В этом костюме
он неизменно появлялся в солнечные дни, а когда погода давала для этого
повод, надевал фуражку с большим козырьком и шотландскую накидку с
капюшоном. Ему было, как туманно выражалась леди Эберкромби,
"около шестидесяти", однако, потратив долгие усилия на то, чтобы
казаться моложе своих лет, он уповал теперь на почести, которые
приносит возраст. В самое последнее время его почему-то стало тешить
прозвище "Наш Старикан".
- Давно уже собирался навестить вас. Вот что здесь паршиво, так
это то, что дел до черта, дела тебя засасывают и не остается времени для
контактов. А нам ведь не годится терять связь. Мы, англичашки, должны
держаться вместе. И ты тоже не должен прятаться, Фрэнк, слышишь,
старый отшельник.
- Я еще помню время, когда ты жил здесь по соседству.
- Правда? Подумать только. Ты, должно быть, прав. Давненько
же это было. Еще до того, как мы перебрались на Беверли-хилз. Ты
знаешь, конечно, что теперь-то мы в Бел-Эйр. Сказать по правде, там мне
тоже не сидится. Я купил участок на Пэсифик-Пэлисейдз. Жду только,
когда строительство подешевеет. Так где ж это я тогда жил? Вон там,
напротив, через улицу?
Именно там, через улицу, лет двадцать тому назад или больше,
когда этот ныне заброшенный район был еще самым фешенебельным.
Сэр Фрэнсис, едва вступивший в средний возраст, был в те времена
единственным аристократом в Голливуде, старейшиной здешнего
английского общества, главным сценаристом компании "Мегалополитен
пикчерз" и президентом крикетного клуба. В те времена молодой или
моложавый Эмброуз Эберкромби мельтешил на съемочных площадках,
создавая свою знаменитую серию изнуряющих акробатически-
героически-исторических ролей, и почти каждый вечер заходил к сэру
Фрэнсису, чтобы подкрепиться. Теперь английские титулы наводняли
Голливуд, и некоторые были подлинными, а сэр Эберкромби, как
передавали, с пренебрежением отзывался о сэре Фрэнсисе, называя его
"аристократом эпохи Ллойд Джорджа". Сапоги-скороходы,
стремительная обувь неудачника, далеко унесли старого джентльмена от
стареющего. На студии сэр Фрэнсис опустился до отдела рекламы, а в
крикетном клубе был теперь лишь одним из десятка его вице-прези-
дентов. И плавательный бассейн, в котором некогда, точно в аквариуме,
поблескивали длинные конечности забытых ныне красавиц, был пуст,
потрескался и зарос сорной травой.
И все-таки между двумя джентльменами сохранилось какое-то
подобие рыцарственной связи.
- Как дела у вас в "Мегало"? - спросил сэр Эмброуз.
- Сильно обеспокоены. Неприятности с Хуанитой дель Пабло.
- Сладострастная, томительная и ненасытная?
- Эпитеты не совсем те. Ее называют, точнее сказать -
называли, "вспыльчивой, блистательной и садистски жестокой". Можешь
мне поверить, потому что я сам эти эпитеты придумал. Тогда это было,
как здесь выражаются, экстра-класс и внесло новую струю в рекламу
кинозвезд.
Мисс дель Пабло была с самого начала под моим особым
покровительством. Я помню день, когда она здесь появилась. Ее купил
бедняга Лео - за глаза ее. Звали ее тогда Крошка Ааронсон - у нее
были великолепные глаза и роскошные черные волосы. Так что Лео
сделал из нее испанку. Он больше чем наполовину укоротил ей нос и
послал на шесть недель в Мексику изучать стиль фламенко. Потом
передал ее мне. Это я придумал ей имя.