- Ты как? - встревоженно и сипло со сна спросил он, слегка нависая над ней, всего лишь отодвинувшейся.
- Нормально. Мы... возвращаемся?
- Вместе? - странно уточнил он.
- Ну да. А что?
- Я боялся, что ты не захочешь, - признался он. - А я дорогу не запомнил.
- Мы где?
- У соседей. В смысле - в соседней квартире.
Его уточнение она поняла сразу: живых в квартире нет. И продолжила некоторое время лежать, настраиваясь на главное в своей жизни: детей больше нет, но есть люди, которым она... нужна. Неизвестно, сколько продлится этот ужас, но, когда они вернутся, надо будет временами выходить из той крепости, которую её соседи устроили в подъезде, чтобы искать запасы еды - и не только. И она лучший кандидат на выход: у неё нет тех, ради кого надо бы беречь свою жизнь.
- Здесь вода есть? - спросила она, нисколько не сомневаясь, что Андрей уже обыскал квартиру в поисках самого необходимого.
- Да. И питьевая тоже. А ещё я нашёл сумку на колёсиках. Большая, - уважительно к своей находке сказал он. - Лицо я тебе отмыл. Руки тоже. Но можешь пойти в ванную. Там в пластиковых бутылях воды много. Правда, холодной.
- А ты?
- Я чуть позже... За воду не беспокойся. Бутылей я насчитал штук пять. На обоих хватит, - кивнул он, и Зоя встала.
Она закрылась в ванной комнате. Холода воды не прочувствовала, растирая тело найденной намыленной мочалкой. Адреналин продолжил бушевать, как только она открыла глаза. Может, она теперь немного с приветом - признавалась она себе. Может быть, она теперь псих с идефиксом. Но она поставила перед собой задачу и собиралась выполнить её - доставить Андрея в целости и сохранности к Валере. Хоть один юный человек будет счастлив на этом жутком свете. И, если придётся по дороге крушить и убивать, она это сделает.
Закутавшись в огромное, явно мужское полотенце, она вышла из ванной и, кивнув Андрею, сразу прошла в комнату, которую определила как спальню. Открыв одёжный шкаф, она нашла женское отделение и подобрала более или менее подходящие для себя вещи - взамен тех, что перепачкала в дохлой жидкости (как сама определила) порубленных мертвяков... И встала у зеркала, встроенного в дверь шкафа. Глядя себе в глаза, пренебрежительно ухмыльнулась и подняла ладонь - показала её зеркалу. Мозоли, сухие, с торчащими ошмётками кожи... Работа с топором. Работа.
- Ну что, скрипачка?.. Поменяли тебе инструмент? - прошептала она, чтобы не слышал Андрей, отмывавшийся в ванной комнате. - Тоже по руке пришёлся, как ни странно, да?.. Теперь ты не трепетная лань со скрипочкой, а бабища с топором, ага?
Ноздри носа вздрогнули, но Зоя, сморщившись, отвела взгляд от зеркала и заставила слёзы спрятаться. Не до них сейчас.
Она нашла ту самую матерчатую сумку на колёсиках и принялась набивать её продуктами, начав с полной бутыли воды. С чистой сейчас сложно. Значит, эта бутыль будет на вес золота. Значит, надо довезти её в целости и сохранности. В неотключенном холодильнике нашла лекарства и консервы и забрала всё на всякий случай. В благодарность за находку вынула вилку из розетки, вытерла воду с пола - хотя и понимала, что делает лишнюю работу. Но внутренняя ярость, свернувшаяся в ненадёжный клубок, требовала выхода. И физическая работа, пусть и лёгкая, небольшая по времени, была кстати.
Когда из ванной комнаты вышел Андрей, Зоя стояла у окна. Смотрела на тёмную улицу, по которой время от времени что-то двигалось. Гарь от пожарищ уже не так была ощутима... Но Зоя всё равно сменила медицинские маски, только покачав головой при виде чёрных пятен на той, что ближе ко рту и носу.
- Я нашёл ещё один топор и ломик, - сказал Андрей. - Выступаем в дорогу?
- Давай на дорогу присядем? - предложила Зоя. - Что-то я... суеверна стала.
Под суматошно пляшущий огонёк его зажигалки они присели на низкий диванчик в прихожей. Бок о бок. Так, что Зоя ощутила тепло Андрея и немного пожалела его. Она уже немного понимала его характер и знала, что ему сейчас выпадет сомнительная честь - тащить ту самую сумку на колёсиках, которую нашёл. То есть выпадет самая трудная часть дороги... Ведь сумку эту придётся перетаскивать через все преграды на дороге... Но он потащит. Потому что обязательный.
Андрей посидел немного, а потом поднял руку и обнял её. Стало ещё теплей, и Зоя угрюмо напомнила себе о своей первоочередной задаче - защитить его для Валеры. Как Андрей защищал её, помогая прийти к детям...
Они встали почти одновременно и вышли из квартиры, плотно закрыв дверь и даже услышав щелчок замка, когда в пазы вошёл его "язычок". Эту дверь легко открыть, всего лишь нажав на ручку со стороны подъезда. Но, закрыв дверь, они отдали дань уважения к месту, которое приняло их, успокоило и позволило стать хотя бы физически чистыми... Зоя спускалась следом за Андреем и сумрачно размышляла, что обзавестись ритуальными привычками легко. Вот уже и чистая, без мертвяков, квартира становится священным местом, а значит - и к ней надо проявить уважение... Глупо... Но внутри постепенно просыпалась странная музыка. Музыка прощения и прощания. Она, Зоя, сюда уже никогда не вернётся. Пропало ещё одно место, где её когда-то, может, не слишком, но всё-таки ждали. Пропало место, которое она в какой-то степени считала своим. Когда кто-то умирает, для живых остаётся мало - своих - мест на Земле...
Глупые и возвышенные мысли. Но они утешали и отвлекали. И Зоя продолжала думать о странном для себя. И всматриваться в опасный вечер, мягко переходящий в страшную ночь.
Глава восьмая
И придумывать сказки. Например... Два мертвяка в комнате детей - это однозначность. Но можно же представить, что дети живы, только они... далеко-далеко! Это вспомнилось, как умерла её бабушка. Зоя тогда училась в выпускном классе. И просто не поверила, что бабушки больше нет. И тогда же она придумала сказку, что бабушка уехала к своей старшей дочери - та жила у чёрта на куличках...
"И я не видела их тел. Я не верю, что они умерли. Не верю!"
Эти несколько слов стали молитвой, пока не закрепились в душе и в сердце чуть ли не клятвой: "Я поверю в их смерть, когда увижу".
... Обратная дорога началась спокойно. Сначала мертвяков даже не было видно. Потом Зоя заметила двоих. Причём были они из категории тех торопыг, которых она видела всего дважды и в том же числе - две штуки... Сумка на колёсиках в пустом воздухе отчётливо поскрипывала от тяжести: одна бутыль с питьевой водой - почти пять кило! Пришлось остановиться и выждать, пока торопыги отвернутся на какой-то другой подозрительный им звук и побегут в противоположную сторону. Глядя на их неуверенный бег, на то, как быстро они растворились в вечерней тьме, Зоя ещё подумала, не набрать ли камней на всякий случай. Если вдруг эти мертвяки пристанут, можно будет дезориентировать их, запулив камни куда-нибудь подальше. А то и в окно. Но только уже в разбитое: целое может быть подсказкой, что в квартире есть уцелевшие. А подставлять живых по нынешним временам - предавать их.
Андрей, как и она, присевший на корточки за сумку, тоже заметил.
- До этого вечера бегающих я не видел. Помнил, что ты о них говорила, но увидел только сейчас.
Она вспомнила женщину в белом костюме, раненую, бегущую мимо неё, спрятавшейся за машиной. Вспомнила, как из просвета между машинами выскочил мертвяк и бросился на неё. Женщину уже искусали - об этом буквально кричали расплывающиеся кровавые пятна на её одежде. Но Зоя, тогда ещё не привычная к новым реалиям, надеялась. А мертвяк... Все надежды разбил напрочь. Одним прыжком...
Знать бы ещё, действует ли на торопыг игра в "Замри".
Убедившись, что вокруг снова всё стихло, они встали и снова покатили сумку, время от времени поднимая её за ремни. Эта часть улицы была пустынной, и настоящих трупов вроде как мало попадалось... Поэтому Зоя не удивилась, когда Андрей заговорил:
- Странно, что та штука оказалась в доме...
- Какая? - не поняла поначалу Зоя, но сообразила: - Ты про ту серую массу?
- Про неё.
- А почему - странно?
- Мне казалось, она может быть только на земле - не на искусственном.
- Ты... знаешь, что это?
- Не то чтобы знал. Я думал, что догадался, что она значит, но эта куча, которая в доме, а не на улице, все мои догадки рассыпала в прах.
- Не поделишься? - сухо спросила Зоя. Ей не нравилось, что он мнётся, а то и увиливает от ответа напрямую. - Своими догадками?