Девичья фамилия матери, отчеканила Слава секунд через двадцать.
Третьякова, пробормотал Знаменский ошарашено, продолжая приседать. Борисыч спрятал улыбку в кулаке.
Дата ее рождения в обратном порядке, не отступала Воронова. Марка духов и любимый ресторан.
Знаменский завис, но продолжал опускаться вниз и подниматься вверх, все еще хрустели его колени. Девчонка победно улыбнулась.
Ты присел уже семнадцать раз, Знаменский, а я просила десять, Пашка застыл на очередном приседании, медленно выпрямился, сжав челюсти. Красный и злой.
У тебя точно крыша поехала, процедил он.
Нет, Знаменский, это у тебя она поехала, чуть дернула Воронова уголком губ, раз то же самое ты заставляешь делать пользователя и хочешь, чтобы он за это еще и деньги платил. Да они умрут еще на этапе регистрации. Эта хрень убыточная по определению. Подробности в папке, махнула она рукой небрежно. Хорошего дня, и, развернувшись на своих тонких каблуках, так же быстро покинула переговорку.
Знаменский зашипел ей вслед.
И это?.. выгнул я бровь, кладя папку на стол и придвигаясь к нему ближе.
Станислава Воронованаш аналитик, внимательно глядя на меня, просветил Борисыч. Мне кажется, он все понял раньше меня, поэтому в его глазах я и видел непонятный тогда добродушный смех.
Первостатейная стерва, рыкнул Знаменский.
Павел, одернул его Борисыч, тут же нахмурившись. Прекрати немедленно.
И Знаменский захлопнул рот.
На самом деле, Пашка был неправ. Классической стервой Воронова не была и быть не умела. Она жесткая, прямая и упрямая, совершенно бескомпромиссная перфекционистка. Ненавидит размениваться на мелочи. А еще очень хорошо умеет ценить собственное время
Разрабы как-то при мне притащили ей простенькое приложение для повышения качества звука, записанного со смарта. Инициативный проект, не более, минимум вложений и неплохой потенциал. Оно было сырое, конечно, кривое и косое, но действительно вполне рабочее.
Воронова сбросила мне на почту файл где-то в середине дня. Без темы, без названия, без каких-либо пояснений. Обычный аудиофайл.
Само собой, я его открыл, вот только уже через пару секунд хотел выйти в окно, отчаянно жал на ctrl-w и матерился сквозь зубы.
Воронова, прорычал я в трубку, когда она наконец-то ответила своим тягучим, пробирающим до самого нутра контральто. Что это, мать твою, было?
Это ты у своих гениев нулей и единиц спроси. Они принесли мне хрень, криво слепленную из говна и палок, и попросили посмотреть. Я посмотрела, Ястребов, результат у тебя в ящике. Объясни им, пожалуйста, что мое время очень дорого, и повесила трубку. Разрабов потом Слава гоняла почти две недели, пока они не принесли то, что она не смогла испортить, что ее полностью удовлетворило.
С тех пор все инициативы прежде, чем попасть к Станиславе на стол, проходят через меня. С тех пор она считает, что у нас с ней война. А у меня не война, у меня просто крыша от нее едет. У взрослого мужика от почти девчонки.
И чем дальше, тем глубже меня затягивает. Воронову не вытравить, не исправить, не стереть. Онафатальная ошибка в моем программном коде. Гарвардский, мать его, баг.
Глава 3
Станислава Воронова
Вишенкой на торте гнойного дня стал обвинительно-ноющий звонок от Ника. И собственная злость на то, что не прекратила с ним все еще пару недель назад. Видела ведь, понимала
Я бросила мобильник в кресло, разделась и рухнула в кровать, стараясь выкинуть из головы все мысли. Но перед глазами, не обращая внимания на мои желания, нагло игнорируя все мои попытки, вставал почему-то Ястребов. Жесткий и бескомпромиссный, с холодным блеском в глазах цвета ртути и темной щетиной на твердом подбородке.
Пошел к черту, прорычала в подушку, переворачиваясь на другой бок. На удивление, фантом послушался, и я наконец-то провалилась в сон.
Воскресенье выдалось не менее гнойным, чем суббота. Ястребов обрадовал новостью о том, что на серваке вместо моих отчетов лежит какая-то неведомая фигня, что утечка действительно была, и что Ириту все еще «латают». Все вышеперечисленное значило, что я под подозрением, и что на разбор всего этого уйдет туева туча времени.
Он говорил со мной как обычно, в своей манерепросто ставил перед фактом и слушал тишину в трубке, как реакцию на каждую его следующую потрясающую новость. А я впервые оказалась в ситуации, когда совершенно не понимала, что делать. Мне практически закрыли доступ ко всему, кроме Энджи, на следующие несколько месяцев, почему не закрыли и ее, спросить я не успела. Ястребов отключился, не прощаясь. Просто снова поставил перед фактом: «Это все. Мне пора».
А я еще несколько секунд смотрела на замолчавшую трубку в собственных руках и думала о том, как получилось сдержаться и не покрыть его матом.
Ну серьезно Он же не мог не понимать, что я бы не стала сливать в унитаз почти три года собственной каторжной работы? Или мог?
Остаток дня прошел странно очень непривычно для меня. Потому что я ни хрена не делала. Просто ни хрена. Валялась на диване, смотрела какой-то сериал, заталкивала в себя макдачные бургеры и картошку. В головевакуум. Я даже не вывела Энджи из спящего режима. Ничего не хотела и ни о чем не думала.
Окружающий мир начала воспринимать осознанно только после сообщения от матушки.
Мамуля обладает чудесной способностью вздрючить даже через мессенджер так, что ты мигом трезвеешь-просыпаешься-заканчиваешь-наматывать-сопли-на-кулак, нужное подчеркнуть, и несешься решать ее проблемы. Этот раз исключением не стал. Матушка уже второй месяц грела кости в Испании и просила денег, потому что «ну, не рассчитала» Да, считать она не умеет.
Я молча перебросила ей на карту какие-то бабки, совершенно бездумно, а потом все-таки подняла задницу с дивана.
Оделась, как в трансе, натянула кроссовки, оживила ИИ в квартире и телефоне, засунула гарнитуру в уши, подключая ее к трекеру, и отправилась бегать.
У меня под окнами небольшой парк, и это очень удобно.
Вечерний воздух немного привел в чувства, мозги со скрипом, но все же начали работать.
Я проверила данные на трекере, размялась и сорвалась на бег.
Через сорок минут в голове наконец-то стало ясно, мышцы приятно гудели, тело немного ныло, Энджи в наушниках сообщила, что я в пределах своей физической нормы, хотя до необходимого и привычного уровня нагрузки сегодня недоработала.
Ну да и класть.
Я сначала просто сбавила темп, потом перешла с бега на шаг, тянула мышцы рук и спины, пока шла назад к дому. В парке сегодня было на удивление пусто, с неба моросило что-то мелкое и мерзкое, похожее на водяную пыль, дрожали в лужах огни фонарей, где-то за спиной лаяла чья-то псина.
Было тихо.
Я убавила громкость в ушах, думала о том, что делать завтра.
В офис надо ехать однозначно, разобраться с файлами и документами. Обговорить все с Ястребовым еще раз, перераспределить нагрузку и пересмотреть приоритеты.
Я так глубоко погрузилась в собственные мысли, что не замечала почти ничего вокруг, не обращала внимания на редких прохожих, не реагировала на звуки.
И расплатилась за это у выхода из парка.
В правый бок вдруг прилетел удар, мощный, совершенно неожиданный и очень болезненный. Меня отшвырнуло в сторону и протащило по земле, левую руку и плечо ожгло, будто крапивой, дернуло колено. А через миг сверху навалилось что-то тяжелое, душное и вонючее. Не что-то, кто-то Какой-то мужик. Он не говорил ни слова, не издал ни звука. От него воняло потом, и он был в темном: в маске и кепке.
Действовал очень быстро.
Перевернул на спину, схватил рукой за горло, вдавливая в мокрую землю и траву, начал шарить по телу. Его рукитяжелые и большие, совершенно бесцеремонные, сильныепринялись ползать по моим бедрам. Сжимали, трогали, ощупывали.
Когда он задел живот, я наконец-то пришла в себя, начала брыкаться, дергаться, попробовала его укусить, поцарапать, остановить. Растеряла мгновенно все знания и умения. Мужик был тяжелее меня килограмм на пятьдесят, давил бетонной плитой, и отстранить его от себя хотя бы на сантиметр не получалось. Он слишком крепко сжимал горло, поэтому вместо крика из груди вырвался какой-то хрип. А урод полез к ногам, потом к груди, совершенно никак не реагировал на мои попытки выбраться. Энджи что-то тараторила в уши, но из-за гула собственной крови я ее почти не слышала.