Мои слова ее, однако, успокоили, она закрыла глаза и позволила делать с собой все, что пожелаю.
Это длилось гораздо меньше времени, чем рассказывали приятели. По щекам Трюд катились слезы, словно она ощущала боль. Впрочем, девушка не издавала ни криков, ни стонов, так что может слезы эти от удовольствия. Я почувствовал вспышку острого наслаждения и рухнул на Трюд, тяжело дыша и возвращаясь к реальности. В этом деле, оказывается, нет ничего трудного. Гордый собой, я взглянул на девушку.
Ну как, тебе понравилось?
Заметил, что ее нижняя губа прокушена до крови и нахмурился. Значит, ей и правда было больно. На лице Трюд появилась слабая улыбка.
Лишь бы тебе понравилось. Я так люблю тебя, Снорри.
Ну да
Скажи, что тоже меня любишь, с мольбой протянула она.
Я поспешно слез с нее, стараясь не смотреть на перепачканную кровью внутреннюю поверхность бедер.
Какая ты быстрая, бросил я. Так сразу и полюбить тебя должен? Размечталась.
Больше не глядя на девушку, я натянул штаны и, насвистывая, вышел из амбара. Сегодня я, наконец, стал настоящим мужчиной.
Несколько следующих дней Трюд напрасно пыталась поговорить со мной. Я оправдывался занятостью и избегал ее. Не хватало, чтобы о том, что случилось, кто-то узнал. Разве она сама не понимает, как это неосторожно с ее стороны? Я не испытывал к Трюд никаких чувств, она уже послужила моей цели и ни для чего другого мне не нужна. Жалость я старательно гнал от себя. Однажды Трюд в открытую подошла ко мне, когда я собирался ехать на охоту, и решительно произнесла:
Снорри, нам нужно поговорить.
Уже сидящие верхом отец и дядя Фрейвар обменялись сальными шуточками, поглядывая на нас. Я заметил в глазах отца одобрение и воспрянул духом.
Ну, что ж, пойдем.
Я потащил Трюд в сторону сада, и когда деревья скрыли нас от любопытных взглядов, отпустил.
Чего тебе?
В огромных светлых глазах застыли слезы, она робко коснулась моей щеки.
Снорри, я сделала что-то не так? Тебе было плохо со мной?
Все было отлично, усмехнулся я, почесывая затылок.
Почему же ты больше не приглашаешь меня на прогулки, не хочешь даже разговаривать?
А зачем? я прищурился. Я уже получил то, что хотел.
Лицо Трюд залила смертельная бледность, она еле слышно прошептала:
Ты не любишь меня И никогда не полюбишь
Трюд, ты сама понимаешь Между нами пропасть. Ясын бонда, а тыдочь арендатора. На что ты рассчитывала? Раньше нужно было думать.
Она больше не сказала ни слова. Удаляясь, я чувствовал на себе пристальный напряженный взгляд.
По дороге к лесу я во всех подробностях рассказывал любопытствующим сородичам о приключении с Трюд. Раз она на глазах у всех себя опозорила, мне больше нет смысла держать это в тайне. Отец и дядя делились собственными любовными похождениями. Наконец-то, меня признали взрослым мужчиной и приняли в свой круг. Все во мне ликовало.
Когда мы к вечеру вернулись домой, навстречу выбежали взволнованные женщины. Тетя Хельга сообщила, что Трюд нашли повешенной в амбаре. Я сделал вид, что меня это мало заботит, но ночью меня мучили кошмары. Во сне приходила Трюд, неестественно бледная, с синими губами и опухшим лицом. Она протягивала ко мне руки и звала, а я бежал от нее что есть мочи. Проснулся в холодном поту. Что-то терзало и мучило, я боялся признаться самому себе, что чувствую сожаление и раскаяние. Это я виноват в ее смерти. Хуже всего то, что я ни с кем не мог поделиться этим, ведь я не должен проявлять слабости. Пусть все считают, что мне плевать на то, что случилось, воспринимают меня бесчувственным чурбаном. Я бы многое отдал, чтобы так оно и было на самом деле Тогда исчезла бы ноющая боль в сердце и перестали сниться разрывающие душу кошмары
Глава 6
Рунгерд
Минуло еще пять лет, мне исполнилось пятнадцать. Я теперь стала совсем взрослой, хотя меня все еще считали девчонкой-несмышленышем. Наверное, из-за маленького роста и хрупкого телосложения.
Это ж надо было уродиться такой пигалицей. Я едва доходила до плеча даже Астридстаршей дочери Уны и Хрута, хотя она самая низенькая из других женщин одаля. Я подозревала, что именно по этой причине Астрид не могла найти мужа, и в двадцать пять лет все еще сидела на шее у родителей. Что уж тогда говорить обо мне? Вообще карлик по сравнению с ней. К тому же мне достались волосы отвратительного цвета, напоминающего печную сажу. Жуть.
Я страдала из-за непохожести на других и того, что меня не хотят воспринимать всерьез. Теперь, вспоминая, как насмехалась над Снорри по поводу его бороды, я испытывала раскаяние. Я поняла, что он чувствовал тогда. Чтобы казаться взрослее, я даже запихивала в лиф платья тряпок. Заметив, как я болезненно к этому отношусь, Снорри подбавлял жару, выдумывая обидные прозвища. А я даже не могла ответить тем же, потому что он, наконец-то, отрастил долгожданную бороду, и выглядел теперь очень даже мужественно.
Кстати, о нем. Как я ни следила за Снорри в поисках изменений, он оставался таким же, не лучше и не хуже, и на этот счет я успокоилась.
Женщины млели от Снорри, несмотря на его грубость и злобный характер. Он же относился к ним с презрением, которое не считал нужным скрывать. По всей округе ходили слухи об одержанных им любовных победах. Брошенные девушки рыдали в подушку, а ему и горя мало. Отцы и братья обесчещенных подружек этого покорителя сердец не раз пытались разобраться с ним. Но несколько раз столкнувшись с нечеловеческой силой Снорри, уже не рисковали лезть к нему снова. Ему дали прозвище Бьорн, означающее «медведь».
Снорри не раз говорил о своем желании вступить в войско конунга Свана. Почти все свободное время он проводил за освоением воинского искусства: стрельбой из лука, владением мечом и искусством верховой езды. Снорри был одержим этим, остальные мужчины заметно уступали ему. Шестнадцатилетний Торольв считал его идеалом и ходил за ним по пятам, словно собачонка.
Что касается Стейнмода, то он, хоть и освоил все, что необходимо знать воину, но не находил в этом интереса. Ко всеобщему удивлению, он решил научиться читать и писать, и много времени проводил в Мидвальденегородке по соседству с нашим одалем. Я сама там ни разу не была и с удовольствием слушала рассказы Стейнмода об этом месте, где жили не родом, а небольшими группками. Там даже были дома в несколько этажей, что меня особенно поражало. Я не могла представить, как можно жить иначе, чем наша община.
Особенно заинтересовало упоминание Стейнмодом Храма светлых альвов, где велись церемонии восхваления норн и их служителей, несущих людям добро. При храме существовала школа, в нее могли ходить все желающие. Именно там Стейнмод обучался грамоте. Мне тоже захотелось увидеть все это и пойти в школу, но когда я спросила разрешения у Фрейвара, тот заявил, что женщина не должна знать больше мужчины, иначе никто не захочет на ней жениться. Пришлось смириться, тем более что замуж я хотела и втайне надеялась, что, несмотря на внешность, кому-то я все равно приглянусь. А грамоте стал обучать меня Стейнмод, которому это, похоже, нравилось больше, чем мне самой. Я вообще заметила, что он старается всегда держаться поблизости. Не раз ловила на себе его задумчивый взгляд, но не придавала особого значения. Стейнмод всегда казался не таким, как все.
Как-то я украдкой разглядывала себя в небольшое зеркальце, хранимое Хельгой в сундуке в их с Фрейваром комнатке. Зеркала в наших краяхредкость, поэтому Хельга не разрешала никому трогать вещицу. Разумеется, я не могла удержаться, чтобы этого не делать. Улучив удобный момент, когда женщины были заняты на кухне, а мужчинысвоими делами, я в очередной раз достала вожделенный предмет из сундука и стала внимательно себя рассматривать.
Оттуда на меня смотрело округлое загорелое лицо, самой мне оно жутко не нравилось. Ну что за внешность? Курносый нос, за который каждый норовил меня ухватить, громадные губищи, вдобавок еще и яркие, сразу взгляд за них цепляется. Эти жуткие патлы, черные, как смола, и совершенно прямые. Они доходили мне до бедер, и я все время собирала волосы короной вокруг головы, чтобы они не так бросались в глаза. То ли дело роскошная шевелюра Астрид: золотистые кудри, волной ниспадающие по плечам. Единственное, что меня устраивало в собственной внешности, это, пожалуй, глаза. Окружающие не раз говорили, что они красивые, поэтому хоть в них я не сомневалась.