Представшее моим взорам пространство, ощущалось как просторное. Нет, мне, конечно же, доводилось помещения и побольше видеть, но для жилой комнаты эта явно крупновата. Присмотревшись, я пришел к выводу об ошибочности первоначального суждения: не шесть на четыре, а скорее семь на пять, или хотя бы на четыре с половиной. Ага, на четыре и пять! Завтра померяю. Хотя чем я завтра померяю? Завтра и придумаю, если завтра посчитаю, что это важно.
Потолки метра три, наверное, высказала предположение подруга-сестра.
Я поднял голову в «указанном» направлении.
Да нет, поменьше. Два семьдесят. Хотя и тут, прям озарение какое-то, и я сразу выпаливаю: Два восемьдесят пять!
Валери пялится на меня в недоумении.
Ты, чо?! Померял что ли? от удивления, причем явного такого, глаза у неё округляются, и я замечаю, что это делает её необычайно красивой. Пока я любуюсь, Лерка ждет ответа.
Саня, почему два восемьдесят пять? спрашивает она, не дождавшись.
Для меня снова наступает минута триумфа.
Четыре аршина, говорю я с таким торжеством в голосе, как будто разгадал главную загадку бытия.
Четыре чего? теперь Леркины глаза сузились. Ничего хорошего для меня это не обещало.
Четыре аршина, говорю я обречено, так как совершенно отчетливо понимаю, что поразить девушку элегантностью решения задачи так и не смог.
То есть поразить-то, конечно, смог, вот только, похоже, не мой день сегодня. К тому же «ещё не вечер» тоже не скажешь, потому что не вечер уже, а самый настоящий ночер.
Метры ещё не придумали, сейчас на Руси саженями меряют и аршинами. Сажень это два метра четырнадцать сантиметров, а аршин это семьдесят один сантиметр. говорю я, стараясь при этом не особенно выпендриваться. Хватит уже умничать.
Четыре на семьдесят один это два восемьдесят четыре. Счетовод! похоже, что сокурсница не оценила мои вялые попытки казаться скромнее.
Ну, там ещё миллиметры какие-то, виновато поправляюсь я. Думал тебе не интересно.
Про миллиметры? произносит Валери, и я сразу поминаю, что про миллиметры ей точно не интересно. Про миллиметры мне фиолетово. Ты лучше скажи, что там за люстра?
Я стараюсь проследить взгляд девушки, и натурально немею. Под потолком действительно висит люстра, совершенно обычная по меркам нашего времени. Но вот именно, что НАШЕГО! Потому что она электрическая!
Да нет!!! Показалось! Фу-у-у аж от сердца отлегло. Но как-то же эти плафоны-шары должны светиться. Нет, не так! Светиться они светятся, и хорошо так светятся, ярко. Но вот как? В том смысле, что нам совершенно не понятно, за счет чего они светятся, да ещё и так интенсивно.
Сань, у них здесь чё? Электричество есть?! похоже Лерку тот же вопрос мучает, при чем серьезно так мучает.
Она встает и подходит ближе, пододвигает стул под самую люстру.
Дай руку, произносит напарница твердым голосом.
Я подаю руку и Лерка опёршись на неё залезает на стул. Я держу в ладони её очень холодные, почти ледяные пальцы и тоже всматриваюсь в плафоны, пытаясь что-нибудь разглядеть. Насмотревшись вволю, девушка слезает со стула. Выпускаю её руку не без сожаления, все-таки красивая она. В смысле Лерка красивая, а не рука. Хотя и рука тоже.
Вроде не электричество. А тогда что? спрашивает она и сама же отвечает: Магия, наверное.
Я пожимаю плечами.
Скорее всего, говорю, стараясь не придавать голосу эмоциональную окраску.
А вот если бы я так сказал: «Магия, наверное», то мне бы это язвительное создание непременно выдало что-нибудь вроде: «Поздравляю Вас, Капитан Очевидность». Но я нарываться не стану. Не сегодня. Сегодня не мой день.
Мы осматриваемся дальше.
Стул, который только что удостоился чести послужить нам в деле познания этого мира, стоит посреди комнаты рядом с торцом большого обеденного стола. Сам стол почти, что перегораживает комнату пополам, упираясь другим концом в левую стену комнаты. Левую от входа. Сама комната в длину, от входа до окна, метров семь. Стоп! Не семь метров, а десять аршин! Привыкайте, уважаемый Александр Анатольевич!
Вокруг стола стоят ещё четыре стула, по два слева и справа. Дальше вдоль левой стены уже почти в углу стоит эдакая штука хитрая, стол с какой-то надстройкой. Я бы назвал её секретером. Мне кажется, секретеры именно так должны выглядеть.
Ко-ко-ко-ко
Рядом с ним тоже стул предусмотрен. И на его подлокотнике разместилась на ночлег спасенная мною курица. Она проснулась, немного покрутила головой и снова успокоилась.
Потом стена с окном. Длину завтра померяю. В углу овальный журнальный столик.
Сань, а эти не горят, голос Лерика звучит озадаченно.
Пытаюсь взглядом найти причину растерянности подруги. Точно не горят! На правой стене над журнальным столиком похожий плафон, а над секретером сразу два. И все не горят. Хотя
Уже горят. Это Валери к секретеру подошла. Оба секретерских плафона моментально зажглись.
Магия! восхищаюсь я.
Нет, блин! Датчик движения! раздраженно кидает мне Лерка. И как это она про капитана Очевидность ничего не сказала? Не мой день.
Ну-ка, сядь в кресло, говорю я, осененный запоздалой догадкой.
Всё предсказуемо. Плафон на левой стене услужливо зажегся, стоило Лерке лишь приблизиться к креслу. Магия.
А тут что? с этими словами Валери раскрывает сервант.
Сервант стоит у правой стены между вторым креслом и таинственной дверью, как раз напротив обеденного стола.
Так. Так. Ага, это она про чайный сервиз.
Вряд ли фарфор китайский, но и чашки, и блюдца смотрятся очень прилично.
Смотри, какая прелесть! с возгласом восхищения, кстати, искреннего, на свет извлекается чайник.
Ух, ты! я поражен не меньше.
Носиков у чайника два, и каждый выполнен в виде головы дракона на длинной шее. Только левый бледно голубого цвета, а правый сверкает золотом.
Ну-ка, с веселым любопытство Лерка снимает с чайника крышку, заглядывает внутрь. Смотри! и протягивает его мне, а у самой глаза прям сияют.
Да! Хитро! удивляюсь я. Надо же, как просто! Наши бы до такого не додумались!
Внутри чайник разделен пополам так, чтобы можно было воду из одной половины наливать через левый носик, а из другой через правый.
Почему не додумались бы?! Очень даже додумались! и голос главное такой, вот как будто бы я лично её оскорбил. Нет, не мой день.
Мне мама рассказывала, она у какой-то женщины лет десять назад такой видела. Она говорит, где-то у нас в области делают. Тоже какая-то женщина-дизайнер. Мастерская у неё своя. Авторская керамика. На заказ, похоже Лерке этот рассказ в своё время запал, вот она и разошлась.
А я что?! Я разве спорю? Я просто не знал.
Подошла очередь Двери. Щас откроем, а там А там Самара!.. Да, нет! Так нам не повезет. Лерка открывает Дверь, а я разглядываю полку в углу между дверями. Да это же вешелка! И как я раньше не понял?!
За Дверью оказался коридор без окон, но с дверями. Ну, это как в загадке: «без окон, без дверей» Здесь двери были. Целых четыре. Справа две и две слева. Лерка открывает ту, что слева прямо у входа. Там ещё одна комната. Что характерно, свет уже горит, а испускает его люстра очень похожая на ту, которая в зале. В зале, потому что это
Спальня, констатирует факт спутница.
Ну, а как ещё может называться небольшая комната с кроватью? Спальня значительно меньше зала, метра стоп! Стоп-стоп-стоп! Не метра! Щас скажу! В длину, пожалуй, две целых сажени, или шесть аршинов. Блин! Вот я тормоз! Ведь сажень это ровно три аршина! Блин! А в ширину метра два с половиной. А в аршинах сколько?
Пока я беру в уме сложный тройной криволинейный интеграл восьмого порядка, Лерка идет в правый дальний угол и, отодвинув ногой ненужный сейчас табурет, начинает придирчиво осматривать себя в зеркале. Я не сказал? Там трюмо. Ни одна девушка в здравом уме не упустит такой возможности.
Между трюмо и кроватью, которая стоит вдоль правой стены, одиноко скучает стул, совершенно такой же, как в зале. А что удивляться, с одного гарнитура, наверное. В левом дальнем углу почти у окна стоит платяной шкаф. Всё. В комнате больше ничего нет.
Лерка продолжает самоосмотр, а я выхожу в коридор и открываю дверь на правой стене. Свет моментально вспыхивает. Прямо как в холодильнике. «Концевик», машинально констатирую я. Блин! Ну, какой концевик?! Да, не так просто расставаться со стереотипами мышления.