Ники широко
раскрыл глаза, увидев холл с блестящим мраморным полом, такой
громадный, что в нем легко смог бы разместиться целый цыганский
табор.
В холле не было никого, кроме лакея в затейливо изукрашенной
ливрее. Взглянув па вошедших, он изумленно выдохнул:
«Ох! Цыгане…» Его длинное лошадиное лицо выражало такое
потрясение, что Ники стало смешно. Потом лакей дернул шнурок
звонка, вызывая па подмогу других слуг.
— Сейчас же выметайтесь! — завопил он. — Если вы через пять
минут не уберетесь из усадьбы, вас посадят в тюрьму!
Марта взяла Ники за руку.
— Мы пришли, чтобы увидеться с графом. У меня кое-что есть. И
это кое-что принадлежит ему.
— Хочешь сказать, что ты у него украла это самое «кое-что»? —
спросил лакей с презрительной ухмылкой. — Так я тебе и поверил! Ты
никак не могла подойти к его милости так близко, чтобы суметь что-
нибудь у него стянуть. А ну, убирайся отсюда, и поживее!
— Нет! Мне надо с ним поговорить.
— Черта с два ты с ним поговоришь, — злобно прорычал слуга,
направляясь к Марте и Ники.
Марта подождала, пока он не подошел совсем близко, а затем
неожиданно отскочила в сторону.
Лакей, выругавшись, попытался схватить се, но Марта
увернулась. Между тем на зов колокольчика явились ещё трое слуг.
Марта прибегла к испытанному цыганскому трюку. Вперив в
четверых лакеев свирепый взгляд, она угрожающе прошипела:
— Мне надо поговорить с графом! А того, кто попытается
помешать мне, я прокляну таким проклятием, что он будет маяться до
конца своих дней.
Слуги остановились как вкопанные. Глядя на их лица, Ники едва
не расхохотался. Хотя его мать была всего лишь женщиной, она могла
обвести вокруг пальца любого англа. Ники гордился ею. Кто, кроме
цыганки, мог вот так, в два счета, добиться своего при помощи
одних только слов?
Мать ещё крепче сжала его руку, и они двинулись дальше.
Прежде чем лакеи успели прийти в себя, чей-то громкий звучный
голос произнес:
— Эй, вы! Что здесь происходит?
В холл, широко шагая, вошел граф, высокий и надменный.
— Цыгане, — брезгливо проговорил он. — Кто позволил этим
грязным тварям проникнуть в мой дом? Марта без обиняков сказала:
— Я привела к вам сына Кенрика, лорд Эбердэр, вашего внука.
Единственного внука, который у вас есть — другого уже никогда не
будет.
В холле воцарилась гробовая тишина. Граф ошеломленно
уставился на Ники.
— Если вы сомневаетесь в моих словах… — продолжала Марта.
— О нет, я готов поверить, что этот мерзкий щенок отродье
Кенрика: он весьма похож на своего папашу, — справившись с
потрясением, перебил её граф.
Он смотрел на Марту тем хищным голодным взглядом, который
Ники часто замечал у мужчин-англов, глазеющих па цыганских женщин.
— Я вполне понимаю, почему моему сыну хотелось спать с тобой,
но мне без надобности его цыганский ублюдок.
— Мой сын не ублюдок. — Марта вытащила из-за корсажа два
сложенных листка бумаги, грязных и засаленных. — Поскольку вы,
англы, придаете большое значение всяким документам, я сохранила
доказательства: мое брачное свидетельство и метрику Ники.