Что с Иритой?
Работаем. Ты в отпуске на следующие три дня, решил я не тянуть с новостями. Вряд ли Воронова обрадуется, вряд ли не понимает, что это значит и что происходит.
Ясно, вздохнула она, закрыла рукой глаза, опуская голову, волосы скрыли от меня почти все лицо. Дышала медленно и глубоко. Мне не нужен отпуск.
Нужен, отрезал я. И это не обсуждается.
Повисла тишина. Слава явно старалась взять себя в руки.
Ясно, снова выдавила наконец. Энджи?
Здесь ничего не меняется, пожал плечами. Работай. Об остальном поговорим завтра.
Об остальном? нахмурилась девчонка, поднимая голову, впиваясь взглядом, очевидно, в мое лицо на мониторе. Даже через экран ноутбука я видел, какой злостью горят ее глаза. Румянец на высоких, острых скулах, сжатые в кулаки тонкие пальцы. И эта чертова футболка, натянутая на груди. На аккуратной, аппетитной груди, с выделяющимися сосками. Темные, почти черные от воды волосы, разбросанные по плечам, оказывается вьющиеся.
Да, тряхнул головой, сбрасывая напряжение, нам надо решить, что делать дальше.
Воронова вцепилась пальцами в столешницу до побелевших костяшек, сжала челюсти.
Я не начала она жестко, вмиг теряя всю мягкость, становясь самой собой.
Станислава, перебил я девчонку, успокойся, мы во всем разберемся. А сейчас я советую тебе лечь спать. Твой обморок
Это просто перенапряжение. Это не повлияет на мою работу, отчеканила она.
А мне хотелось встряхнуть ее пару раз. Видел я ее показатели.
Три дня, повторил. До завтра, Станислава, и отключился, откидываясь на спинку кресла.
Станислава стояла, вцепившись в столешницу, еще несколько секунд, стараясь справиться с собой, а потом повернулась резко, рванула на себя дверцу холодильника и вытащила бутылку вина, из того самого ящика достала пачку сигарет
Воронова курит?
швырнула ее на стол.
Мудак, прокомментировала она. Я улыбнулся.
Станислава, тут же очнулся ИИне думаю
Спящий режим, Энджи, отрезала девчонка.
И через несколько минут уже сидела за столом, потягивая из бокала вино и выпуская вонючий дым в потолок. Все еще хмурая и злая.
Я тут же выключил окно программы, закрыл глаза, а через несколько минут все-таки вырубил и ноут, поднимаясь на ноги. Злясь сам на себя: и так башку из-за нее сносит и все мозги в член перетекают. Надо исправить ошибку и оставить только отслеживание передвижений и почты.
Только уже завтра, потому что голова вообще не варит, а из офиса давно пора валить.
Вот только стоило мне вырулить со стоянки, как меня ждал новый сюрприз от Энджи. Из динамиков машины вдруг раздался голос Вороновой, заставив вжать педаль газа в пол.
Слушаю, судя по тягучим ноткам, вино на Станиславу успело подействовать.
Я ругнулся, взял себя в руки и сбросил скорость. Телефон от резкого движения машины залетел под сидение, искать его сейчас, чтобы вырубить программу к чертямнепередаваемо хреновая идея.
Слав, я хочу поговорить, на другом конце провода был какой-то мужик. Судя по голосу, нервный и не совсем трезвый.
Нам не о чем говорить, Ник, послышалось твердое в ответ. Вся расслабленность, что была еще несколько секунд назад в голосе девушки, будто растворилась.
Слав, я вспылил и передавил, я понимаю, просто
Так, оборвала мужика, Воронова, давай еще раз, чтобы не осталось недопонимания. Мы просто трахались, Ник, и меня все устраивало. И большего мне от тебя не нужно и никогда не будет нужно.
Мне тоже, говорю же
Не ври, отрезала Воронова, а мои губы искривила улыбка. Готов был поклясться, что Станислава тоже улыбается. Холодно, жестко, так, что у ее собеседника наверняка яйца бы сжались, если бы он мог ее видеть. Слава умела ставить придурков на место и расставлять приоритеты. Вообще, к удивлению, в ее характере больше мужских черт, чем женских. По крайней мере, мне так казалось.
Тебе нужна жена, Ник, все так же твердо продолжила девчонка. Та, что будет ждать дома, готовить борщи и пироги, гладить рубашки, восхищаться тобой, зависеть, спрашивать, как прошел день. Меня подобное не вставляет. Я люблю хороший секс и свою работу. Она меня кормит и трахает, так что
Если тебе нужны деньги, попробовал идиот снова что-то донести до Вороновой, и я расхохотался на весь салон, а Слава застонала вслух, ты всегда можешь
Ник, воздохнула она. Ты не слышишь или не слушаешь меня. Я кладу трубку.
Слава, рявкнул парень.
Не рычи, не заводит, оборвала его девчонка. Ты вообще перестал меня заводить.
В этом ты вся, прошипел идиот. Ты баба вообще?
Ну ты же трахал меня, рассмеялась она. Тебе виднее. Не звони больше, и Станислава сбросила вызов.
А я надавил на педаль газа.
Так, значит, Слава? Кормит и трахает Ну-ну.
Я помню, как увидел ее впервые, увидел и застрял в ней, увяз. Еще не желание, но что-то слишком на него похожее. Чудовищное по своей силе. Меня никогда так не выворачивало, я никогда не увязал от одного взгляда на красивую женщину. Я сконцентрировался, сосредоточился на Станиславе так, как никогда не концентрировался даже на работе. И это осознание оглушило почти так же, как предвестник похоти.
Воронова влетела в переговорку, где я встречался со Знаменским и гендиром, в середине обсуждения бюджета для нового проекта, на первой неделе моей работы. В чем-то строгом и классическом, темно-синем, тихо и мягко стучали по полу ее каблуки, ткань облегала стройное тело, подчеркивала каждый изгиб и линию. Она двигалась быстро, но мягко и плавно, с какой-то врожденной грацией, несколько прядей цвета шоколада выбились из толстой замысловатой косы, падая на лицо, горели раздражением зелено-карие глаза, легкий румянец играл на точеных скулах.
А я залип в нее, заткнулся, не в силах отвести взгляд, застрял в глотке следующий вдох. Охренительная фигура, невероятные ноги Безупречная.
Не полетит, швырнула она на стол перед Знаменским папку. Закрывать надо и все заново начинать.
И я залип во второй раз, теперь на голос. Кошачьи нотытягучие, немного томные, низкие. В башке не осталось ни одной связной мысли, вообще все вымело нахер. Только член в штанах дернулся, как у подростка в разгаре пубертата.
Она оперлась о стол руками, склоняясь к Пашке, свела идеальные брови, и чертова ткань платья еще сильнее обтянула шикарную задницу. Контрольный в голову, мать его.
Не говори, что ты всерьез рассчитывал запускать этот трэш.
Слава, добрый день, поприветствовал девушку Борисыч, его голос заставил очнуться. Не закрыл бешеное желание, но напомнил о том, что не плохо хотя бы попытаться взять себя в руки. Никогда меня так не вставляло.
Борисыч смотрел на Воронову мягко и ласково, прятал в уголках губ ироничную улыбку.
Добрый, Аркадий Борисович, кивнула Слава гендиру, на миг повернув к нему голову, а потом снова уставилась на Знаменского, испепеляя его взглядом. Пашка сглотнул.
Мы все проверяли, пожал Знаменский плечами, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. Вариант вполне рабочий.
Рабочий? она выпрямилась, уперлась одной рукой вбок, еще большей злостью сверкнули глаза. А я подтянул к себе папку, пролистал, пробегая взглядом по строчкам, но ощущая присутствие Славы так, будто она не стояла от меня в паре метров, а сидела на коленях.
Рабочий, кивнул Пашка. Его докрутить просто надо, рубрикатор нормальный сделать и
Рубрикаторэто меньшая из проблем, перебила его девчонка. Встань, махнула рукой.
Что?
Поднимись, говорю, и сталь, звучавшая в голосе, перещелкнула еще несколько рубильников в моей башке. Замкнуло окончательно.
Знаменский, нагло и самоуверенно улыбаясь, подчинился.
А теперь присядь десять раз, выпрямилась она. Ну!
Ты переработала? вытаращился Пашка на девчонку.
Делай, Паша, отрезала девушка. И Знаменский действительно присел. Серый костюм собрался неаккуратными складками, стоило придурку сделать несколько первых движений, колени Знаменского хрустели, скрипели ботинки, но он, как послушный мальчик, приседал. Пыхтел, краснел, но приседал.