Но ребята оказались не из тех, кто готов сдаться при первых трудностях. Он был готов к слезам и истерикам, что придется успокаивать и уговаривать. Но студенты нового факультета удивили. Может и будет толк, может и выстоят, может и дадут достойный отпор, главное проследить, чтобы все было в рамках.
Ну и ещё его грела мысль, что он отлично сэкономил на ремонте, но при этом был уверен, что сделано всё будет на отлично. Даже когда бился, словно лев, за каждую монету, не уступая ни на йоту, он знал, что уже в выигрыше. Поэтому широко улыбаясь, отсалютовал собственному отражению в стеклянной створке книжного шкафа.
Дни летели незаметно, со стороны дальнего полигона доносился шум и грохот, пару раз даже звук каких-то взрывов. Но ректор жёстко подавлял свое любопытство. Он и так уже подписал дополнительно две сметы, на крышу и на внутренние перекрытия.
А ведь последние расходы согласовывали сами ребята. Ни папа финансист, ни "будущий муж и отец" юрист, это ведь ещё надо было додуматься так представиться! Но ректор нет-нет, да и расплывался в улыбки, вспоминая, как скромно вошли в его кабинет несколько робких студентов-артефакторов, и как эта робость испарялась с каждой минутой. Как ему на пальцах и чертежах показывали и доказывали, что вот тут необходимо сделать и вот тут обязательно утеплить, укрепить и так далее.
И хотя ректор прекрасно понимал и про замену окон, и про переборку крыши, и про отливы, но он хотел видеть в стенах академии не просто талантливых будущих специалистов. Он хотел, возможно, впервые так сильно хотел, воспитать в этих ребятах стальной характер, воспитать тех, кого никто и никогда не сможет подмять под себя и диктовать свою волю. И с огромным удовольствием видел, что не воспитать надо, а лишь сохранить и закалить.
Да и средств, что он вытряс со старого проныры-хорька хватит на то, чтобы заново построить ещё два таких корпуса. Ну, погорячился, конечно, два это он загнул. А вот на полтора, но с мебелью вполне хватит. А потому можно и поторговаться, и поспорить, и послушать отстаивающих своё мнение студентов. А потом ходить и вспоминать, снова окунаться в эту живую энергию, жаждущую действия!
Видно поэтому, углубившись в свои воспоминания и эмоции, ректор и не заметил, как врезался в спешащую куда-то женщину. Белоснежные волосы были уложены на одну сторону, небольшой цилиндр был кокетливо сдвинут на бок. Серо-зелёные глаза, пышущие гневом, оттенялись пышными и длинными черными ресницами, а четко очерченные полные губы сжимали длинный мундштук. Разозленная чем-то красавица курила прямо на ходу.
- Куда так спешите, мисс? Может, я смогу быть вам полезен? - проявил галантность ректор, незнакомка его заинтересовала.
- Миссис, я миссис, и по мне это прекрасно заметно. А полезны вы мне можете быть, только если подскажете, где мне найти совсем потерявшего совесть хозяина этой богадельни! - незнакомка не стесняла себя излишним соблюдением правил приличия.
- Позвольте, миссис, почему же сразу бессовестного? И смею напомнить, что это одно из лучших учебных заведений в стране... - за свою Академию ректор готов был драться и куда с более страшным противником, чем симпатичная миссис.
- Это жалкая шарашкина контора, где глава не знает, в какую сторону ноги смотрят! - перебила его незнакомка, выпуская изо рта кончик мундштука.- Оставить детей на улице! Уму непостижимо. Педагогический процесс? Что он там курит, этот ваш ректор? Я тоже такое хочу попробовать!
- Так вы мама одного из вновь поступивших? И кто же у вас там, дочь или сын? - уже с меньшим интересом присматривался ректор.
- У меня там внук! - возмущённо ответила миссис.
- Бабушка, подожди! - выбежал из-за поворота Ирвин Квик.
- Бабушка????!- не верил своим глазам ректор.
- Простите, ректор... - парень растерялся, не ожидал увидеть кого-то ещё, кроме Малисенты Квик.
- Ректор?- прищурила глаз бабушка. - Ах, так вы и есть ректор! А я-то как раз вас и искала! Как хорошо, что я вас так быстро нашла.
Глава 11.
Две недели! Две адски трудных, бешеных недели, за которые ректор успел изрядно сократить личные запасы алкоголя в своем кабинете. Даже в редкие посещения собственного дома, а жил он практически все время в Академии, он вздрагивал от резких звуков. Уже машинально думая, что опять учудили эти будущие светила артефакторики.
Но страшнее всего был звук цокающих по камням мостовой металлических набоек на каблуках. Этот звук за полторы недели стал для него четко ассоциироваться с приближающейся бедой, надвигающимся стихийным бедствием, с парадным выездом всадников апокалипсиса. Короче, с приближением Малисенты Квик.
Ещё тогда, когда он впервые услышал, что к нему на этот сумасшедший факультет, среди прочих уникумов, а за две недели он убедился, что там один другого краше, просочился внучок первой язвы секретариата при муниципалитете Лоусена, он почуял, что добром это не кончится. От слова совсем. Уж если такой злобствующий гадюшник, как секретариат, безоговорочно признавал эту, простите небеса, леди первой и лучшей... Даже он, еще, не будучи с ней знаком, наслышан был за глаза. Её хлесткие комментарии и язвительные остроты передавались от одного к другому.
Нет, надо было уж полностью делать факультет благотворительным и принимать сирот! Чтоб ни дядей, ни тетей, ни пап, ни мам, ни тем более никаких, к чертовой бабушке, бабушек! Не зря он как-то назвал новый факультет "переполохом" на всю Академию.
Там где избалованные детишки кланов и крыльев надменно бы фыркали, выказывая свое пренебрежение, где другие в недоумении просто развели бы руками, эти окрылённые сбывающейся на глазах мечтой, засучали рукава и с яростным азартом набрасывались на проблему.
Ему стоило почувствовать неладное, когда осматривая вычищенное здание, он обронил, что осталось вывезти кучу хлама, что высилась перед входом в здание, и почти порядок.
- Зачем это вывозить? Нам ещё столько нужно сделать. - Как ему показалось, непонятно к чему заявила большеглазая брюнетка, Сабрина кажется, припоминал, как к ней обращаются другие, ректор.
- И причем тут этот полусгнивший мусор? - ответил тогда порядком уставший ректор.
- Это не мусор. Это запчасти. Артефактор - это тот, кто, увидев кучу хлама, сделает из неё другую кучу хлама, но уже с нужным набором функций! - выдала она явно, часто повторяемую кем-то, авторитетным для неё, фразу, и гордо вздернула нос.
Посмотрев на согласно кивающую толпу ребят, ректор тогда только хмыкнул, а вот зря он не настоял тогда на своем. Потому что слова с делами у этих студентов не расходились.
Надо сбить остатки старой штукатурки, очистить от мха и грязи стены, отшлифовать и нанести новую? Хорошо. Мы кинемся к столу, за несколько часов с нуля создадим чертеж непонятной конструкции и уже к вечеру запустим собранный из того самого хлама агрегат! Который с противным звуком шлифовальной машинки будет ползать всю ночь по стенам будущего корпуса, готовя их к нанесению штукатурки.
Первые два часа работы странной конструкции ректор лично наблюдал за этим чудом изобретательской мысли. И должен был признать, что стены после того, как их очищал этот... Он даже не знал как назвать этого механического паука! Но результат! Все швы кладки были вычищены, камень, из которого были сложены стены, оставался чистым, словно его отмыли и отполировали заодно.
А когда под утро всю Академию тряхнуло взрывом, и весь присутствующий пед.состав, а также студенты-задолжники, что активно закрывали свои «хвосты», прибежали к старому-новому корпусу, копающийся внутри дымящегося агрегата Ирвин Квик, которого оставили следить за работой, заявил, что они упустили из виду необходимость охлаждения. А так, ничего страшного! Да совсем ничего!
За первую неделю, такие бега со всех концов академии к новому факультету на очередной взрыв или непонятный грохот уже стали привычными, некоторые преподаватели даже здоровались с ним на бегу. Это спустя две недели, реагировали уже только, если несколько взрывов подряд, а так... Название "переполох" всё чаще мелькало вместо "артефакторики".
А ведь одним "изобретением" дело не ограничивалось. Переделанный паук теперь ползал по стенам, равномерно распыляя краску, на вновь оштукатуренные снаружи и изнутри стены. Где-то внутри здания гудели шлифующие полы "утюги", споро стучали ножками - молоточками странные сороконожки, бегающие по новому каркасу крыши, намертво прибивая к пропитанным специальным составом, против плесени и грибков, брусьям утеплитель.