Леди?он окинул меня скептическим взглядом. А вот это было самое малое, неприятно. Оставалось повторять за покойной бабушкой: «Ледиэто не дорогие платья, ледиэто достоинство и манеры». И надеяться, что манеры и достоинство за эти годы не обесценились.
Ну, леди так леди.пробормотал коммивояжер, а я сделала вид, что не услышала. Благожелательность, спокойствие, отстраненность Не могу же я его побить шваброй за то, что он не видит во мне леди? Швабра в саквояж не влезла, такое горе Будем считать его скептическую мину тренировкой перед визитом в поместье. Там мин всяческих будет предостаточно.
Изволите следовать в родовое поместье?осведомился он в стиле бульварных романов начала столетия. Уголки его губ подрагивали от сдержанного смеха, господину коммивояжеру казалось, что он удачно шутит.
Еду навестить брата.
Демоны Междумирья знают, кого я там буду навещать! Если лепрекон не врал, и Тристан вправду при смерти нет, я не стану думать об этом сейчас!
И кто ваш брат?продолжал посмеиваться коммивояжер.
Не знаю, как манеры и достоинство, а вот коронный бабушкин взгляд «Сударь, вы идиот?» у меня всегда выходил идеальногосподин Торвальдсон подавился смешком. А учитывая, что он как раз жевал рогаликвыпечкой он тоже подавился. Застыл с открытым ртом, не способный решитьглотать или выплюнутьпотянул носом воздух и отчаянно, взахлеб закашлялся, пуча глаза, перхая горлом и колотя себя в грудь, как бабуин перед дракой.
Я прикрылась простейшим воздушным щитом от летящих от него во все стороны крошек и брызг слюны и спокойно допила кофе.
Лорд де Молино, полагаю.негромко обронила я, когда прекративший кашлять коммивояжер, постанывая, похрюкивая, и шмыгая носом, приник к своей чашке.
Фто, простите?невнятно переспросил он, так и замирая над чашкойтолько красные слезящиеся глаза моргают над золотым ободком.
Вы интересовались, кто мой брат.я снова приподняла уголки губ, изображая ту самую светскую улыбку, которая даже в блаженных мечтаниях не позволит собеседнику заподозрить, что я ему рада.Лорд де Молино. И да, я вас прощаю.с благожелательной снисходительностью к дурным манерам низших классов кивнула я и принялась натягивать перчатки.
Через зал ожидания уже мчался кондуктор:
Леди и лорды, дамы и господа, сейчас будут подавать поезд, прошу всех проследовать на перрон!он скрылся за дверями салона первого класса.
Вещи!южное семейство ринулось к своим баулам, а я подхватила саквояж, торопясь выбраться на перрон раньше, чем их багаж перекроет двери.
Стеклянный купол закрывал перрон от всеговетра, дождя человеческого мира. Там, за стеклом, на площади роскошный мобиль подкатил к вокзальным ступенькам, из него торопливо начали выгружаться опаздывающие пассажирыгосподин в сером, его разряженная жена в шляпке с птичками, и тоненькая, как веточка, девушка, в дорожном костюме по последней франконской моде. Сквозь облачную хмарь выглянуло солнце.
А здесь, под куполом из сверхпрочного стекла, пространство начал заполнять зябкий сумрак. На другом конце короткихровно в длину перронарельсов медленно разгоралось пятно сплошной черноты.
Мертвенный холод пробрал до костей, скользнул под юбки и заставил судорожно поджаться пальцы в ботинках. Пятно становилось все больше, расползаясь лаково-антрацитовыми щупальцамисейчас оно походило на мерно шевелящуюся морскую звезду. Вкрадчиво и беззвучно щупальца касались стеклянных стен, гладили струны рельс, и под куполом медленно нарастал тонкий, едва слышный шепот Длинные, протяжные вздохиахххха, ахххххаааа! Потом все чаще и отчетливейах-ха-ха-ах-ха! И вот ты уже с невольным вниманием вслушиваешься в чью-то стремительную, захлебывающуюся речь, чувствуя, что еще немножкои поймешь нечто очень-очень важное и нужное, что перевернет жизнь, наделит ее целью и смыслом, таким прекрасным и глубоким, надо только подойти чуть-чуть поближе, еще ближе, еще
Данг-данг-данг!руку обожгло болью, заполошный грохот колокола ворвался в уши, и я судорожно вздрогнула, изо всех сил стискивая медленно остывающую ручку саквояжа.
Вот ведь безликие демоны, чуть не поддалась! Я прикусила губу от злости. Не утешало, что все пассажиры на перроне, даже господа военные, выглядят как разбуженные от дурного сна. Голос Междумирья обыкновенному человеку выдержать невозможно, его даже маги не выдерживаютникто, кроме дорожников, которые и водят сквозь него поезда. Но это не утешало. Омерзительно знать, что если бы не меры безопасности, я бы сейчас брела в антрацитовую мглу, переставляя ноги, как механическая кукла.
Апшшш!появление поезда я как всегда проморгала.
Вот только что на рельсах ничего, вот я моргнула и он проступает из пустоты, будто неторопливо сгущающееся облако. В цельнометаллические вагоны третьего класса, похожие на полукруглые тубусы, начали втягиваться пассажиры, в основном, мужчины-южане. Деньги домой везут. Маленьких ферм на юге все меньше, на больших плантациях платят гроши, а потому в столице все чаще слышен певучий южный говор, и все больше становится чернявых и смуглых работниковпока что по большой части на строительных площадках рода да Коста. Те сами выходцы из южных герцогств, вот и берут своих.
Вагон второго класса оказался всего одини в отличии от третьего, в нем были окна! Сделанные из того же непроницаемого стекла, что и купол вокзала, они составляли половину цены билета. В черном тоннеле, скрывающимся за мерно колышущимся пятном, это стекло надежнее любой стали. Но дорогое, да, поэтому целиком из него делают только вагон первого классаиз металла там одни лишь золоченые поручни на дверях. Но мне, увы, не туда.
Я еще успела заметить, как запоздавшее семейство выбежало на перрон и устремилось как раз к вагону первого класса, когда кондуктор разложил передо мной лесенку. Подобрав юбку, я заторопилась по длинному коридору в самый конец вагона, к последнему отделению.
За спиной перешучивались офицеры, решая кто с кем садится, пищали детишки, и хлопотливо квохтала мамаша шумного южного семейства. Я сунула саквояж в багажную сетку и устроилась на обитом потертой цветной тканью диванчике. И загадалаесли никто так и не подсядет в мое купе, то и в поместье все пройдет хорошо. Не знаю точно, как именно, но хорошо. Для меня.
За стеклом раздвижной двери возникла сухопарая фигура в черном, и тараном выставив перед собой ковровый кофр с раздутыми боками, внутрь ввалилась старая дама.
Я видела вас у входа в вокзал!отрывисто объявила она. Судя по тону, теперь я ей на всю жизнь должна.Полицейский проверял ваши документы!меня явно подозревали не только в убийстве магистра дорожников, но и во всех преступлениях со дня основания империи.Вы одна? Прекрасносяду тут!и пробуравила меня столь недоверчивым взглядом, что даже мне самой стало яснооставь меня и дальше одну, и я обязательно что-нибудь натворю.
Старуха завернула свой тарано-кофр по широкой дуге, и обрушила его в багажную сетку.
Я отпрянула, спасаясь от столкновения с медными уголками, и смиренно вздохнула. Не пройдет, не хорошо, не для меня. Что поделаешь
Вы одна?плюхаясь на сидение, уже другимосуждающимтоном, повторила старуха.В мое время порядочная дама не путешествовала в одиночку, а хотя бы брала с собой компаньонку.
Я самакомпаньонка.усмехнулась я. Был в моей жизни и такой период: скучноватый, но довольно приятный, если, конечно, не переживать о капризах хозяйки.Не могу же я взять с собой даму?
Дверь распахнулась еще раз и внутрь ввалился улыбающийся господин Торвальдсон:
А говорили, что леди! Или вы как это леди при леди?[1]
Почему-то прозвучало удивительно похабно.
Я снова смиренно вздохнула: чего-то подобного я и ожидала.
Давайте вы будете моей компаньонкой?подаваясь к старой даме, заговорщицки прошептала я.
Она покосилась на господина Торвальдсонав бесцветных глазах на миг ярко блеснула смешинкаи отчеканила:
И не подумаю! Сами извольте разбираться со своими мужчинами!вытащила из потертого ридикюля газету, и с гневным шелестом заслонилась листом.
Вы, может, думаете, сударыня, что я навязываюсьгосподин Торвальдсон неожиданно смутился.А я вовсе даже и не в том смысле Просто ежели ваш братец и взаправду лорд, так поместье у него наверняка ого какое! И как же в таком поместье без охранных систем? Я вот и образцы показать могу!он словно щит выставил перед собой обклеенный яркими надписями саквояж.