Сержант довольно заулыбался.
– О вашем приезде говорит весь город. А мэр раздал всем ваше фото, чтобы ненароком кто-нибудь из сотрудников не попал впросак. – он повернул ко мне лицом рамочку, стоящую на столе, и которая, как подумалось мне раньше, являлось карточкой его семьи, но к немалому удивлению на меня смотрел… я сам.
– Ни и ну! – вырвалось у меня. – Еще бы на стене над головой повесил!
– Так ведь сработало! – беззлобно хохотнул сержант.
Я разыскал майора Ласточкина, и сообщил ему о своих намерениях посетить лабораторию знаменитого профессора. Андрей Федорович замялся.
– Какие основания у вас подозревать уважаемого человека? – спросил он хмурясь. – Он – птица высокого полета. У нас могут возникнуть неприятности!
– Они у вас уже возникли! – возразил я. – Год назад! – не мог же я рассказать ему о видениях племянника. За такие предположения, меня, в лучшем случае, поднимут на смех. – Я хочу с ним просто побеседовать. – соврал я. – Было бы глупо упустить возможность пообщаться с человеком, который много лет посвятил изучению психики преступников. Кому, как не ему, известны все тонкости характера, разного рода маньяков. Или вы со мной не согласны?
– Да мы как-то не подумали об этом! – сконфуженно почесал кончик носа мой визави.
– А головы вам даны не только для того, чтобы есть, но и думать.
Он посмотрел на меня с плохо скрываемым раздражением, но открыто вступить в перепалку со столичным визитером, более высокого ранга поостерегся.
– Собирай своих архаровцев, и в путь!
– Слушаюсь, товарищ Ракишов
Через пару часов, мы вышли у высоких кованных ворот. Лейтенант было потянулся к звонку, прикрепленному здесь же, на столбе, но я его остановил.
– Пусть это будет для него сюрпризом!
– Но, как нам попасть внутрь?
– Очень просто. – я достал из кармана ключ-универсал, подаренный мне одним вором в законе, который несмотря на то, что я засадил его на долгих десять лет за неудачное ограбление ювелирного магазина, не держал на меня зла. Напротив, он всячески выказывал мне свое уважение, а иногда баловал таким вот вещицами.
– Вы, единственный, – частенько повторял он мне. – Кто смог распутать мои следы.
Дружбу с такого рода контингентом, я старался не водить – материал больно не надежный, но иногда общение с их подобными, приносило ощутимую пользу делу.
Вот и сейчас «подарочек» оказался очень кстати. Несколько нехитрых движений, и замок щелкнул, впуская нас в святая святых. Я слышал за спиной хищное перешептывание своих провинциальных коллег, но решил не обращать на это внимания, пусть брызжут слюной от зависти и берут пример со специалиста…
Я смело поднялся по ступенькам двухэтажного ничем не примечательного кирпичного здания, и широко открыв массивные створки входных дверей, оказался в просторном прохладном холле. Заслышав шум, навстречу к нам спешила невысокая стройная брюнетка в белом халате
– Кто вы такие? – без обиняков накинулась она на нас.
– Полиция! – представил я ей открытое удостоверение. – Нам нужен профессор
– Профессор сейчас занят. Вы можете подождать прямо здесь! – она указала рукой на единственный маленький обшарпанный диванчик, на котором с трудом уместился бы и один человек.
– Где он? – строго спросил я
– В лаборатории конечно.
– Будьте так любезны пригласить его сюда, и как можно быстрее. Если он не появится в течении пяти минут, я буду вынужден вызвать наряд и арестовать вашего ученого. Так что, в его интересах пошевелиться!
Девушка сверкнув глазами, быстро взбежала по ступенькам на второй этаж.
Через пару минут к нам спустился профессор. Снимая на ходу резиновые перчатки и медицинскую маску он раздраженно произнес
– Неужели нельзя было подождать, пока я освобожусь?
– Извините, – с раскаянием в голосе произнес я. – Есть разговор.
Профессор недовольно поморщился, но видно было, что мой безапелляционный тон насторожил и смутил светило науки. Он обвел нас внимательным взглядом и сказал
– Пройдемте в мой кабинет. Там нам будет удобнее беседовать. Никто не помешает.
«Интересно, – подумалось мне, чего так боится профессор, что волнуется о том, что кто-то помешает нашему разговору. Тем более, что кроме девушки, что была с нами так недружелюбна, больше никого не наблюдается». Но в слух я не сказа ни слова, оставив свои сомнения при себе.
Пока мы следовали за Прожигаловым, он непрерывно говорил, осыпая нас своими выводами и вопросами.
– Чем я мог заинтересовать вас? – поминутно спрашивал он – Проверка была у меня не далее, как несколько недель назад. Все бумаги у меня в полном порядке. В чем вы меня подозреваете? Отрываете от работы…
– Думаю, ваши кролики, вполне могут обойтись без вас несколько минут.
– У меня здесь не только кролики! – пафосно заявил Федор Наумович. – Я работаю с различными животными, чтобы, так сказать, изучить материал объективно, со всех сторон.
– И как успехи? – не удержался я от сарказма. – Мыши перестали воровать сыр, кошки теперь числятся лучшими друзьями грызунов, а лисы, волки, медведи превратились в вегетарианцев?
Профессор с недоумением воззрился на меня, подняв брови. Он даже остановился в полу шаге от своего кабинета, на двери которого красовалась яркая табличка с его именем.
– Что вы имеете ввиду? – в его голосе затаился страх, еле уловимый признак смятения. Дыхание его участилось, а руки нервно зашарили по карманам халата.
– Не переживайте так, профессор. Мне нужно знать лишь ваше мнение по интересующему меня вопросу.
Федор Наумович вошел в кабинет и тут же плюхнулся в свое кожаное кресло
Я бесцеремонно уселся напротив него, другие расположились кто где смог.
– Так что вас интересует?
– В городе пропадают дети! – начал я. Профессор утвердительно покачал головой, давая понять, что в курсе последних событий. Я пожал плечами. – Неужели эти преступления не заинтересовали вас? Ведь это ваш профиль.
– Мой профиль? – эхом отозвался мой собеседник.
– Ну, вы же работаете над сывороткой, которая должна будет «перевоспитывать» именно таких типов, как этот маньяк.
Прожигалов закрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Конечно, меня, как и любого другого гражданина, взволновали эти события!
– Да? – растерянно сказал я. – И что же вас взволновало? Неужели ни разу не возникло желание найти преступника и «поработать» с ним?
Руки профессора начали выбивать барабанную дробь по крышке стола.
– У меня не было доступа к материалам. – он пытался говорить спокойно, но я видел, как напряглись его спина и руки. – Да и разрешения на работу с людьми у меня нет.
– Когда-то это кого-то останавливало. – парировал я.
– И в чем вы меня обвиняете? – профессор открыл глаза и наклонился над столом, опираясь о его столешницу руками.
– Во лжи и сокрытии фактов! – в глазах Прожигалова заплескался страх.
– В каких фактов? В какой лжи? – его голос сорвался на визг.
– Если вам нечего скрывать, чего вы так разволновались? Я хочу осмотреть вашу лабораторию.
– Но ее осматривали столько раз, что наверное комиссиям уже лучше известно, что и где у меня находится.
– Возможно так. Они знают только то, что вы им разрешили осмотреть. Не сомневаюсь в том, что основные помещения вы содержите в идеальном состоянии. Но меня интересует подвал.
– Там ничего нет. Как нет и самого подвала.
– Так ничего там нет или нет подвала?
– Нет подвала.
По лицу профессора заструился пот. Он расслабил ворот рубашки, расстегнув верхние пуговицы, губы и подбородок его мелко затряслись.
– Вот вам и первая ложь!
– Нет, я имел ввиду, что подвал конечно есть, как и в любом строении старых времен. Но я туда ни разу не заглянул.
– Это я и собираюсь проверить! Мне нужны ключи! – я протянул ему руку.
– У меня их нет! – уже во весь голос кричал профессор.
– Это ничего, как-то же мы с ребятами сюда попали! – я поглядел на изумленные лица полицейских. – Попадем и без ключей!.. Хотя… подождите, сдается мне, что сейчас мы исправим и это недоразумение. – я обогнул стол и бесцеремонно открыл верхний ящик стола, заставив профессора побледнеть. – Ну вот и они… Целая связка! – я выудил из темных глубин огромную связку ключей разной длины и калибра. – Так какой из них? Если вы нам не ответите, это только усугубит ваше положение. Найти подходящий – дело пяти минут. А если ключ окажется на связке, значит ваша вина будет почти доказана! – конечно я блефовал. Но внутренний голос говорил мне, что я на верном пути. Уверенности мне придавал и тот факт, что Женька упомянул фамилию профессора и сказал, что он сам породил преступления или преступника.