Пешков Алексей Александрович - Пропавший патрон стр 8.

Шрифт
Фон

Город – ежедневно с утра до вечера тебя обшаривающий и оглядывающий, беспрестанно подозревающий в чем-то глазами бесчисленных разномастных секьюрити у банков, офисов, в поликлиниках и магазинах, на парковках и в метро, в переходах и подъездах. Город – глубоко презирающий и в конечном итоге выкидывающий своих провинившихся безденежьем аборигенов за пределы чертаново-куличиков, бесконечно плодящий бомжей двуногих и четырехлапых, застраивающий последние скверики, спортивные, детские и собачьи площадки. Так называемая точечная застройка давно исказила оспой мудрое лицо славного города. Москвоточие было бы вернее. Тем более что недавно объявившаяся из провинции длинноногая падчерица Новая Москва окончательно размыла это понятие.

Когда-то неосторожно приглашенный в одну из дискуссий на столичном телеканале Иволгин сказал, что наше время дало одно безупречное доказательство известной теории «Москва – Третий Рим» – жена цезаря вне подозрений. Долго его на этот канал не приглашали. Во всяком случае, пока мэр не сменился, и московские чиновники не махнули надоевшие кепки на укороченные кожаные куртки а-ля новый шеф. К тому времени Иволгин обнаружил еще один явный признак «римской судьбы» – нашествие (л)гуннов.

Но вернемся к гардеробу. Стальная финская тройка три года спустя помогла молодому литератору Андрею Иволгину быть навеки замеченным руководителем столичной писательской организации, во время важного мероприятия разместившим свой депутатский флажок на лацкане точно такого же изделия братского финского народа. Так они и отличались целых четыре часа средь более темного людского моря лишь значком да размером. Сегодня, увы, как раз тот начальственный размер был бы для Андрея Васильевича предпочтительнее. Его тройка давно покоится в чехле, как знамя части, славной части его жизни.

Части эти были, как ни странно, пожалуй, более цельными, чем полная жизнь. Потому что цели там присутствовали явственнее. Они задавали ориентиры, наполняли энергией, задором, динамикой и гармонией, возвышали, толкали на безрассудство, добавляли яркость, смысл и вкус всему происходившему, приносили удачу и рождали новый азарт.

Парень из областного города писал стихи, да и как было не писать с такой фамилией, постоянно принимаемой за псевдоним. В старших классах начал печататься в местной молодежке. После школы собрался поступать в Литинститут. Приехал. Суровый вахтер, глянув на мальчишку, спросил: «Ты к кому?» А он в ответ почему-то выпалил: «У меня отец здесь работает» – и рванулся на лестницу, на всякий случай сразу на третий этаж и в первую попавшуюся дверь. Человек, сидевший там за столом, показался знакомым. Он добродушно объяснил, что в литературный институт сразу после школы не принимают, только со стажем. Считается, что надо сначала жизнь повидать. И посоветовал Московский университет, на филологический или факультет журналистики. Когда Андрей оказался в коридоре, увидел на двери табличку «Доцент Кассиль».

Совет оценил. И поступил на журфак. С первого раза. При конкурсе семнадцать человек на место. Везение? Возможно. Он и сейчас прекрасно помнит, как в громадном зале писали сочинение. Уже полчаса все писали, открывая немыслимые глубины словесности в складках и деталях своей одежды. А он все никак не мог выбрать тему. Мог и ту, и другую, и третью. Хотя ясно же было, что, как всегда, выберет свободную – «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». А потом лихорадочно писал. В полном цейтноте проверял написанное. И совершенно отчаялся, когда буквально на секунду поравнявшийся с его столом аспирант в дымчатых очках молча возложил указательный перст свой на место отсутствовавшей запятой. Это был перст судьбы. Больше ошибок там не оказалось, а сочинение признали одним из лучших. Сейчас иногда задумывался, почему люди, встреченные в первой половине жизни, были лучше тех, с кем судьба сводила потом. О tempora, o mores?

«Поэтом можешь ты не быть… но корпорацию любить обязан» и делать то, что прикажут, независимо от собственных понятий о чести и совести. Спустя тридцать лет он услышал приблизительно такую интерпретацию прежнего тезиса от человека с писарской фамилией Копиев, бывшего секретаря горкома комсомола, а ныне, как водится, круглолицего приказчика одного из олигархов, и ответил на нее мгновенным экспромтом – заявлением по собственному желанию. Впрочем, обязанности быть гражданином по-прежнему с настойчивостью и регулярностью муэдзина учат нас с экрана то тот, то другой из «круглолицых», высшую власть и, соответственно, остальное имущих и имеющих. Даже молодые муниципальные чиновники стали почти все как один похожи на «смайлики» из соцсетей.

Быстрым пружинистым шагом спустившись с четвертого этажа (лифт он отрицал с тех пор, как прочел в одной из газет, что ежедневное хождение по лестнице вполне компенсирует зарядку – а русскому человеку всегда приятно что-нибудь компенсировать походя), Андрей Васильевич энергично распахнул дверь подъезда, ненароком перепугав попавшуюся навстречу соседку.

«О господи!», – только и воскликнула она.

«Вы мне льстите, Марья Петровна!» – мгновенно ответствовал Иволгин и обычной, слегка танцующей быстрой походкой двинулся к выглядящему заметно моложе своих лет черному «Санта Фе».

Глава 7

Езда по нынешней Москве может доставить удовольствие только маячковому чиновнику, садящемуся в спорткар с головой «шум-а-хер» мажору, отъявленному мозахисту или даме, не успевшей сделать макияж и вдоволь поговорить по телефону с подругой. Городские дороги – простейший и точнейший показатель уровня цивилизации и культуры. Что в обычной жизни на уме, то здесь «на колесе».

На дороге хорошо видно, как люди вообще привыкли достигать любые жизненные цели. Один, кайфуя, подрезает всех без оглядки. Другой на светофоре объезжает тебя, у черты стоящего, и располагается впереди, мешая пешеходам. Третий, не желая ждать своей очереди в общей колонне на шоссе, пылит по обочине, а то и тротуару, чтобы затем нагло втиснуться в ряд перед робким водителем. Кто-то, привыкнув присасываться к госбюджету, и здесь норовит пристроиться в хвост «скорой помощи» или полиции. А сколько тех, кто выбирает резервную, а то и встречную полосу, врубает «аварийку» или демонстрирует движение задом!.. Если судить по лобовым стеклам внедорожников, у нас в стране живут самые счастливые инвалиды. Они соревнуются с самыми скромными владельцами «мерседесов», стыдливо прикрывающими часть своего блатного номера особым фиговым листочком.

Здесь они самоутверждаются. Их мировоззрение предельно одноклеточно: «Все вокруг – лохи и лузеры!» Миром у них правит рейтинг, в данном случае цена автомобиля – «Если ты такой умный, почему не на «Лексусе» или «Кайене»?» Кстати, «крутые» внедорожники, похоже, прибывают в Россию, не доукомплектованные «поворотниками». Смотря по настроению, Андрей иногда «учил» их, нарочито сокращая дистанцию перед очередным поворотом. И тогда они нехотя все же давали знать о своих высоких намерениях остальным смертным.

Своего восьмилетнего брюнета «Санта Фе» Андрей любил, как собственного воспитанника, который не просто понимал мельчайшее его движение, стремление и пожелание, но даже покорно подчинялся минутному настроению, будто подспудно участвовал в принятии решений, абсолютно сливаясь с владельцем в отношении к окружающему, к дороге и жизни. Когда Иволгину говорили о том, что пора бы уже поменять транспортное средство, он убежденно отвечал, что подержанный автомобиль лучше любого психоаналитика примиряет водителя с собственными возрастными изменениями. Да, он уже не тот на старте. Да, больше расход топлива и масла. Да, почаще к нему надо прислушиваться, почаще нужна профилактика. Потускнела внешность, сработались кое-какие детали, появляются несвойственные молодости звуки. Он просто требует большего внимания. Он его заслужил.

Есть, что с ним вспомнить. И за что поблагодарить. Он никогда еще его не подводил. Ни в грибных дебрях, ни в рыбацких захолустьях. Ни одной аварии. Хотя кузов с лестной надписью «классик» все же хранит небольшие следы чужих оплошностей. Однажды, лет шесть назад, не успев вовремя пройти техосмотр, он с ним дерзко и успешно ушел от погони гаишника, раза три-четыре уходил и от недовольных неуступчивостью быкующих джипов. Силы-то у всех лошадиные, а мозги?.. Один из них с надоедливостью осенней мухи преследовал его аж четыре километра в попытках остановить и разобраться «по понятиям». Но Иволгин старался оберегать себя от таких носителей заразы. Сам он на нелепую езду неумелых соседей по дороге реагировал лишь добродушным ироничным комментарием, а то и просто улыбкой.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Популярные книги автора