Джинсы и тёплая рубашка, клетчатая, красно-синяя, да куртка, подбитая искусственным белым мехом, — Женька чувствовал себя в такой одежде каким-то придурком. Ну не сидела она на нём! А вот Джек… Джек выглядел, как картинка. Серые линялые джинсы, заправленные в тяжёлые, со шнуровкой, сапоги, светло-песочное короткое пальто — Женька и на себя его примерял, но позорно быстро скинул прочь: рукава ему пришлось бы подгибать, — и серая футболка. По футболке шла фиолетовая надпись, то ли с названием музыкальной группы, то ли реклама какой-то шоаррской фирмы. Прочитать было невозможно, но смотрелось стильно. Джеку шло, оттеняло глаза.
Плюнув на разницу во внешности — ну будто гусь и журавль, ёпт, — Женька отправился в гараж. С той самой ночи Джек больше флаером никогда не управлял, а ведь за время, поведённое на штурманском сидении, наверняка можно было по второму разу уяснить всю методику: и как стартовать, и как парковаться, и как маршрут автопилоту задавать. Женька подозревал, что Джеку попросту лень себя нагружать. Пусть человек работает, а киборг часок-другой посидит, посмотрит в окно на лес да поотдыхает.
— Смотри-ка, на соседнем участке уже лес спиливать начали, — сказал вдруг Джек, когда они пролетали мимо.
Сердце у Женьки ёкнуло. Началось.
Он только посильнее сжал руки на руле, так что скрипнул пластик, и промолчал.
***
Они всё-таки купили не только виски и тортик — здоровенную гору из крема, коржей и сливок весом в полтора кило, но и букет цветов. И хорошо, что съестное на этот раз тащил Джек, а веник из поздних эдемских гербер достался Женьке. Потому что, вырони он торт, степень катастрофы была бы выше, а так всё ограничилось поломанными лепестками.
— Как сердечный приступ? — промямлил Женька, стоя на пороге дома, в котором вырос. — Почему не сообщили?
— Ой, Жень, не хотели волновать, — всплеснула мать руками и нагнулась поднимать несчастный веник, то есть букет. — Да и потом, так быстро всё произошло. На скорой отвезли в больницу, и через полчаса отец уже на операционном столе лежал. Оказывается, мы попали под квоту, и нам совершенно бесплатно вшили новое сердце.
— Вшили… — беспомощно повторил Женька. Смешанные чувства овладели им: на одном полюсе — «стало страшно», а на другом — «тут же отлегло».
— Да, я теперь как новенький, даже шрама нет, представляешь? — отец тоже вышел в прихожую, без труда перекрикивая галдящих и бегающих внуков, такой же крепкий и цветущий, как всегда. — У них там целый банк искусственных органов, выращенных в пробирке, представляешь? Мне их даже потом показывали.
— Надо же… — слабо ответил Женька. Но на объятие ответил быстро, в самый последний момент напомнив себе не сжимать руки изо всех сил, чтобы поберечь отца, которому операцию сделали всего неделю назад.
— А это кто с тобой? — спросила мать, с любопытством из-за цветов разглядывая Джека, что замер на коврике при входе.
— Это Джек. Мам, пап, познакомьтесь.
— Ой, ты же про него рассказывал? Это вы с ним кабанов пасёте? — выглянула из коридора одна из младших сестёр, Машка, двигаясь неловко из-за своей глубокой беременности. Женька припомнил, что, вроде бы, действительно что-то такое говорил про киборга. Машка звонила поделиться очередным счастливым известием о случившейся беременности, уже четвёртой, кстати, а Женька, решив не рассказывать об отношениях с Аллой — вот как чувствовал, ёпт, что скоро будет не о чем говорить, — ограничился кратким почти что рапортом о том, что лесничество выделило ему киборга в помощь, чтобы ловить браконьеров было сподручнее.
Джек повернул в её сторону голову, а потом расплылся в улыбке:
— Здравствуйте, я Джек. Киборг модели Dex-6, специализация «компаньон». Мне очень приятно встретиться с родственниками Жени. Он много про вас рассказывал.
Машка охнула, разглядывая Джека, будто киборгов не видела вовсе. Если бы не необычный цвет радужки, да слишком лощёная внешность (отъелся за год на лесничьих харчах, зараза), он вполне сошёл бы за человека. За фотомодель там, или актёра какого, — с внезапной завистью подумал Женька.
— Жень, а он разумный? А то сейчас всех шестёрок признают разумными. В следующем месяце мы даже ждём прилёта ОЗК, они будут наших киборгов с фермы проверять, — шёпотом поделилась Машка, что, разумеется, все услышали.
— Джек, отвечай, ты разумный? — переадресовал вопрос Женька. Ему было интересно, решит киборг «выйти из шкафа» или продолжит строить из себя машину.
— Уточните вопрос или переформулируйте, — отчеканил Джек механическим голосом. Ну и трус. Уж перед родителями мог бы не притворяться. Женька хмыкнул. Ладно, пусть играется, если ему так спокойнее.
— Видишь, Маш. Он самый настоящий киборг. — И ведь не соврал! Киборгом Джек был самым что ни на есть настоящим. — Джек, моих родственников не обижай, маму и сестёр слушайся, если хочешь, можешь поиграть с младшими… Только торт на кухню отнеси.
— Хорошо, Жень, — своим обычным голосом ответил Джек и прошагал в коридор, безошибочно определив местоположение кухни. Должно быть, по запахам, насквозь пропитавшим первый этаж дома, или по звону посуды. Или, быть может, интуитивно, ведь царство специй и солюшки Джек найдёт где угодно и с закрытыми глазами, Женька был уверен.
— Какой он странный… — протянула мама.
— Это программа-компаньон, — уже привычно ответил Женька.
— Смазливый, — добавила Машка. — Не то что наши киборги с фермы.
Точно такой же, просто отмытый от земли и травы и нормально одетый, — подумал Женька, но вслух ничего не сказал.
— Ну, нечего стоять в дверях, — засуетился отец, — пойдём, расскажешь про своё житьё-бытьё. Мы тут новости слыхали… — это прозвучало многозначительно.
— Какие именно? — спросил Женька, проходя в коридор и уворачиваясь от, по виду, шестилетнего племянника, за которым по коридору пробежала орава племянников помладше и пониже ростом. Все орали. Как же, с непривычки, шумно здесь было!
Если родителям придётся рассказывать про Аллу, то он совершенно не знает, что рассказать. Почему расстались? Не сошлись характерами? Так ведь вроде сошлись. И даже не только характерами, вон, Джек говорил, что у них совместимость на гормональном уровне. Родители, конечно, в личную жизнь своих детей никогда не лезли, но по тайным вздохам и лёгким намёкам можно было понять, что мать с отцом ждут, когда же и он, самый старший в семье, остепенится, совьёт гнездо и народит трёх-четырёх внучат, которых впоследствии будет привозить в гости, чтобы они так же, как и остальные дети, бегали по коридорам с криками и гиканьем.
— Жень, я буду на кухне, помогу тут с ужином, — крикнул вдруг с другого конца коридора Джек, выглянув из дверного проёма. Пальто на нём уже не было, а поверх футболки кто-то заботливо повязал ему большой зелёный передник.
— Хорошо, — ответил Женька так же громко, прежде чем отец втянул его в гостиную.
— А он сможет? — с сомнением спросила мать.
— Да, он любит возиться у плиты. Помнишь те грибные закатки? Почти всё Джек сам делал.
— Ох, молодец какой, — мать покивала головой.
— Жень, что с лесничеством? — перевёл тему отец, и Женька с неожиданным облегчением подумал, что об Алле они не знают. А потом мысленно выругал себя за малодушие. «С облегчением», ёпт. А леса ему что, уже не жалко? А Фильку?
— Да вот, расформировывают нас, — вздохнул Женька. — Письмо сегодня получил. Подумал, что надо бы отгул взять, пока ещё числюсь работающим.
— А потом ты как? Куда? — с неподдельной тревогой спросила мать.
— Хочешь, с Максом поговорю? У него наверняка можно работу в городе получить, — тут же предложил отец.
— Да нет, спасибо, не нужно, — поторопился с отказом Женька. Обращаться за помощью к дядьке — всё равно что жить по сценарию, расписанному для него Аллой, — ему не хотелось. — Наверное, отдохну чуток, а потом устроюсь на работу в другое лесничество, подальше от центра. Мам, да не волнуйся ты так, мы с Джеком не пропадём!
Мать нахмурилась: