Ну так как: вы уйдете сами или мне вас
вынести? — И он решительно направился к ней. Расстегнутая у ворота
белая рубашка графа подчеркивала устрашающую ширину его плеч.
Подавив невольное желание попятиться, Клер сунула руку в
карман плаща и вытащила маленькую книжечку — свою единственную
надежду. Открыв томик на странице, которую пересекали рукописные
строки, она подняла его так, чтобы граф мог прочесть надпись.
— Вы помните, что это такое? Надпись была короткой и простой:
«Преподобному Моргану. Надеюсь, что когда-нибудь смогу
отплатить вам за все, что вы для меня сделали.
С любовью, Никлас Дэйвис».
Увидев эти детские каракули, граф остановился, словно его кто-
то ударил. Переведя ледяной взгляд с раскрытой книги на лицо Клер,
он проговорил:
— Вы уверены, что выиграли, не так ли? Но вы ошибаетесь: у
вас не та карта. Если я и чувствую себя обязанным, то только
вашему отцу, а уж никак не вам. И если ему что-то нужно, он должен
попросить меня об этом лично.
— Он не может, — коротко ответила Клер. — Он умер два года
назад.
После нескольких секунд неловкого молчания граф тихо
проговорил:
— Мне очень жаль, мисс Морган. Ваш отец был, пожалуй,
единственным по-настоящему хорошим человеком, которого я когда-
либо знал.
— Ваш дед тоже был хорошим человеком. Он многое сделал для
жителей Пенрита. Основал фонд помощи бедным, построил часовню…
Но прежде чем Клер успела перечислить остальные благодеяния
покойного графа, Никлас прервал ее:
— Избавьте меня от этою панегирика Я отлично знаю, что мой
дед обожал служить моральным примером для низших классов, однако
меня подобные деяния нисколько не привлекают.
— Как бы то ни было, он серьезно относился к своим
обязанностям, — заметила Клер. — А вы, с тех пор как вступили в
права наследства, ничего не сделали ни для поместья, ни для
деревни.
— И намерен и дальше продолжать в том же духе. — Осушив
бокал, он со стуком поставил его на стол. — Как видите, ни добрый
пример вашего батюшки, ни благие дела и нравоучения моего деда не
смогли превратить меня в джентльмена. Мне совершенно наплевать на
всех и вся, и я ничуть об этом не жалею.
Клер была потрясена.
— Как вы можете говорить такое? Неужели вы настолько черствый
человек?
— Ах, мисс Морган, ваша наивность меня просто умиляет! — Он
прислонился к краю стола, скрестив руки на груди. Вид у него при
этом был прямо-таки дьявольский, вполне под стать его прозвищу. —
Право же, вам лучше удалиться, пока я не разбил ещё каких-нибудь
ваших иллюзий.
— Неужели вам безразлично, что ваши соседи страдают?
— Абсолютно. В Библии сказано, что бедняки всегда пребудут
среди нас, и уж если Иисус не смог этого изменить, то я не смогу и
подавно. — Он с насмешливой улыбкой посмотрел на Клер. — Мне ни
разу не доводилось встречать филантропов, которые творили бы
добрые дела без всякой задней мысли, за одним лишь исключением — я
имею в виду вашего отца. Большинство из тех, кто выставляет
m`onj`g свою щедрость, делают это лишь затем, чтобы слышать
излияния благодарности низших по положению и самодовольно
упиваться собственной праведностью Что касается меня, то я по
крайней мере честный себялюбец, а не лицемер.