Зал ожидания (сборник) - Терехов Андрей Сергеевич

Зал ожидания

Акт 1 Помнишь мост на Тульской?

Почувствуйте холод под сердцем. Тревогу, неизвестность, ожидание. Получилось? Умножьте эти ощущения на два и поймете, что чувствую я, встречаясь с отцом Таси. Познакомьтесь с ним, не стесняйтесь: Никита Сергеевич. Немного лысины, немного кудряшек, глаза внимательные и печальные.

Раньше Н.С. занимал скользкую должность при Минобороны и после октябрьского путча угодил в тюрьму. Не столько за преступления, сколько за отказ их совершать, впрочем, уже через полтора года мужчину амнистировали. Теперь он преподает географию и пишет труд о Беллинсгаузене, теперь семья и дом, и никакой политики.

Мы встречаемся с Н.С. в кафе на станции "Университет". Снег густой, небо черное, души бродят в потемках между огнями витрин и фонарей. Мне холодно и не по себе, а Н.С. впереди, Н.С. кивает и улыбается. Это очень нервирует, поверьте.

– Денис, ты никак подрос?

Руки у Н.С. в белых пятнах. Кажется, это называется витилиго.

– Здрасьте! Нет. Нет, вроде бы. Ну и как? Вы? У вас?

Да, знаю, глупо звучит. Рукопожатие получается под стать – до ломоты в скулах неловкое. Мы немного разговариваем о том о сем. Из окна кафе виднеется цирк и ряды монументальных советских высоток – этакая полустертая дорога в никуда.

О себе: я пилотирую суда гражданской авиации. Раньше возил туристов в восточную Азию, а теперь – одну-единственную бизнеследи в Техас и обратно, в Техас и обратно, как будто догоняю солнца восход. У Марии в Техасе вышка, а у меня – бессрочная медстраховка и карточка в спа-салон.

Чаще всего я живу в небе или отелях с охраной начальницы, но иногда ей надоедает быть финансистом – тыкву ставят в гараж, золушка отправляется на море. Мы как сомнамбулы бродим по полупустым квартирам, к которым никак не можем привыкнуть, и ждем заветного звонка: "У меня встреча на Тенерифе".

– Денис, – Н.С. переходит к делу, и лицо мужчины едва заметно напрягается, – я хочу, чтобы ты поговорил с Тасей.

Ну вот, я нервничаю еще больше, хотя поводов, казалось бы, нет. С Тасей мы разошлись около года назад: она любила меня, а я – некий идеальный, несуществующий образ. Расставались мы тяжело, но каким-то чудом сохранили нейтральные отношения. Поздравляли друг друга с праздниками, не обзывались и старались избегать общих компаний. И вот пришел Н.С..

– Никита Сергеевич, зачем? Ей только труднее будет.

Н.С. достает телефон (рука чуть дрожит) и показывает фото. Там Тася с белыми, под снег, волосами. Смотреть на снимок приятно, но иногда прошлое лучше оставлять позади. Тот самый случай.

– Она покрасилась? – я улыбаюсь. – Передайте, что ей идет. Впрочем, нет, лучше не передавайте, это зря. Да, зря.

Я слишком много говорю. Ем и пью, чтобы замолчать; в зале мигает свет, и столешницу орошает тяжелым, в пол-накала сиянием.

– Сейчас все восстановится! – объявляет официант. – Приносим извинения за временные неудобства!

– Сначала я тоже думал, что покрасилась, но супруга сказала, что корни седые.

Мне становится нехорошо. Щеки в жар, сердце в холод.

– То есть, Тася поседела? – спрашиваю я недоверчиво. – В двадцать три года? Поседела? Вот так, ни с того ни с сего?

Н.С. сердито кивает.

– Еще громче не можешь? Как раз когда мы в Швецию летали на новогодние праздники. Вот и оставляй вас одних. Двадцать лет, а ума ни на грош. И спрашивали, что случилось, но она молчит. "Покрасилась и точка". Ты же понимаешь, Денис, что человек так просто не поседеет? Что-то вот… Тася и поститься тогда вздумала. Никогда не была религиозной, а тут… Мы уже все извелись, особенно Маргарита Сергеевна. Я-то догадываюсь, что дела любовные, но ты попробуй матери объясни, почему это ее дочь в двадцать лет как смерть белая. Понимаешь?

Я понимаю. Выходит, Тасю очень сильно огорчили или напугали, и мне ее искренне жаль.

– Никита Сергеевич, не лучше ли без меня? – спрашиваю я с набитым ртом. – Она подумает…

– Прожуй.

Взгляд у Н.С. такой, что я едва не давлюсь. Спорю, за похожее его и ушатали по этапу.

– Он… сек… она подумает, что я изменил отношение, начнет надеяться. Те же грабли, что и раньше. Я что? Я к ней хорошо отношусь, и к вам, конечно, но я не лучшая кандидатура, чтобы разбираться в ее личной жизни. Сейчас. Да и… вообще.

Лицо Н.С. едва заметно черствеет. Не такой он ждал реакции, ну, да что уж поделать.

– Денис, тут, говорится, страна сказала "иди", и ты идешь, потому что больше некому.

– Страна ошиблась в выборе кандидатуры.

– Да Бог с ней! Тася тебе доверяет, ты пойми. Ты ее не обманывал, не предавал – тебе она скорее расскажет, чем кому бы то ни было. Мы с Маргаритой Сергеевной уже и подруг опробовали, и друзей – все без толку. Она говорит, что с ними была на новогодние и на Рождество, а они говорят, что нет. Что там?.. Поговори с ней, Денис, я тебя как человека прошу. Нам деталей-то никаких не надо. Главное, чтобы у нее проблем не было, понимаешь?

Я отвожу взгляд: уж больно тревожный у Н.С. вид. Вот и что делать?

Смотрю за окно, где мигает и гаснет уличный фонарь, а случайного прохожего пожирает зимняя мгла. Меня пробирает озноб.

– Денис, – зовет Н.С., – как говорится, страна тебя просит. Только узнай, что все хорошо у Таси, и проблемы кончились. Вот тебе последний аргумент: в моей комнате, если помнишь, стоит сейф с пистолетом. Богом клянусь, Царем-батюшкой, что его открывали после новогодних праздников. Ни жена, ни Тася не признаются, но кому ты будешь верить?

Меня одолевает любопытство.

– Давно вы сами им пользовались?

– Да на Новый год, я там, кроме "маузера", фейрверки положил. И вантус. И сырковую массу, и свечи, и ножницы, и двести пятьдесят грамм краковской колбасы. Вот что ты смотришь? – Н.С. кивает в мою сторону здоровенным чизкейком. Ест он его не ложкой, как все нормальные люди, а руками. – Выпивши был. И закрываю обычно только на кодовый замок, но тут на штурвал закручено оказалось. Получается или я сам сморозил, или кто-то другой открывал. Ну? Поможешь?

Мне становится вконец неловко, что пожилой и в общем-то приятный человек уговаривает насчет такой мелочи. Я достаю телефон и набираю коротенькое SMS: "Помнишь мост на Тульской?"

Ответ приходит буквально через минуту, только два слова: "4mak ☺ Vo skol"ko?"

Акт 2 Смерть тебе к лицу

На подбородке ямочка, а глаза всегда лукавые и будто прищуренные.

Метет крупный снег.

Волосы седые, сапоги длинные, пальтишко куцее. На правой ноге нет мизинца – отморозила во время лыжных соревнований.

В детстве у Таси была задержка речевого развития. Из-за этого девушка плохо училась, а потом взяла и выбрала самую неподходящую профессию, где только и надо, что говорить, – журналистику. С тех пор болезнь сошла на нет, и лишь иногда находит на Тасю некая окаменелость: ни звука, ни жеста, и в глазах мертвая тишина.

– Привет, аутичная душа.

– Привет, Токио, – голос у Таси веселый, но взгляд странный, "с душком". Лицо румяное с холода.

– Мимикрируешь под сугробы?

Вместо ответа она целует меня в щеку, и это горячо, это приятно, это немного дольше, чем следует.

Ощущение от прогулки по железнодорожным путям странные. Я чувствую себя на невидимом канате, где достаточно одного неосторожного слово, чтобы все началось вновь. Честное слово, как в какой-то дурацкой песне.

– А знаешь, Дениска, у меня теперь новый мальчик, – вдруг заявляет Тася.

Я смотрю на девушку и искренне улыбаюсь.

– Да? Кому не повезло?

Лицо ее чуть темнеет.

– Ух, зачем ты так говоришь? Я у него как-то интервью брала. Стартапер. Миленький такой. И серьезный!

Ужаснее сочетания не придумаешь: "Стартапер", "миленький", "серьезный". Быть может, в нем и проблема?