- Да вот, под этой банкой обычно, - показал пальцем Васька.
Гера приподнял вдавленную в землю банку: ключа не было.
- Еще был запасной комплект, в курятнике - на гвоздике висел, - подсказал Степа.
Гера заглянул в курятник. И действительно, на гвоздике висит связка из трех ключей. Кур, кстати, - ни одной.
- Эти ключи? - показал он их приятелям.
- Само собой. Открывай, хозяин!
Гера, повозившись с замком, распахнул дверь. Все вошли.
Пусто. Василий как-то опять подобрался, съежился.
- Ты вот на этом месте... на табуретках... - забормотал он. - Пятаки... опять же... на глазах... Вон они... в серванте - сам снимал.
- А кто-нибудь приходил со мной прощаться? - спросил Гера.
У Васьки зрачки расширились, он безумно взглянул на него.
- Только я был. Да еще какие-то три старушки пели, вот тут они сидели... вдоль стеночки, - ответил он с легкой дрожью в голосе.
- Очнись, дура! - вдруг гаркнул Степан. - Ты опять козлетоном запел? Жорка, дай-ка ему в лоб покрепче, чтоб он тебя бояться перестал!
- Ну что, Вася, может тебе действительно "скорая" нужна? - показал Гера свой кулак. - Или знаешь, чтобы ты окончательно не сбрендил, считай меня Жоркиным близнецом, договорились?
Васька поспешно закивал головой.
- А что потом было? - спросил Гера.
- Потом уже в сумерках приехали на "газели" два мужика, погрузили мы гроб в кузов - Катя тоже села в машину - и уехали.
- А чего так скрытно?
- Она соседа боится. Говорит, как узнает, что одна осталась, враз выживет. Он и так вас донимал: продайте да продайте ему дом. Намекал, что спокойной жизни рядом с ним у вас не будет, и здесь - в этом доме - скоро будет жить его брат. Вот же гнида!
Вопросы следовали один за другим, и приятели рассказывали Гере все, что знали, без утайки.
Потом в серванте они нашли бутылочку аперитива и "дернули по 166". И, наконец, удовлетворенные результатом, разошлись по домам. Гера, естественно, остался. Выкупался. Полил цветы. Вымыл пол и уснул в зале на диване, еще до сумерек.
Проснулся он от легкого стеклянного дребезга. Кто-то пытался открыть окно в спальне.
Гера привскочил на постели: "Что за чёрт! Никак воры? Эх, сейчас бы что-нибудь тяжеленькое... Вдруг их несколько?" Он скользнул на кухню и, в горячке нашарив на столе пару вилок, быстрей - в спальню.
Окно грабителям не поддавалось. Верхний шпингалет, наверное, был открыт здесь и раньше, а нижний - не сдавался. Створку рамы приподнимали чем-то плоским, но запор был надежен и натиску не уступал.
Гера подумал: "Вот-вот стекло лопнет, хлопочи потом".
Он нырнул под подоконник и, нащупав рукой шпингалет, осторожно открыл его. Окно распахнулось, и тут он услышал приглушенные голоса двух мужчин: один с хрипотцой, а второй - совсем молодой. Разговаривали на каком-то южном языке. Кажется, они спорили.
Мужчина, что постарше, настаивал. Дважды назвал имя Али - очевидно, это имя парня. Из потока незнакомых слов Гера выудил лишь несколько понятных: "газ", "конфорка" и восклицание: "Бах, и все!"
"Вот оно что! - начал он соображать. - Кажется, тот тип посылает молодого устроить здесь пожар. Ну уж, дудки!"
Гера снял шлепанец и шаркнул им по полу. Парень, видно, уже начавший лезть в окно, остановился. И, вероятно, стал отказываться. Мужчина возмутился и, судя по интонации, стал увещевать его. И опять проскочили два русских слова: "кошка" и "Жорка".
Гера снова еле слышно пошаркал шлепанцем. Парень запротестовал решительней. Мужчина плюнул и, должно быть, выругался. И тут же послышалось его кряхтение.
На подоконник легли две руки и начали шарить в поисках выступов, за которые можно было бы надежней зацепиться.
Герка зажал в руках обе вилки и, с незнакомой ему самому яростью, воткнул их в правую кисть уже напрягшейся руки.
От раздавшегося в ночи воя даже у него волосы на голове зашевелились.
Он еще решал, что же ему дальше делать со своей жертвой, когда пострадавший, не помня себя от страха, с такой силой рванул руку, что под зубчиками вилок остались кусочки кожи и дочиста сорванный ноготь.
Вой поднялся на октаву выше и с сопутствующим ему шумом стал удаляться. Герка сориентировался - влево.
"Сдается мне, я вступил на тропу войны. Ну не ждать же, пока они сожгут дом. Где бы я тогда стал ночевать?" - думал не совсем законный владелец, брезгливо рассматривая на кухне свой военный трофей. Ноготь с обрывком кожи Гера спрятал в спичечный коробок и сунул его под мойку. А вилки он тщательно вымыл, не переставая удивляться их остроте. "Колючие, как щучьи зубы. Представляю, на какие лепестки распустилась кожа на его руке".
Утром он осмотрел место инцидента. Бегство оказалось столь внезапным, что злоумышленники даже не пытались скрыть следы своего отступления. Сломанная картофельная ботва, раздавленные ногами гребни вели к забору соседа.
Все воскресенье Гера посвятил изучению городка. Его новые друзья были неплохими гидами. А Степан, вспоминая все новые подробности жизни двойника Георгия, заваливал его ими, как Помпею пеплом. Причем, изложив какой-нибудь факт, требовал его безошибочного повторения, словно подготавливал Геру к жизни не в этом провинциальном городишке, а где-нибудь за границей в качестве резидента. Кстати, иногда с Герой здоровались незнакомые люди, и тогда приятели решили, в случае чего, представлять своего друга как Жоркиного близнеца.