Свежий воздух заставил Лоту довольно вздохнуть, а Лима и вовсе вознесла короткую хвалу небесам. Каким образом лисица из Лесного Королевства стала адептом драконьей религии (при том, что драконы давно покинули этот мир) Лотанари не знала. Но предполагала, что история может быть весьма и весьма интересной.
— Полагаю, сейчас нам на задний двор? Седлать лошадей и в путь? — спросила принцесса и повернулась к подруге.
Лима выразительно округлила глаза, но Лота и сама заметила стоящего поодаль эльфа. Или полукровку? Высокий, худой… Или нет, не худой. Скорее жилистый. Черные волосы до плеч поддерживает простой узкий венец. Прямые черные брови, синие глаза и пушистые ресницы. Резко очерченное лицо — он не похож на кукольно красивых эльфов, но обладает своей собственной притягательностью.
— Нет, полагаю, сейчас нас должны представить друг другу, — эльф заметил, что девушки смотрят на него. — Лорд Айрис не смог приехать, потому за вами прибыл я.
И он чуть виновато улыбнулся, как будто был виноват в своей частично человеческой крови. Или как будто его вина, что его одежда столь проста.
«Бедный», подумала Лота, «Тяжело, наверное, быть полукровкой среди чистокровных снобов».
Но вслух она этого, разумеется, не сказала. Вместо этого Лота мягко улыбнулась и спросила:
— А имя у вас есть? Я Лотанари Шан Нейрин, принцесса Нериса. Хотя теперь уже наверное просто Лотанари Шан.
— Нет, твой титул остался с тобой, дочь, — внушительно произнес король. — Я едва смог отделаться от храмовника, чтобы проводить тебя. Принцессы Нериса остаются принцессами и после смерти, Лота. Пусть твой путь будет легок.
— Немного цинично, — хмыкнула Лотанари, но послушно продолжила, — пусть твое ожидание будет не долгим.
— Идрис прекрасный молодой челов… кхм, эльф, и я уверен, что он в целости и сохранности доставит тебя в Эльфхиир.
— Идрис? — нахмурилась Лотанари.
— Я младше нашего Правителя, — улыбнулся эльф, — меня назвали в его честь. На самом деле, в Эльфхиире сейчас очень много Идрисов. Я проверил — все вещи Ее Высочества надежно закреплены, можно выезжать. Остальные сопровождающие покинули часовню, и будут ожидать нас за стенами Нита.
Отец шагнул к дочери и крепко ее обнял.
— Надеюсь, ты не перестанешь мне писать, — коротко выдохнул Нордад.
— Не перестану, — Лота улыбнулась и стерла со щеки отца слезинку. — А ты, только вдумайся, будешь каждое письмо начинать словами «Моей горячо любимой покойной дочери…»
— Зараза ты, — вздохнул король. — Не позорь меня там, ладно?
Лотанари пожала плечами и спокойно сказала:
— Ты в любом случае не узнаешь, верно?
— Легче мне не стало. Все, иди. Карета твоя, что с ней делать — решать тебе. Кучеру платит корона Нейрина. Я положил на твой счет деньги, — король криво усмехнулся, — никудышный из меня отец.
— Перестань, — Лотанари прищурилась, — или ты все-таки хочешь увидеть меня плачущей?
— Нет, этого мой разум может и не перенести. Лима, присмотри за ней.
— Да, Ваше Величество, — лисица присела в реверансе.
Уходил король быстро, не оборачиваясь. Наверное, он хотел сохранить лицо, вот только опущенные плечи и сгорбленная спина выдавали его истинные чувства.
— Надеюсь, брат догадается прислать в покои отца лекаря. Я переживаю за сердце нашего короля, — вздохнула Лотанари. — Ну что, где там наша карета? Она в траурном цвете или схалтурили?
Через несколько минут подруги убедились, что кто бы ни подготавливал карету, халтурить он не стал. Карета была не просто черной, а очень черной.
Лима подергала носом и уверенно констатировала:
— Иллюзия.
— Выедем из Нита — развеем, — вздохнула Лотанари и обратилась к эльфу, — вы с нами?
— Разумеется, — удивился Идрис. — Я ваш сопровождающий.
Лисица хихикнула и пояснила:
— Ее Высочество изволит спрашивать, поедете ли вы в карете, или верхом.
Эльф на мгновение оторопел, затем осторожно ответил:
— Верхом. Если это никак не расстроит принцессу.
— Никак не расстроит, — улыбнулась Лота и ловко забралась внутрь.
Там она рухнула на сиденье и закрыла лицо локтем. Лима плотно зашторила узкие оконца и пристроилась рядом.
— Ну что, всё? Кончился завод в механических часах.
Лотанари тяжело вздохнула и убрала руку от лица.
— Я что, не могу чуть-чуть пострадать?
— Можешь, — уверенно кивнула лисица. — И если карета перевернется — точно пострадаешь. И я, кстати, тоже. Просто если ты начнешь рыдать, то вряд ли сможешь остановиться. А по выезду из Нита нас, скорее всего, остановят и начнут долгую и утомительную церемонию знакомства по всем эльфийским канонам. Отомстят, так сказать, за приятное утро в часовне.
Принцесса улыбнулась и согласно кивнула:
— Ты права. Как и всегда. Еще повезло, что Идрис довольно мил. Не представляю, как бы себя повел чистокровный эльф.
Лима пожала плечами, чуть сгорбилась и проворчала:
— А кто тебе сказал, что этот ушастый — нечистокровный?
Принцесса замерла, задумалась, прокрутила в голове весь диалог с эльфом и признала:
— Никто. Я сама так решила. А что?
— А то, что от него совершенно не пахнет человеком, — уверенно произнесла лисица.
Покосившись на подругу, Лота постаралась максимально незаметно принюхаться к себе. Через пару минут, принцесса четко поняла, что не различить, чем же от нее пахнет. Поскольку все перебивали въевшиеся в платье благовония.
— И чем пахнет человек? — аккуратно, как будто безразлично спросила Лота.
— У людей нет запаха в прямом смысле этого слова. Просто такое своеобразное ощущение, — лисица неопределенно крутанула рукой, словно пытаясь жестом показать это самое «ощущение». — Трудно объяснить. Это как некоторые маги видят цвет магии, хотя большая часть одаренных этого не видит.
Лотанари кивнула, такое объяснение было достаточно понятным.
— Поспала бы ты, — проворчала лисица. — Книги в сундуках, карты в сундуках, даже кости игральные и те в сундук пришлось убрать. Нам сейчас только спать или сплетничать.
— Можно и поспать, — согласилась Лота и внезапно хихикнула, — представляю, как сейчас Ринка губы кусает — меня отпевали, а она и не видела.
Лима неодобрительно фыркнула и проворчала:
— Надо было ее покои сжечь, а на пепелище мешок единорожьих отходов высыпать. Оставить руины от вражьей крепости — вот истинная доблесть.
— В тебе говорит кровь диких предков, — поддела подругу Лотанари. — У тебя даже глаза золотом загорелись.
— Ну и загорелись, — независимо отозвалась Лима. — Если бы меня так планомерно изводили, да еще и младшая, я бы ее быстро на место поставила.
— Жизнь поставит, — зевнула Лотанари. — Талорина теперь свет в окне и жемчужина династии Нериса. А значит, каждый третий четверг она будет раздавать хлеб на площади, по неделе работать в больнице для бедных и еще много-много всяких приятных мелочей. Она завидовала тому, что меня любят люди. Как придворные, так и в городе. Теперь и ее полюбят.
Лима, даром что находилась в человеческом теле, насмешливо и очень по-лисьи тявкнула:
— Ага, как же. Готова поспорить, что она быстро найдет на кого спихнуть все обязанности.
— Не-а, — Лота поудобнее устроилась на широком мягком сиденье и прикрыла глаза. — С магией королевского рода не поспоришь. А то можно клеймом на пол лица обзавестись. Спкбр.
— И тебе, — Лима быстро сменила облик и устроилась на полу, в груде собственной сброшенной одежды. Ее никогда особо не волновало, что в случае чего она может оказаться на публике обнаженной.
«У меня все в порядке, стеснятся нечего. А если кто полезет с неправедными намерениями — получит в лоб», удивленно ответила истинно незамутненная дочь леса и Лотанари больше не поднимала эту тему.
Просыпалась Лотанари со смешанным чувством удовольствия от долгого сна и неудобства от неправильной позы. Потянувшись, принцесса осознала, что карета уже не покачивается, а значит, эльфы вот-вот начнут их с Лимой будить.