— Хорошо, Жень.
Киборг замолчал и, похоже, тут же уснул. Хорошо ему. Небось, дал команду процессору «экстренное засыпание, подъём в шесть тридцать» — и заснул, и проснулся по внутреннему будильнику вовремя, свеж и бодр, как огурчик. А вот Женьке на незнакомом месте пришлось полночи ворочаться с боку на бок в попытках уснуть по старинке своими силами, по-человечески.
Просыпался он тоже отвратно, с ощущением, будто тонет в том самом злополучном омуте. Свет тускнел перед глазами, и руки связаны, и было не вдохнуть, и Джека не позвать. Джек вообще оказался не сорванный киборг, а простой, обычный, и он не придёт на помощь, потому что — вот же он, проплывает мимо него тёмным недвижимым пятном, вниз, вниз, быстрее опускаясь в ледяную толщу воды. Вот его тело выпускает изо рта последние пузырьки воздуха, и те, медленно кружась под внутренним озёрным течением, лениво проскальзывают мимо Женьки к недостижимой поверхности, вот тело Джека изгибается судорогой, потому что шериф, представитель власти, имеющий статус временного хозяина с полным доступом к системе, шериф, сука и продажная сволочь, приказал Джеку умереть. И теперь процессор послушно убивает его, а Женька ничего, совсем ничегошеньки не может сделать.
На лицо легла тень, скрывая видение изломанного в судороге тела киборга, и это была не просто тень, а огромная стая крибитов; они не дали Женьке достигнуть дна омута, обмотали своими усиками, лапками, и Женька откуда-то знал, что ещё час — и он станет просто куском мяса для крибитовой икры, плотно спелёнутый ею труп, полуразложившийся под действием их энзимов… В ужасе он всё-таки раскрыл рот и, преодолевая хлынувший внутрь поток воды, всё-таки выкрикнул бесполезное:
— Джек!!
И тогда что-то коснулось его руки.
Женька не просто проснулся, а буквально подорвался, машинально стараясь выгрести на поверхность и уже понимая: не выгребет, потому что как дурак замотался в чёртов спальник по самое горло! Ёпт, ну и хрень же ему приснилась!
— С добрым утром, — раздалось откуда-то сбоку, и Женька развернул голову, наткнувшись взглядом на Джека. Тот лежал в метре от него и с чистейшим любопытством наблюдал за его пробуждением. — Ты чего меня звал?
Женька сел, расстёгивая застёжку и наконец-то высвобождаясь.
— Не звал. Просто кошмар приснился.
— Опять?
Женька вытянул руку из жаркого нутра спальника и потёр лицо. От ночёвки на твёрдом полу заныла спина. Неудивительно, что он чувствовал себя избитым и связанным!
— Опять. Хорошо тебе: ты снов не видишь.
— Почему же. Вижу, — огорошил его Джек. — Ну, раз ты проснулся, давай собираться? У нас сегодня много дел, ты помнишь? Чур, я первый в ванную.
Женька так и не успел спросить, а какие сны видит Джек: тот быстро выполз из спальника, собрал его, сложил и выскользнул за дверь, по дороге подхватив со стула полотенце, выданное, между прочим, Женьке!
Что или кто мог сниться Джеку? Первая хозяйка, которая учила его готовить? Женька, как наяву, представил Джека в белом переднике и высоком поварском колпаке, венчиком взбивающего в глубокой миске яичные белки с сахаром. Такие сны, наверное, хорошие. А может, ему снится, как он две недели просидел во фреанском капкане, оголодавший и замёрзший? Вот его окружила стая сыроежек, а перед глазами на внутреннем экране — сообщения о низком уровне энергии? Или, может, Джеку снится, как он, Женька, расстреливает его из лазерного ружья в упор? Или как звонит в DEX-компани, узнав, что Джек сорванный? Снилось ли Джеку, как он пытается убежать от чёрно-белых машин, лавируя между деревьями в лесу?
— Эй, ты что, ещё не встал? Поднимайся! — сказал Джек, заглядывая на чердак снова. Женька развернулся было к нему, и тут же словил мокрым полотенцем по спине.
— Ёпт!
— Там уже мама встала, кофе готовит. Пошли, поедим завтрак! Овсянка или оладушки? Выбирай, пока есть из чего!
— Оладушки? — выдав свой интерес, задумчиво протянул Женька, попутно скомкав в руках использованное полотенце. Ну, какой же его киборг свинья, — в плохом смысле этого слова, сами свиньи ни в чём не виноваты, они хорошие животные, — а чем теперь ему вытираться прикажете?
— Хорошо, тогда я пошёл готовить! — и Джек снова скрылся из виду. Хм. Вовсе не свинья, нет. Просто наглая сволочь. Потому что знает, что за его оладьи Женька душу готов продать.
***
За завтраком — мама с удивлением наблюдала, как Джек, оттеснив её в сторону, ловко орудует лопаточкой, сковородкой и тарелками, выпекая свои фирменные оладьи, — Женька разговаривал мало, больше прихлёбывал кофе и слушал восторги сестёр по поводу кулинарного мастерства его киборга. Вот-вот, хорошо, что они говорили при Джеке, пусть тоже послушает! Авось, поверит в то, что готовка — это не просто так, а целое искусство!
— Жень, а одолжи мне его на пару недель, — сказала вдруг Машка, томным взглядом провожая взлетевший и перевернувшийся в воздухе тонкий поджаристый оладушек. Тьфу, ёпт, в смысле, оладью. — Мне в больницу уже скоро, да и потом трудно будет по хозяйству сразу хлопотать, а Мика же кормить надо. И детишек. Вот бы мне такого помощника…
Оладья соскочила с лопаточки и плюхнулась с жирным шмяком на пол. Джек замер. Потом оторвал кусок бумажного полотенца, деревянно наклонился, подобрал горячее тесто с пола, вытер жирное пятно и донёс всё до мусорного ведра. Женька сглотнул вставший в горле комок.
— Нет, Маш, не обижайся, но Джек мне и самому нужен, — он заставил себя отвернуться от киборга, заново выливающего ложку теста на заскворчавшую сковороду. — Переезд дело такое. Нужны помощники, а кто мне кроме Джека поможет? Личные вещи надо собрать, всё упаковать, подотчётное оборудование — отвезти сдать по описи на склад… Нет, даже не проси.
— Машенька, ну ты не волнуйся, — сказала тут же мама, — я приеду, помогу.
Остальные сёстры наперебой начали заверять, что тоже приедут. Женька выдохнул, когда понял, что тема исчерпана, киборга в долг никто просить больше не будет, и тут же вздрогнул, когда ему на плечо легко опустилась чья-то рука. Это Джек неслышно шагнул к столу и поставил на стол тарелку, полную оладий.
— Всё готово, — сообщил он под восхищённые охи-ахи сестёр и мамы. — Будут ли ещё указания?
Он нависал над Женькой и прикасался к нему одной рукой. Его передник, тот же самый, что и вчера, зелёный, клеёнчатый, показался Женьке довольно горячим. Должно быть, нагрелся от плиты.
— Ничего не нужно, — выдавил Женька, заставляя себя сидеть и не дёргаться. Казалось, если ляпнешь вслух «просили ж тебя, хватит на мне виснуть», то все сразу догадаются, что Джек сорванный киборг, и они вдвоём почему-то это скрывают. Так что Женька только больше ссутулился, терпеливо перенося прикосновение. — Садись уже, ешь.
Джек тут же выдвинул соседнюю табуретку из-под стола, плюхнулся на неё, не сняв фартука, и первый принялся за еду.
— Вот и ладно. Вкусные оладушки получились! — Джек то ли похвалил себя, то ли даже похвастался, то ли просто прокомментировал. — Жень, кстати, тебе со сметаной или джемом?
— Сам возьму, сиди, — буркнул Женька, наконец разгибаясь. Он, не вставая, дотянулся до холодильника и снял с полки — всю жизнь она стояла именно там, — банку местной сметаны, а перед Джеком заодно поставил вазочку с джемом из красной смородины. Джек угукнул, успев уже накидать себе на тарелку пару оладий.
Машка наблюдала за ними во все глаза, очевидно, углядев в действиях Женьки что-то неправильное. Ах, ну да, конечно, сельхозтехника вконец обнаглела, ест за одним столом с хозяевами! Мама и обе оставшиеся сестры не обратили на это ровным счётом никакого внимания, однако Машка всё не унималась.
— Жень, а он точно не сорванный? — снова шепнула она, нарочито подозрительно не притрагиваясь к оладьям.
Машка была всего на год его младше, считай, ровесники. Но иногда Женька чувствовал себя старше неё лет на десять. И тогда позволял себе немного пошутить. Вот как сейчас.
— Не уверен, — ответил он таким же громким шёпотом. — Может, и сорванный. Но зато какие оладушки получаются! Закачаешься!