Над саркофагом с телом мужа раненой птицей плакала мать Седрика, любимая жена Вельгина, и вой ее леденил души стоящих тут же воинов. И силен ее муж был, и хорош, и править бы ему еще и править, греть ее постель и душу своей любовью. Не было ему соперника ни в бою, ни на охоте, медведей голыми руками ломал, а умер не в честной схватке, а от чужого вероломства: устроили ему засаду на крутом речном берегу, сдвинули сверху огромные камни, обвалом короля в воду снесло не выбраться, будь ты трижды потомок бога.
Хоронили короля, горели костры, плясала между ними искорка, жадно слушая разговоры, а за спиной Седрика стоял король Виланд, прибывший проводить в последний путь великого правителя, и глаза его были темнее тучи, и лицо жестокое.
И опять показали искорке-принцессе замок Рудлогов. Огромный воин с тяжелым мечом подошел к трону короля. Преклонил колени, положил перед собой меч.
Закончил я свое обучение, мой господин. Позволь снова встать в твою гвардию, прикрывать твою спину, службу свою кровную нести.
Долго же ты, Марк, удивленно произнес Седрик-Иоанн.
Ученичество длится всю жизнь, гулким басом ответил воин, но тянуло меня сюда, повелитель, с каждым днем все труднее было там оставаться, кровь твоя меня звала. Многому я научился, смогу и твоих воинов поучить. Окажи милость, прими меня обратно.
Меньше чем через год стал Марк Лаурас во главе королевской гвардии и про силу его и умения долго еще ходили легенды среди воинов и простого народа.
Шли годы, воевал Седрик, и, казалось, ярость его и жажда крови не иссякнут никогда. Часто приходил на помощь ему Виланд Гёттенхольд. За прошедшие годы стали они не просто друзьями верными союзниками. И первым с королем Блакории поделился Седрик открытием своих магов, и часто навещали они друг друга через Зеркала: любо было рудложскому королю, что принимал его Виланд как равного, хоть был старше на двадцать лет. До того доверял Седрик блакорийцу, что сговорился: если Ольга разрешится от нынешней беременности дочерью, то отдаст он ее в жены сыну Виланда вопреки воле господина своего, Красного Воина. Но Ольга родила третьего сына: крепко было семя Красного, не ослабло еще, чтобы девочек зачинать.
И в очередной раз вынырнула из небытия искорка. Завертелась, закрутилась: вокруг был храм, и стояли статуи богов, и в чаше у изножья Красного Воина горел красными и фиолетовыми всполохами маленький камень, похожий на свернувшуюся кровь.
Подарил ты мне сегодня радость, друг, глухо говорил Виланд Гёттенхольд. Знаю, что не ладят мой бог и твой, и тем больше тебе благодарен.
Боги тоже ошибаются, бесстрашно ответил Седрик прямо перед лицом Красного Воина. Сколько раз мы с тобой на врага вместе ходили, сколько ты мне спину прикрывал? Была бы моя воля устроил бы так, чтобы и Блакория не была обделена Рубином; но никогда на это не пойдут ни желтый тигр, ни дракон, ни медведь. А уж о бешеной царице и говорить нечего.
Я не печалюсь, хохотнул Виланд и хлопнул Рудлога по плечу, Блакория и без него богата. Хотя драконам Рубин тогда и вовсе не нужен: и земли у них много, и богатств неслыханно. И живут втрое дольше, чем мы.
Да, помрачнел Седрик.
Невольно станешь свысока к нам, жалким червякам, относиться, словно в шутку продолжил Виланд. Но искорка видела и еще кое-что: как льется от него фиолетовый ментальный поток, не встречая сопротивления, ибо глубоко доверие ее предка к черному королю.
Задумался Седрик, а блакориец хмыкнул удовлетворенно, глаза его полыхнули и зашептал мысленно: «Оскорбили тебя, обидели, прилетают, другом зовут, а одной женщины пожалели. Что с того, что хлеб с ними разделял, если они на тебя как на зверушку диковинную, мало живущую, глядят? Лукавы драконы и хитры, а ты силен, всех победил, вот и летают к тебе, задабривают».
Не первый раз он так шептал и ничего не замечал яростный и гневливый Рудлог, потому как на благодатную почву упали зерна лжи. Слишком горд был Седрик, дабы понять, что поддался внушению. Все же он был лишь вторым сыном как ни могуч, как ни закален в боях, а только Виланд, старший сын своего отца, опытнее и сильнее.
Да, совсем тяжело ответил Седрик, развернулся и ушел. А Виланд, прежде чем последовать за ним, жадно посмотрел последний раз на Рубин и втянул в себя воздух.
Какая мощь, проговорил он, какая мощь!
Глаза его снова начали светиться, и он через силу заставил себя сделать шаг назад.
И вновь замок Рудлогов. Опустились перед ним белые драконы, перекинулись прилетели в гости к другу Нории и Энтери, и с ними сам Владыка Владык, Терии Вайлертин. Вышел им навстречу Седрик, обнял как братьев. Счастлив он был в этот момент, действительно счастлив. И встретил их пиром, и королева сама обносила гостей вином, и дорогую утварь выставили перед ними, и в самом богатом зале приняли, и лучшие покои отвели.
Отшумел пир, пришло время поговорить о делах. Собрались мужчины в покоях Седрика; королева тихо удалилась в свои комнаты, детей увела. Мужской разговор предстоял, не нужно отвлекать.
Не только погостить мы к тебе прилетели, говорил Нории, а волшебная искорка притаилась у него в волосах и замерла в предчувствии беды, но и за помощью. Знаешь ты, наверное, что пришла в Пески невиданная засуха. Не было у нас никогда такой. Хоть и держим мы землю, а неладно что-то в мире, раз равновесие нарушилось. Большая часть урожая засохла на корню, реки обмелели, начался падеж скота, люди страдают от голода.
Чем могу я помочь вам? спросил Седрик, глядя на сильнейших, что прилетели к нему с просьбой.
Ответил Владыка Терии:
Просим мы тебя отдать нам Рубин на год раньше. Не хватает нашей силы сейчас, трудная пора наступила для Песков. Не как друга прошу как короля сильного Рудлога: обдумай, скажи нам свое решение. Если откажешься поймем, справимся, но с Рубином куда проще нам будет.
Задумался Седрик. Терпеливо ждали ответа красного короля драконы, не сомневаясь в его согласии. Ибо в памяти их он был не только правителем великой страны, но и юношей с горящим взглядом и честным сердцем. Но удивил их старый друг.
Знайте, произнес он, наконец, что, не будь у меня короны, я бы ни минуты не сомневался. Но в следующий раз Рубин будет в Рудлоге только через тридцать лет. Имею ли я право забирать целый год процветания своей страны?
Ты отказываешь нам? спокойно и терпеливо уточнил Терии.
Нет, раздраженно отозвался Седрик. В сердце его вина и торжество оттого, что просят его помощи, смешались со злостью: он тоже просил, но ему не пошли навстречу. Но мне, как вы и сказали, нужно время, чтобы обдумать вашу просьбу и принять разумное решение. И я очень надеюсь, что в любом случае оно не повлияет на наши отношения. А пока, прошу, будьте моими гостями.
Через некоторое время в своих покоях тихо беседовали драконы. И слушали их соглядатаи, чтобы каждое слово передать своему королю. Но были там и люди, что работали не только на Рудлог.
Что будем делать, если Седрик откажет? спросил Нории, стоя у распахнутых ставень и любуясь на пышную зелень, омываемую налетевшей к ночи грозой.
Постараемся убедить его, ровно ответил Владыка Терии. А если не получится, придется принимать другие меры. Нам нужен Рубин, некуда деваться. Надеяться на внезапные дожди бесполезно, слишком долго мы их ждали.
Он согласится, с уверенностью сказал Энтери. Разве может он оставить нас в беде?
С печальными улыбками посмотрели на него Терии и Нории. Энтери повезло не быть правителем, и не знал он, что дружба это одно, а политика совершенно другое. Там, где дружба и симпатия заставляют отдать последнее, политика велит воткнуть нож в спину и провернуть, чтобы урона больше нанести.
За окном заполыхали молнии, и уже все три дракона зачарованно обратили свои взоры на потоки дождя, барабанящие по подоконнику, проникающие в комнату.
Матушка разгулялась, с почтением проговорил Нории, вытянул руки за окно, набрал в ладони воды, умылся. Красный свой сезон празднует, супругу встречает.
Полетать бы, мечтательно выдохнул Энтери. Давно я под дождем не летал.
И я бы слетал, глухо пророкотал Нории. Заглянул бы в храм, поклонился Красному, попросил бы помощи чтобы смягчил Седрика.