Что ты самый прекрасный принц на свете И что я никогда не стану достойной тебя. Призналась Мэг. Я мечтала всего лишь, что буду время от времени тебя встречать в церкви. Мне и это казалось таким счастьем!
Какой я был дурак, Мэг. Прошептал Карл. Я столько глупостей наделал! Столько ошибок Я столько сделал тебе зла.
Карл! Горячо возразила Мэг. Я не о чём не жалею! Ни о чём! Клянусь! Может быть, так было нужно, кто знает?..
Нужно? Возразил Карл. Нужно?! Нужно, чтобы они так издевались над тобой?! Чтобы ты, моя Синеглазка, всё это терпела?! За что? Он сел, глаза засверкали. Господи, да когда ты мне рассказала об этом, я
Я помню, как ты злился! Захихикала Мэг, останавливая его. Перестань! Ой! Схватилась за руку Карла. Даже маленький толкается, смотри! И они склонились над животом Мэг, Карл прижался к нему щекой.
Женщины говорят, что срок близко уже. Призналась Мэг. Мне страшно немножечко. Они как начнут рассказывать, кто что пережил, девушка смущённо хихикнула, у меня голова кругом!
А ты не бойся. Я молюсь за тебя. Всё время.
Знаешь, призналась Мэг, я понимаю, что ты занят, и как всё это важно. Но если бы ты ко мне приехал Мне было бы настолько легче!
Я приеду, как только смогу. Пообещал Карл. И начал рассказывать о том, что происходит на границе, теперь очень близкой. Мэг безоговорочно поддерживала всё, что делал и чего добивался Карл; особенно гордилась она тем, что Карл стремится принести мир на юг острова, и сама делала всё, что могла, чтобы помочь ему. Мэг стремилась изменить общественное мнение, которое изначально рисовало южан дикарями, убийцами и извращенцами. Карл, хорошо знавший обычаи Леса, изо всех сил боролся с этими предрассудками, но у Мэг это получалось лучше. В Лионесе баронессу любили и уважали, и её мнение много значило здесь. Так что Карл обрёл в своей Мэгенн не только возлюбленную, но и преданного друга, и помощницу во всём, и это было особенно важно для него после того, как его семья так поступила с ним. Принц по-прежнему страдал из-за того, что считал предательством с их стороны, и пропасть только увеличивалась со временем. В Хефлинуэлле были уверены, что виною в этом, конечно же, Мэг. Его семья считала, что если бы не Мэг, всё со временем бы наладилось само собой; ни королева, ни тем более Моргауза, не хотели помнить своей вины перед ним. Чисто по-женски, они и не верили в то, что Карл сам помнит эту вину, и искренне полагали, что это Мэг интригует и настраивает его против них, чтобы, конечно же, не упустить его из рук. Получила Лионес, стала баронессой, собирается родить ребёнка, чтобы крепче привязать его к себе! И Моргауза, и королева искренне переживали за Гарри. Если Мэг родит мальчика, она, уж конечно же, постарается избавиться от соперника в лице старшего наследника! Карл не любит мальчикауж эта монашка постаралась даже не подпустить его к нему! и женщины верили, что мальчик в смертельной опасности. Тут уж, разумеется, все средства казались хороши. Хуже всего было то, что женщины были абсолютно искренни, и сами верили в то, что всё обстоит именно таким образом. А когда женщинами движет любовь, и особенно любовь к ребёнку
4.
Утром Карл уже уезжал. После последней успешной битвы с анвалонцами он продвинулся на территорию герцогства Белых Скал почти до самой Виверриды. Предстояла последняя, решительная битва; Карл прощупывал почву для заключения мира с Одноглазым: юг тревожил его больше. Жрецы Голубой Ели сожгли Ригстаун и ещё несколько поселений на юге Элодисского леса. Вот-вот они могли нагрянуть в Гранствилл. Карл боялся не только за свою семью, но и того, что Скульд, руководивший всем, начнёт репрессии против Леса. Добиться мира с Одноглазым Карл рассчитывал с помощью эльфов Ол Донна, которых осталось не больше трех тысяч, но это была внушительная сила. И эту силу Ол Донна обещали Карлу, если тот оставит им их владения на юго-востоке. Скульд считал, что можно оставить Одноглазому Виверриду и Олджернон, но юго-запад эльфам, обескровленным войной, отдавать нельзяэто очень богатые земли, побережье, прекрасные уцелевшие эльфийские города. Карл мечтал построить столицу на юге, а Скульд считал, что можно разбить остатки эльфов и заполучить готовую столицу на юго-востоке. Карл понимал выгоду того, что предлагал Скульд; но ему претила сама мысль о подобном предательстве: ведь именно эльфы спасли и прятали Скульда и Аскольда, когда Одноглазый по всем Острову разыскивал последнего потомка Бъёрга, чтобы убить! Эльфийские земли и в самом деле были ценным приобретением для Элодиса, и Карл переживал о том, как быть, несколько недель. Помогла Мэг: она без малейших колебаний поддержала Карла в том, к чему и без того склонялось его сердце. И сегодня Карл уезжал с твёрдым решением, и на сердце его было легко.
Стоял конец августа, и вид с холма от замка на Лионес сильно отличался от мартовского. Город был погружён в золотой покой. Отяжелевшая листва одела роскошные сады, в которых созревали фрукты; в домах варили компоты и варенья, и над улицами стоял сладкий медово-фруктовый дух. Повсюду в городе продавали яблоки, сливы, абрикосы и груши; овощи стали так дёшевы, что их ели даже коровы и лошади. Солдаты Карла на ходу, бросая торговке мелкую монету, подставляли под фрукты каски, и сам Карл беззаботно грыз спелую грушу. Изделие местного мастера, сделанное совсем недавно, две бронзовые фигуры на воротах, мужчина с непокрытой головой и женщина с лавровой ветвью в руке, изображающие, само собой, Карла и Мэг, расстались, когда ворота открылись и выпустили принца, и вновь соединились несколько секунд спустя. Карл обернулся с парома: над крышами замка кружила стая голубей. Почему-то они заставили Карла вспомнить Мэг, и сердце его сжалось. «Боже, подумал он, если есть грех в нашей любви, пусть он будет только мой! Я не оставил ей выбора, я виноват во всём, я забрал её, и пусть меня и настигнет Твоя кара!».
Мэг, проводив взглядом своего принца, пока могла видеть его алый плащ с парома, вернулась с балкона к себе. Девушки шили; взглянув на них, Мэг заметила:
А где Тэсс?
Ей не хорошо. Ответила одна из девушек. Наверное, съела что-то.
Да к ужину очухается! Добавила вторая.
Но ни к ужину, ни к утру Тэсс лучше не стало. Девушка уверяла, что у неё что-то шевелится в животе, и что это причиняет ей боль. Вызванный лекарь предположил, что Тэсс пила сырую воду, и с водою ей во внутренности попала живая жаба, которая теперь растёт и сосёт её, дал какие-то порошки, но Тэсс легче от них не стало.
К вечеру все заметили, что живот Тэсс в самом деле вырос, и что там в сам деле что-то двигается, заставляя девушку кричать и изгибаться от боли. Кто-то предложил позвать колдунью Эрку, живущую за стенами Лионеса, которая, по слухам, была эльфийской кватронкой и очень сильной белой ведьмой. За нею послали, не смотря на поздний час. Эрка была похожа на большинство местных уроженок: сухопарая, высокая, светловолосая и сероглазая, она казалась одновременно и молодой, и старой. Только взглянув на Тэсс, она казала:
Она умирает; помочь ей уже нельзя. Это некромантия; с этим злом мы дел не имеем. То, что сидит у неё в животе, жрёт её изнутри, но предназначалось это не ей, а ребёнку, которого носит одна из вас. От этого ребёнка произойдут великий король и могущественный волшебник
Мэг машинально прикрыла руками живот, почему-то страшно напуганная пророчеством Эрки. А ведьма, велев Мэг уйти подальше, приказала разжечь огонь в очаге. Тэсс больше не кричала, только стонала. Глаза её закатились так, что видны были только полоски белков. Зато то, что находилось в животе несчастной девушки, билось и корчилось перед Эркой. Эрка бросила в огонь пучок трав, а потом, велев всем отойти подальше, стала нагревать серебряный нож.
Никто толком не видел, что именно извлекла из живота Тэсс ведьма, но слышали, как это существо шипит, визжит и рычит. Эрка почти мгновенно швырнула его в огонь, и от очага повалил удушающий смрад. А Мэгенн Эрка сказала перед тем, как уйти:
Та, что открыла дорогу в мир такому злу, проклята, и проклято всё её потомство, ему суждено вовсе прекратиться на Острове. Не жалей их: то, чему дало жизнь злое колдовство, не может длиться вечно.
5.
Мэг была потрясена всем произошедшем так, что роды её начались почти на две недели раньше срока, назначенного повитухой; но, не смотря на мрачные предчувствия самой Мэг, она родила быстро, роды, по утверждению всех, были лёгкими, и в тот же день Мэг чувствовала себя хорошо и сама кормила ребёнка грудью: здорового, большого мальчика, как говорили женщинынастоящего великана. Волею судьбы, именно в день рождения своего сына Карл разбил с помощью Ол Донна Одноглазого, взял его в плен и вынудил заключить крайне выгодный для Элодиса мир, забрав в заложники его старшего внука. Поэтому мальчика назвали в честь другого великого победителя, Александром. Карл опередил своё войско на два дня, спеша увидеть Мэг и младенца, и ворвался в её покои ночью, под утро, разбудив её, совершенно хмельной от счастья. Он целовал и тискал её, снова и снова, убеждаясь, что она в порядке, что ей хорошо, что у неё ничего не болит А потом склонился над ребёнком, изумляясь, какой он маленький, какой красный и сморщенный, и в то же времякакой трогательный и удивительный! Ребёнок, злобно орущий на руках у Мэг, вдруг крепко ухватился за палец Карла, и принц был покорён и сокрушён окончательно, влюбившись в этого малыша окончательно и бесповоротно. Алекс родился с двумя крохотными зубками, и Карл потом с гордостью говорил всем, кто только его слушал, что мальчик настоящий Хлоринг, горластый и зубастый. Мэг была счастлива до слёз, чувствуя такие гордость и радость! Карл не скрывал, что это его настоящая семья, что это его любимый сын, и что всё, что происходит где-то ещё, его не трогает абсолютно. Это не значило, что Карл собирался как-то ущемлять права своего старшего сына; он с самого начала собирался сделать Алекса герцогом, не принцем. Но своим родственникам он сообщать это не торопился. Его вообще мало волновало, что думают по этому поводу в Хефлинуэлле Принц был горд и счастлив, и весь мир, после заключения мира, был у его ног.