Она проглотила пару соленых слёз, шмыгнула носом и подошла к краю бездны, где клокотал и пенился водопад. Солнце давно закруглило эксперименты с палитрой во взвеси холодных брызг. В воздухе не роилась радужная пыль, не шумели кронами пальмы, не порхали бабочки и цветные жуки, не переливалась в ветвях паутина. Сейчас здесь царил застоявшийся полумрак. Только фонарики светили тускло и безрадостнов унисон с мутной обреченностью прыгуньи.
Я, прошептала она бездне, с вашей теорией не согласна. Надо действовать не только умом, но и сердцем. Другой подход нужен. Антинаучный.
Прошепталаи, взмахнув руками, оттолкнулась от трамплина, что было сил.
Глава 2. Последствия катастрофы
Жара и пески не всегда синоним пустыни.
Зачастую она покрыта гравием,
а температура ночью может упасть ниже нулевой отметки.
Самая опасная пустынявнутри тебя.
Пройти ее насквозь и уцелеть под силу лишь избранным.
Девица в красных шароварах и огненно-рыжем платье готовится свести счеты с жизнью. Видать, несладкой выдалась эта жизнь. А девица красива. В меру пушистые каштановые волосы лежат на спине густой копной и ссыпаются кудряшками по плечам. Персиковые губы плотно сжаты, на щеках теплится румянец. С такими-то данными грех жаловаться на судьбу. Но похоже, девица не из тех, кто жалуется. Она принимает меры, составляет план и безукоризненно ему следует. Худая, чуть смуглая, любит тишину и частенько зябнет по ночам, закутавшись в два одеяла.
Теперь ей больше не придется кутаться. Подпрыгнув над пропастью, она отправляется в свой последний полет на дно.
Ми Ра Ниль свалился со стула, смахнув по пути несколько курсовыхнадо заметить, превосходное снотворное для того, кто ночами напролёт колдует над артефактом, якобы утерянным. Благо, на кафедре в поздний час ни душиклюй носом и падай, сколько влезет.
Ух, приснится же такое! Экстремалка, приговорившая себя к смерти. Притом вылитая студентка, которая сдавала вчера экзамен по механической натуралистике. Несла какой-то бред о природных связях и последствиях неуёмного использования техники. Что это если не бунт на корабле?! Само собой, пришлось отправить студентку восвояси. А она еще и нахамить успела. Что нынче за нравы!
Впрочем, сам экзаменатор в свои неполные двадцать девять тоже вытворял глупости направо и налево. Очередная несусветная глупостьповерить, будто сон вещий и упросить ректора, чтобы дал хамке второй шанс.
Тряхнув головой, Ми Ра Ниль подобрал курсовые, со вздохом водрузил их обратно на стол. И тут в дверь громко ударилисудя по всему, ногой. После чего явно унеслись в спешке. Послышались быстрые шаги по коридору и злорадный истерический смех где-то в отдалении. Ах, негодники!
Его застали под неверным светом луны, просеянным сквозь витражи стрельчатых окон. Он шепотом сыпал проклятиями и, вооружившись тряпкой, яростно тёр дверь собственной кафедры.
Злой профессор Лопух! прочитали во тьме за его спиной и звонко расхохотались. Вздрогнув, Ми Ра Ниль выронил тряпку и резко выпрямился. Порыв заслонить собой надпись, выведенную жирными чернилами, был стоически подавлен.
Что ты здесь делаешь, сестрица? хмуро вопросил профессор. Влиятельный клан Анци приставил тебя за мной шпионить?
Пока нет, уклончиво отозвалась та. Гляжу, ты знаменит. Поклонники уже строчат тебе комплименты. А вообще говоря, я по делу. Утерянный артефакт. Поступили сведения, будто бы он нашелся и скрыт в академии Катастроф. Не слыхал?
Какая чушь! воскликнул Ми Ра Ниль и спохватился: слишком уж эмоционально вышло. Как бы бестия чего не заподозрила.
Да-а-а-а? протянула женщина, алчно сверкнув глазами. И повернулась на каблуках, чтобы обойти профессора кругом. Ты не умеешь врать, дружок. Значит, всё-таки осведомлен. Разыщи его, прошипела она, рывком приблизившись к его уху и ухватив брата за стоячий воротник мантии. Мне самой, знаешь ли, сложновато. Я же тут не работаю и пропуска у меня нет, певуче добавила она. После чего выпустила воротник из рук, отвесила шутовской поклон и в несколько прыжков скрылась из виду.
Пропуска у нее нет. Ха! Да с ее талантом проходить сквозь стены никакой пропуск не нужен.
***
По ночам профессор О-Лень страшно мёрз. Он закутался в плед, прошаркал в тапочках по мозаичным плитам коридора и, заговорщически кивнув трехглавому дракону с барельефа, отворил дверь учебного класса. В коридоре пахло миррой, древесной смолой и богатством, которого в академии Катастроф накопилось немерено, с тех пор как клан Анци взял ее под свою опеку.
Запахи мирры, смолы и богатства резко исчезли, стоило профессору О-Леню переступить порог и дверь закрыть. Теперь его нос уловил соленый аромат моря, водорослей и безоблачного счастья под солнцем, которое светило исключительно здесьна пляже с шезлонгами, расставленными ровным рядком. С полосатыми зонтами, воткнутыми в песок, точно гигантские леденцы на палочке. С умиротворяющим шелестом волн, которые вползали на берег, чтобы выбросить туда жемчуг и крупицы янтаря.
Профессор О-Лень удовлетворенно улыбнулся. Вот, где хорошо вздремнуть, прикрывшись для верности газетой. Плед и тапочки больше были ни к чему.
Пока он нежился на пляже, в Талирии стояла глухая ночь. Нормальные люди видели сны. А что касается одержимых Там, куда не проникает свет хрустальных люстр и глаз луны, смотрящей сквозь тысячу триста окон академии Катастроф, вовсю кипела работа.
Резное дерево, гобелены, лепнинав подвальной мастерской о такой роскоши слыхом не слыхивали. То ли дело раскаленные щипцы, молотки, угольные печи! А как насчет металлических конструкций, смахивающих на кошмарных доисторических тварей?
Верно мыслите, господа наблюдатели. Именно эти твари и спасают Талирию от катаклизмов. Именно они укрощают ливни и завязывают смерчи в узел.
«Тварюшки вы мои», нежно шепчет ректор, прохаживаясь вдоль железных великанов и с любовью поглядывая на широченный плакат: «Наша наука спасёт мир!».
Длинный, как жердь, в очках с лупами в форме семиконечных звезд и чудном черном колпаке, ректор был чрезвычайно неуловим. В лицо его не видел никто и никогда. Может быть, оттого, что он умел вовремя исчезать.
Глава клана Анци лично хотел с ним встретиться и даже назначил время. Не явитьсязначит, нанести клану смертельное оскорбление. И что вы думаете? Ректор не пришел. Сослался на недомоганиеи был таков.
В мастерскую он наведывался, когда рабочие заканчивали смены и отправлялись на покой. И тогда-то работа начинала кипеть совсем иначебез участия людей, силой одних лишь чудес. Недаром ректор носил колпак. В некотором роде он был волшебником. Точнее, просто знал, на какие рычаги мироздания стоит жать, чтобы привести тот или иной феномен в действие.
Расплавить металл? Выполнить по эскизу художественную ковку? Обойдемся без рук. Материя вполне управится без вмешательства извне, причем результат превзойдет все самые смелые ожидания.
«А как же отдых?»резонно заметите вы. И навлечете на себя раскаты саркастического смеха. Пусть всякие профессора О-Лени предаются блаженному бездействию. Ректор, сколько себя помнил, ни разу не уставал. А помнил он себя долго. И даже слишком. Буквально с сотворения мира. Самомнение? Ну, уж без этого никуда.
Когда дела не клеятся, достаточно капельки самомнения, щепотки веры, пригоршни изобретательностии можно придавать чуду ускорение. А дальше не мешайте. Водяное колесо судьбы завертится самостоятельно. И будет так, как должно быть.
***
День и ночь в пустынной Талириивсё равно что черное и белое, огонь и вода. Владычицы дняжара и духота. Люди прячутся в тени, срастаются с тенью, точно со своей второй оболочкой. Ночью всё обстоит иначе. Приходит долгожданная прохлада, предательски перерастая в заморозки. Зажигаются гирлянды песчаных фонариков, развешанные на домах. Расцвечиваются сотней красок фасады и скульптуры. Вспыхивают на колоннах свечи. Из невзрачных хижин на окраине стремительно вырастают, складываются из камня башни духов Вату-Хоу.
Ветер колышет занавески из легчайшего газа и шелка, с воем носятся бледные призраки, поскрипывают качели на пустой детской площадке. Роща неподалеку от маяка Ри Эль начинает отращивать новые колючки.