Милт пересекает город без определенной цели, чувствуя клаустрофобию при длительных остановках. Глаза заливает пот, очки в потеках, рубашка прилипла к бокам и выбилась, снова прилипает и выбивается на ходу.
После полудня наступает время дать отдых уставшим ногам, превратившимся в раскаленные кирпичи. На лужайке он находит скамейку, укрытую высокими кленами, опускается на нее и сидит бездумно минут двадцать пять.
- Привет.
Что-то в нем смеется или рыдает.
- Да, привет. Я здесь! Не уходи! Останься! Пожалуйста!
- Ты - такой, как я...
- Да, я такой. Ты можешь видеть это во мне, потому что ты - это ты. Но ты должна прочитать и послать это тоже сюда. Я застыл. Я... Привет? Где ты?
И опять он один.
Он пытается послать сообщение. Он сосредотачивается и пробует передать мысли за пределы черепной коробки.
- Пожалуйста, вернись! Ты мне нужна. Ты мне можешь помочь. Я в отчаянии. Мне больно. Где же ты?
И снова - ничего.
Он хочет кричать. Он хочет обыскать каждую комнату в каждом доме этого квартала.
Вместо этого он сидит здесь.
Этим же вечером в 21.30 они снова встречаются в его мозгу.
- Привет.
- Погоди! Останься, рада Бога! На этот раз не уходи! Пожалуйста, не надо! Послушай, ты мне нужна. Ты мне можешь помочь.
- Как? В чем дело?
- Я такой же, как ты. Или был когда-то. Я мог мысленно устремиться и быть другими - местами, вещами, людьми. Сейчас - не могу. Я заблокирован. Сила не приходит. Я знаю, она здесь. Я ее чувствую. Но не могу использовать... Эй?
- Да, я все еще здесь. Но чувствую, что ухожу. Я вернусь. Я...
Милт ожидает до полуночи. Она не возвращается. Его ума коснулся ум женский. Странный, слабый, но определенно женский и несущий эту энергию. Этой ночью она больше не приходит. Он шагает туда-сюда по кварталу, пытаясь понять, какое окно, какая дверь...
Он ест в ночном кафе, возвращается на свою скамейку, ждет, снова шагает, возвращается в кафе за сигаретами, начинает курить их одну за другой, возвращается к скамейке.
Пришел рассвет, начинается день, ночь прошла. Он один. Птицы нарушают тишину, улицы заполняются машинами, по лужайкам бродят собаки.
И вот - еле ощутимый контакт;
- Я здесь. Думаю, на этот раз смогу побыть дольше. Чем я могу тебе помочь? Расскажи мне.
- Хорошо. Вот что сделай - подумай о чувстве, том чувстве выхода вовне, перехода границы - это чувство сейчас владеет тобой. Наполни свой ум этим чувством, и пошли его мне со всей силой, на которую способна.
Вот к нему приходит то, что было и раньше; осознание силы. Для него это земля и вода, огонь и воздух. Он на этом стоит, плавает в этом, согревает себя этим, движется сквозь это.
- Она возвращается! Только не останавливайся!
- Прости, мне нужно... У меня кружится голова.
- Где ты?
- В больнице...
Он смотрит в сторону больницы - это в конце улицы слева, на углу.
- Какое отделение?
Он формулирует мысль, хотя знает - она уже ушла.
В дурмане или в жару, решает он, связь пока невозможна.
Он возвращается на такси туда, где оставил свою машину, едет домой, принимает душ и бреется, готовит завтрак, не может есть.
Он пьет апельсиновый сок и кофе, растягивается на кровати.
Через пять часов он просыпается, смотрит на часы и чертыхается.
Всю дорогу обратно в город он пытается вернуть силу. Она как дерево, укоренившееся в его существе, ветвящееся за его глазами, с бутонами, цветами и соками, но без листьев, без плодов. Он чувствует, как оно качается у него внутри, пульсируя, дыша; он его чувствует от кончиков ног до корней волос. Но оно не гнется по его воле, не ветвится у него в сознании, не свертывает листья, распространяя живые ароматы.
Он оставляет машину у больницы, входит в приемную, минует администратора и находит стул у столика, полного журналов.
Через два часа он видит ее.
Он высматривал ее, прячась за номер "Холидей".
- Я здесь.