Волнение, которое держало в напряжении Лексея еще со вчерашнего вечера, ушло само, как только встал на линию. Не стал торопиться с открытием огня, вначале прицелился и лишь потом нажал на курок, почти в тот же миг почувствовал удар в плечо. Его отбросило назад, чуть не упал, но удержался, стоял, превозмогая терзающую боль. Противник же лежал на спине, а тело вздрагивало, подавая еще признаки жизни. Тут к Лексею подбежали лекарь и помощники, повели под руки и уложили на сани, на которых приехали сюда. Он терпел боль, стиснув зубы, пока лекарь извлекал из раны пулю, обработал какой-то вонючей мазью и перевязал поврежденное место. Позже посмотрел в сторону неприятеля - его тело с головой накрыли кафтаном, лекарь же отошел от него к стоящим чуть в стороне офицерам. Юноше стал понятен случившийся с тем исход, но не испытывал каких-либо угрызений или мучений своей души. Возможно, еще не отошел от нервного стресса, но все же вероятнее другое, сказался боевой опыт Романа - не раз видевшего кровь и смерть, - ставший теперь их общим.
Не зря говорят - нет худа без добра, так и с Алексеем - избавился от пагубной страсти. Обида и разочарование, да и время, проведенное в лазарете, позволили прочувствовать и продумать отношение к ничтожной девушке, переломить прежнюю зависимость. Когда же от нее передали записку, просто вернул без ответа, на том их связь закончилась. Были еще другие дела, позволившие отвлечься от ненужных страданий и мыслей. От государыни пришло письмо, в котором она пеняла за совершенный проступок, но о каком-либо взыскании не упоминала. Пожелала скорейшего выздоровления, а после добавила - подготовка к походу идет полным ходом, в Архангельске снаряжают три судна, к лету - сразу после выпуска из корпуса, - ему тоже следует отправиться туда. Приписала в конце:
- К делу морскому ты не приучен, на то есть другие люди. Озаботься другим, изучи имеющиеся в Адмиралтействе карты и отчеты, составленные прежними экспедициями у берегов Камчатки и Америки. Полагаю, это поможет тебе с поисками. Командование отрядом поручила капитан-командору Малыгину - он имеет большой опыт плавания по Северо-Восточному проходу. Но решать с курсом у прибрежья Америки ему предписано с твоим участием, так что обдумай - куда идти.
В лазарете Лексей пробыл больше месяца - в сыром петербургском климате рана заживала туго, хорошо еще, что обошлось без заражения. Замаялся лежать без дела и как только лекарь выпустил его, тут же, несмотря на оставшуюся после лечения слабость, занялся кроме учебы поручением императрицы. Каждый выходной день проводил в архивах Адмиралтейства, брал документы с собой и изучал их вечерами. Дотошно разбирал все материалы двух экспедиций Беринга по северному морскому пути, хоть сколько-то относящихся к предстоящему заданию. Изначально, еще когда лишь задумывал затею с освоением Америки, планировал вести поиски в двух направлениях: на Аляске - по реке Юкон до Клондайка, в Калифорнии - вдоль ее побережья до залива Сан-Франциско, южнее уже владения Испании.
Лексея интересовали месторождения золота, ставшие в будущем причиной Золотой лихорадки. Насколько сохранилось в памяти прежнего Романа, тогда нашли драгоценные россыпи на Юконе и Клондайке, в Калифорнийской долине в предгорьях Сьерра-Невады. Места эти сейчас практически необжитые, если не считать редкие индейские и эскимосские племена. Лишь в следующем веке начнется массовое освоение, связанное в первую очередь с золотым бумом. Подобную возможность Лексей предвидел и с их проектом, о том писал в своем докладе. Стоит пойти по свету слуху о найденных сокровищах, то сюда ринутся тысячи авантюристов и кордонами их не остановишь. Напротив, надо использовать этих людей для пользы дела - организовать продажу лицензий на промысел, скупку добычи, строительство приисковых поселков, снабжение продуктами и другими товарами.
Кроме золота, недра на этой земле богаты другими нужными ископаемыми - нефтью, углем, металлами, самоцветами, но ими можно заняться потом, когда осядут крепко. Потребуются многие годы, даже десятилетия, чтобы Русская Америка проросла корнями и никакие враги не смогут вытеснить ее, как в прошлой истории - за бесценок отдали злейшему врагу. Наверное, сказалась прежняя обида пришельца с другого мира за свою державу, потому и взялся исправить ошибку, дать возможность новой родине стать богаче и сильнее. И, по-видимому, государыня как-то почувствовала это убеждение, когда поверила своему сыну и доверила ему важное дело, способное многое поменять уже в скором будущем - так, во всяком случае, надеялась она. Лексей же для себя решил - сделает все от себя возможное, даже, если понадобится, отдаст жизнь, но не подведет, не обманет надежды матери.
1782 год, май. Лексей и другие кадеты его и второй роты в последний раз стояли в общем строю - сегодня они прощались с корпусом. Более сотни юных офицеров - только что получили из рук директора патент, - слушали напутственную речь самой императрицы:
- ... с малых лет вы учились нужному для державы делу. Постигали науки под отчим надзором учителей и воспитателей, в трудах и испытаниях получали должный навык. Сейчас вы уже настоящие воины, служите же достойно в назначенных вам полках, будьте отцом-командиром своим солдатам, приложите с пользой те умения и знания, что получили в стенах сего заведения. Искренне желаю вам счастья, славы и побед на благо нашего Отечества. Виват, господа офицеры!
После троекратного 'Виват' бывшие кадеты прошли парадным шагом по плацу, а затем, дождавшись команды ротного командира: - Разойдись! - бросились к своим родным, с нетерпением ожидавшим выросших чад. Вечером же всех новоиспеченных офицеров ожидал бал в Зимнем дворце, устроенный императрицей в их честь. Лексей в мундире кавалергардского полка пользовался немалым успехом среди благородных девиц на выданье, но никому из них надежд не подавал - держался ровно со всеми, на откровенное заигрывание отвечал дипломатично, то есть уклончиво, обтекая прямой намек. Не столько из-за каких-то прежних чувств, просто времени на ухаживание у него не оставалось - через два дня отбывал на судне-швертботе в Архангельск по распоряжению самой государыни.
Судно, на котором предстояло добираться в Беломорье, Лексей нашел у портового причала на Стрелке Васильевского острова. С виду показался неказистым - небольшой по сравнению со стоящими чуть поодаль фрегатами и шхунами, длиною не будет и двадцати шагов, мачт и парусов тоже меньше, даже нет названия. Впрочем, для того маршрута, по которому шли с Балтийского на Белое море, такие суда вполне подходили. Сначала по Неве до Ладожского озера, оттуда к Онежскому по реке Свирь. Вот дальше приходилось не сладко, водный путь до моря местами прерывался, тащили корабли волоком. Еще при жизни Петра Первого собирались строить канал на этом участке, а после него забросили - никому уже не стал нужен. Та же Екатерина Вторая посчитала подобный проект слишком затратным, да и Архангельск потерял свою значимость как торгового порта, так что не стоил по ее мнению таких трудов.
Компанию прапорщику-кавалергарду (такой чин дали Лексею при зачислении в полк и соответствовал он поручику в пехоте) на судне составили ученые мужи - географ и он же картограф со своим ассистентом в военной форме, профессор минералогии и металлургии, геолог и даже лингвист. Все они направлялись в ту же экспедицию, что и Лексей, кто-то с охоткой, надеясь открыть новое в далекой стороне, это особенно касалось лингвиста - не скрывал своего интереса, мысли же о том читались у него как в открытой книге. По лицу профессора было понятно - отвлекли занятого человека от более важного дела, чем искать невесть что и где. Остальные держались нейтрально - не показывали недовольства, но и радости тоже, как в привычном им деле. Самому юноше предстоящее путешествие доставляло волнение, вполне естественное для новичка, даже не смог уснуть в ночь накануне.
Пассажирская каюта для шестерых оказалась маловата, но все же разместились - Лексею пришлось пристроиться в проходе между нарами. Хорошо еще путь не очень дальний - около пятисот верст, дней через десять должны дойти. Завели между собой разговор, начали с представления - первым, конечно, самый младший: - Бобринский Лексей, прапорщик кавалергардного полка, - за ним остальные: - Кудерин Станислав, штабс-капитан, топограф Генерального штаба; - Петр Симон Паллас, член Географического общества; - Нартов Андрей Андреевич, декан Горного училища; - Герасим Степанович Лебедев, филолог и языковед, приват-доцент университета, - завершил самый важный: - Кирилл Густавович Лаксман, профессор Московского университета, член Шведской королевской академии.