Покушалипожалуйте в зал, у которого стенамидальний берег реки, а крышейсиняя высь неба, да резная листва старинных шелковиц.
Десять рядов-ступеней, с пригвождёнными квадратно-струганными брусьями сидений для зрителей-слушателей, сбегают к утоптанной сцене-площадке, которую замыкает высокая и стройная фигура лотарингского креста из белых перекладин, к поперечным концам которого сходятся нити всё тех же флажковых гирлянд от деревьев.
Справа от сцены врыт железный стол, заваленный глянцевыми полотнищами бело-атласного картона с рукописными крупными строчками на армянском.
Позади столапод ближайшей из шелковицлоснится коробка клавиатуры синтезатора.
Начинается урок закона Божьего. (Так обозначено в Режиме Дня, а на деле это больше напоминает эстрадно-песенный конкурс.)
Сестра Нарине обратилась к слушателям с недолгим словом, потом все зажмурились и склонили лица к молитвенно переплетённым пальцам рук: выговаривая заученные напамять слова, и вот уже сестра Сильвена заиграла на синтезаторе безоблачно ритмичную мелодию и слушатели превратились в певцов-исполнителей мажорных песенок, текст которых написан на белых листах такой величины, что их приходится держать двум братьям-воспитателям.
И они не только держат, они тоже поют и, как все, повторяют обращенные в небесную вышину жесты руководящей хором сестры Нарине, или подменяющей ее иногда сестры Анаит, и при этом умудряются показывать на полотнище какая сейчас поётся строчка.
Потом проводится конкурс отдельных девочек-солисток и зрители, аплодисментами и непринуждённым визгом, выбирают лучших.
Конкурс чтецов цитат из Святого Писания снова сменяется хоровым пением и в 11:00 (минута в минуту по расписанию!) отряды расходятся, всяк под свою шелковицу, на разостланные там суконные одеялапроводить урок ручного труда.
И в тебе уже зарождается вера в расписание Режима Дня.
Андриян Карен Павлович никак не согласен на титул начальника лагеря:
Понимаете, коллега, у нас тут равноправие. Все вопросы решаем коллегиально.
Тем не менее, по всем вопросам, что в былые времена входили в компетенцию начальников бывших пионерских лагерей с "линейками" и горнами, равноправные коллеги обращаются именно к нему.
По чёткому и доходчивому изложению видно, что он владеет информацией:
Лагерь действует третий год. Механизм такой: Армянская Американская Евангелическая Церковь (ААЕЦ) выделяeт финансы, восемь членов этой организации, но уже не из Америки, а из Ванадзора в Армении, приезжают сюда вести идеологическую работу.
Группа из восьми душтри брата и пять сестер. Старшим у них брат Самвел, но он сейчас не здесь, а в Ванадзоревстречает руководство из Америки. В его отсутствие главенствует его супругасестра Нарине. За детьми смотрят шестеро местных воспитателей-степанакертцев.
Работаем с 3-го июля по 10 августа сменами по 9 дней. В каждую смену принимаем по 150 детей.
Питание трёхразовое. В день на продукты для каждого ребенка расходуется 2,5 доллара, да плюс на автобус, на содержание медика и на приобретение самых лучших лекарств в аптечку.
Есть и ещё плюсы, но самый главныйнаш повар: Арега Сергеевна Арутюнян. Представьте, коллега, если наши жены могут что-то вкусно приготовить на трёх-четырех, она сготовит так жеесли не вкуснее!хоть на 200 человек.
(Впоследствии мне была предоставлена возможность убедиться, что Карен Павлович ничуть не преувеличивал.)
Решением правительства НКР от 14 июня 1997 года, территория занимаемая лагерем: от ворот и до реки Каркар, была передана в вечную бесплатную аренду Армянской Американской Евангелической Церкви (ААЕЦ). Нынешний визит руководства ААЕЦ предпринят с целью рассмотрения местных условий для развертывания предполагаемого строительства. (Благая весть для местных строительных фирм! Если проект не перехватят подрядчики из Армении.)
Давид Григорян, или "брат Давид"как его называют 30 малолетних душ отряда Ляв Кац житель Степанакерта.
Натренированным на службе в ПВО армии НКР взглядом, он зорко следит за перемещениями своих подопечных по отведённому его отряду сектору, время от времени кратким властным окликом восстанавливает должный порядок среди непоседливой ребятни, и попутно просвещает меня о выгодах такого отдыха с духовным уклоном:
девять дней бесплатного, но полноценного питания;
обучение манерам поведения (некоторые малыши, по ряду причин, не умели держать себя за столом);
усвоение новых красивых слов: "вера", "любовь","сотворение" и другие станут приятным и ценным дополнением к имевшемуся запасу из "маршутка","чингачук", "лакот";
тренировка в изящной жестикуляциипризывно указать пальцем ввысь, или плавно показать благожелательную открытость сердца.
Аккуратная татуировка креста на загорелом запястьи воспитателя замечательно вписывается в его рассуждения о небывалой духовности собственных детей брата Самвела и сестры Нарине, что тоже отдыхают здесь, при лагере.
Попросив кого-то из проходивших мимо братьев присмотреть за малышами, он проводит меня в комнату, где собраны детские поделки сотворённые на уроках ручного труда: макеты и рисунки колодца из Св. Писания, фигурки персонажей оттуда же, исполненные из толсто-ниточного волокна привезенного ванадзорской группой.
Упомянутая группа, в углу этой же комнаты, вполголоса репетируют очередную песенку, что Исус надежда и опора.
Сестра Нарине, давно вы этим занимаетесь?
Шесть лет. А сестра Анаиттри года. Сестра Сильвена (клавишные)первый год.
А после окончания лагерного сезона в Степанакерте?
Работаю в евангелических воскресных школах Ванадзора и других мест в Армении.
Надо отдать должноегруппа высокого профессионализма.
А праздник безудержно катится дальше в пульсирующем танцевальном темпе.
И были "Веселые старты" с непременным бегом в мешках и другими забавами. И обед из трёх блюд. И футбол, бадминтон, пинг-понг. И снова концерт, где пели все под четкий аккомпанимент и подсказки с белых полотнищ.
А в одном из номеров на сцену-площадку перед врытым крестом энергично ввернулся Карен Павлович с поблескивающим хвостиком антенны на трубке беспроволочного телефона.
Сестра Нарине, всё поняв с полуслова, продиктовала непиcанную строку и хор детских голосов стройно проскандировал к воздетой трубке беспроволочного телефона: "Барев, брат Самвел!", чтобы на том конце, в Ванадзоре, прибывшее из Америки руководство услыхало и умилилось бы безоблачному детству под ликующий перезвон синтезатора и шелест вдруг затрепетавших под ветром лиственных сводов шелковиц и неугасимых флажков-треугольников
Когда праздник этого дня подошел к концу, чтоб снова начаться завтра, первая партия детей поднялись к воротам, за которыми их дожидался ещё раз вымытый автобус.
Они взошли в него, не примечая уже приевшийся сатанинский оскал волосатой звезды рок-ужасов с обложки долгоиграющего альбома Cradle of Filth, прилепленной за толстым стеклом между салоном и кабиной водителя, который беспрестанно требовал не трогать занавески и не раздвигать их, и ни в коем случае не открывать окна.
А какой-то пацан завёл бурную агитацию, чтоб, когда смена кончится, никто не вздумал бы сдавать обратно полученные в лагере значкисиние, размером с пятак, кружочки, перечёркнутые тонким лотарингским крестом, а по ободку наименование организацииААЕЦ.
И возвращающаяся в город воспитательница из местных не стала его одёргивать, но даже ещё раскрыла свою сумку, достала оттуда и протянуласветловолосому пацану в линялых, заплатанных, жарких джинсах лёгкие шорты нездешнего производства, сияющие безупречной незапятнанной белизной, белые-пребелые шорты, как на лагерных ангелочкахна дочурках брата Самвела и сестры Нарине.
Несостоявшийся Ад
Недаром говорил великий и мудрый (потому и несменяемый) редактор правительственной газеты Максим Ервандович Ованисян, что темам для написания «материала» нет числа и края. Они на каждом шагупросто иди и видь.
При подходе к исполнению творческой задачи написания (самым благожелательным тоном) цикла очерков о прекрасных людях замечательного города, чтобы жители этого города увидали б себя (вроде, как в больших кусках зеркала) в этом цикле; распознали бы знакомые улицы и уголки своего города, у меня сложился смутный, но план: показать как на протяжении летнего дня живут, работают ину, что там еще подвернется прелюбезные мне степанакертцы.