох и картечь, и что теперь? Отходить в предместье и вести бои на улицах? Проклятье, даже этот план отказались рассматривать. Как же, имущество пострадает. Не выстрадали ещё здесь до понятия, когда 'Всё для фронта, всё для победы'. Но ничего, когда всё запылает, терять станет нечего.
- Колонна на дороге! - раздался голос наблюдателя.
'Молодец Ванька, - подумал я, - мелкий Полушкин весь в отца: такой же глазастый. Только тот в первой же стычке генерала Русселя заприметил и укокошил, а благодаря Ване мы эту колону сейчас расчихвостим'.
- Первое и второе орудие! На исходную! - Я стал отдавать команды. - Два залпа картечью и в лес! Ефрем Михайлович, Ваш десяток стреляет только в офицеров. Как закончите, разрешаю стрельбу на выбор. Пётр Семёнович, твои с револьверами в первой линии. Не дайте прорваться к егерям Ромашкина на деревьях и, корнет, береги себя. Семечкин, выкатывай карету на дорогу, прямо под яму. Остальные внимание! Бьём француза до последнего, пленных не брать, в пороховой ящик не стрелять.
Наконец, блудящие огни засверкали на кокардах и золочёных шнурах. Под однообразный бой барабана, колона браво маршировала и тянула какую-то весёлую и без сомнения похабную песенку, смысл которой понять совсем несложно. Унылая длинная змея, пытавшаяся себя развеселить. Весь их строй, облаченный в начищенную сталь, с плюмажами, покачивающимися над козырьками из чёрной кожи, этишкетами сверкал великолепием, с которым не сравнится никакой современный парад. Однако следовавшие сразу за авангардом основные силы уже заслуживали пристального взгляда внимательного наблюдателя, вследствие своего разительного отличия от товарищей по оружию, словно были слеплены из другого теста. Здесь не приветствовалось того однообразия, выставленного напоказ. Почти каждый солдат стремился выделить себя среди других хоть чем-то: начиная от вооружения и заканчивая мундиром. Будь то особо украшенным эфесом сабли или серебряной насечкой на пистолетах, бляхой по индивидуальному заказу или кокардой неправильных цветов и размеров, не говоря о боннетах. Походные мундиры, выцветшие, запылённые от долгого марша и попавшие под дождь, смотрелись хоть и пёстро, но всё-таки жалко: кое-где забрызганные грязью, кое-где заштопанные, а кое-где и с явным отсутствием всего положенного по регламенту, как пуговиц, так и более крупных деталей. И дело вовсе не в нарушениях, даже с первого взгляда было заметно, что неприятель недавно побывал в бою. Однако та бравада и агрессивность, которая ощущалась даже на таком расстоянии, говорила о высоком боевом духе и явной уверенности. Наделенные воинственным смыслом, массивным и непоколебимым, как гранитные блоки, скрепленные, словно стальными тисками, упрямством и целеустремленностью, они следовали своим приказам и изначальным планам, не придавая значения преградам.
Авангард уже достиг середины елани и небольшой отряд, с бодрящими выкриками и посвистом вдруг бросил своих коней в намёт. Вот они, бесстыдные сыновья греха и жадности и все мысли и слова от них какое-то беснующееся, прыгающее и кривляющееся ужасной могильной богохульной радости. Спешите, спешите успеть.
А где-то к пушкам уже подносят пальники и маленькие шарики готовы вот-вот начать свой короткий жизненный путь.
Увешанная чемоданами с графским гербом на дверях, карета не просто указывала направление движения, она манила своим брошенным богатством, как мощный магнит притягивает кусок железа идущего в переплавку. Без всякой альтернативы: только так и не иначе. И французский карась заглотнул наживку.
Близкий, осязаемый, подавляющий раскат грома послышался в адской бездне: он был громок и грозен, как первые предвестники приближающейся бури, как шум сонмища фаланг, собравшихся под знамёна Ареса. Он затих, и после страшной секунды молчания раздался раздирающий звук, голос наказания и непрощения, подобный хлопку и удару в самый большой барабан, нисходивший все ниже и ниже, пока не затих и растаял. Вот они Эрида и Энио, собиратели смерти. Бессменные спутницы Бога войны - роковые, как создание ада. Каждая из них грустная, как мрак и смерть, быстрая, как ветер и разящая как молния, падшая с неба. Французские матери и жёны, доставайте траур. Плачьте и проклинайте. Да будет так и не иначе! И никто не подвинет нас с этой земли, сколько бы ни прислали вы своих сыновей и мужей. В следующую минуту лес словно ожил, но не той, свойственной самой Природой тёплой жизнью, а смертью, несущую огонь и свинец всему живому.