Выслушав Зуру, Скульд какое-то время молчал и покусывал краешек губы. Потом сказал:
По моему, так пускай бы принц жил со своей потаскушкой, мне всё равно, что она бежала из монастыря, я не фанатик. Но ты права, король не смирится, и это всё сильно подрывает его здоровье. Если Карл станет королём сейчас, это будет катастрофа для Элодиса. Его нужно усмирить, иначе он погубит всё, что я создал. Король должен жить, а пока существует эта девка, его жизнь и сердце в постоянной опасности. Они должны исчезнуть, девка и её поскрёбыш.
Нет, дядя, не так! Ужаснулась королева. Я не желаю зла
Кто говорит о зле? Усмехнулся Скульд. Карл ревнив, как демон, сама знаешь. Если, к примеру, он приедет в неурочное время и застанет свою девку спящей с другим мужчиной в их постели, как думаешь, что произойдёт?
Он убьёт их! Дрогнула королева, но без настоящего ужаса и неприятия. Может, и не убьёт Если его вовремя остановят.
Придумай другой план. Пожал плечами Скульд. Кого-кого, но королеву он видел насквозь.
Главное, чтобы ребёнку не причинили вреда. Взмолилась королева. Он, всё-таки, мой внук Барон Лионесский.
Я тебя умоляю. Засмеялся Скульд. Даже Карл, как бы ни был буен в гневе, не тронет ребёнка! Тут абсолютно нечего бояться.
Но она не ляжет в постель с другим мужчиной, она
Есть масса зелий, Зура, которые дадут любой нужный эффект. Девка будет казаться даже не сонной, и в то же время абсолютно невменяемой. А мы потом потихоньку позаботимся о ней и младенце, мы же не звери. Сделаем, чтобы они ни в чём не нуждались Где-нибудь подальше.
Конечно. Уцепилась за это обещание королева. Так и волки будут сыты, и овцы целы Карл убедится, что его девка ничуть не лучше Моргаузы, даже хуже, и перестанет ненавидеть мать из-за принцессыполучится ведь, что права была всё-таки королева! Нет, всё-таки, Скульдгений. А что касается того, что их деяние не очень-то праведное, так в стремлении защитить семью и своих детей все средства хороши! Она борется за любимыхкто её осудит?!
10.
Карл был уверен, что дикари не нападут на Гранствилл раньше, чем закончатся их священные равноденственные праздники, но к концу второй недели его пребывания в Хефлинуэлле в замок вдруг примчался гонец из Блумсберри, деревни на берегу Фьяллара, находящейся к западу от Гранствилла, с сообщением о том, что дикари напали на них, придя на лодках с далвеганских островов, и устроили резню. Замок, по словам гонца, ещё держится, но ему нужна помощь Карл с большим отрядом через час уже мчался на запад.
По обычной дороге до Блумсберри был день пути. Но Карл спешилтяжкое предчувствие какой-то беды томило его душу уже несколько дней. Принц оставил Олле в Хефлинуэлле, а сам с норвежцами Тессена рискнул поехать прямиком через Ригину по опасной тропе, которая зато сокращала его путь почти на полдня. В замке Карл не стал говорить об этом, чтобы не тревожить и без того взволнованного короля; поцеловал Алекса, наскоро простился с Мэг, ставшей гораздо спокойнее в эти дни, и отправился в путь.
Осенний лес, потерявший большую часть своего пышного наряда, казался каким-то сиротливо-враждебным. Ажурные папоротники, ставшие жёлто-красными и малиновыми, сильно поредели, ветер, злорадно посвистывая, срывал нарядные листья клёнов и буков, усыпая ими овраги. Только вязы на полянах у ручьев ещё стояли зелёные Карл, лучше всех знавший Элодисский лес, ехал впереди отряда: у него было чутьё на засады и скрытую опасность.
Но в лесу было неприветливо и неуютно, но спокойно. Осень совершала в нём свою вечную работу, и не было слышно ничего иного: ни тревожных птичьих криков, ни треска сучьев, ни шелеста ветки, неосторожно задетой Дикари не оставили засад на тропе, а в душе Карла росло и росло предчувствие беды, томило и давило сердце, и он то и дело подгонял коня.
Солнце коснулось вершин самых высоких деревьев, когда Карл и его воины достигли обжитых мест. И по мере того, как они миновали огороженные пастбища, возделанные участки земли и фруктовые деревья, тревога Карла всё возрастала. Увидев паренька и девчонку, пасших коз и телят, принц окликнул их:
Эй, вы из Блумсберри?
Да, милорд. Ответил парень, поднимаясь с колоды, сидя на которой он учил свою девчонку плести какие-то ремешки, невзначай целуясь с нею.
Разве на деревню не напали дикари? Спросил Карл, всё больше и больше волнуясь. Парень удивлённо вздёрнул домиком светлые брови:
Дикари, милорд?.. В это время? Да они же празднуют сейчас. В тихую погоду аж здесь слышно, как барабаны бьют
Карл не слушал больше. Тревога превратилась в страх, ледяной иглой вонзившийся в сердце. Его убрали из Гранствилла, как предполагалось, больше, чем на сутки, и причина для этого могла быть только одна Карл развернул коня и вонзил шпоры в его бока. Конь прянул с места в галоп; осенняя сырая земля вместе с листьями полетела из-под подкованных копыт, рвущих её в бешеной скачке.
Олле сидел у себя и пил. После смерти Моргаузы он остался между небом и землёй: жизнь его развалилась на куски, и он никак не мог собраться с силами и собрать её обратно. Накачиваясь вином, он клял то себя, то Карла, по-прежнему любившего его и тем причинявшего страшные муки его преступному сердцу, то Моргаузу, которая порушила и испоганила за свою короткую жизнь всё, что могла, и которую он всё же продолжал жалеть и любить Олле не знал, как ему быть: открыться Карлу и навеки потерять его дружбу, молчать, оберегая честь мёртвой, бежать от Карла и вины?..
Тихонько поскребшись в дверь, заглянула Стил. Олле три года назад женился на ней, чтобы оправдать свои частые посещения Хефлинуэлла, и даже имел от неё двух детей.
Всё пьёшь?
Иди отсюда. Грубо ответил Олле и налил себе ещё вина. Вино было хорошее, густое и тёмно-красное, как кровь, но Олле выпил уже столько, что не понимал его вкуса.
Да нет, тревожно произнесла Сил, скользнув внутрь и прикрыв дверь, перед этим воровато обернувшись, ты послушай, в замке что-то неладное происходит
Ты что, слов не понимаешь?! Я хочу быть один!
Да и чёрт с тобой! Разозлилась Стил. Сиди, нажирайся, мне-то что! А если случится что-то дурное с принцевой подружкой, не говори, что тебя не предупреждали!
О чём ты, дура? Напрягся Олле.
О Мэгенн, ясное дело! Дёрнулась Стил. Не знаю, что творится, но королева плачет с утра. Она три раза пыталась под разными предлогами младенца у неё забрать, даже меня подсылала, и нервничает, ужас. А сейчас там Скульд и не даёт ей уйти, они ругаются, я сама слышала, что она говорила что-то об опасности для младенца. Женскую половину ирландцы стерегут, я еле улизнула. Всё это не спроста! Не знаю, что они на эту Мэг так взъелись, не такая она и дурная, а на младенца они умышляют и вовсе зря, Бог им этого не
Олле швырнул кубок с остатками вина на стол, и вино кровавой кляксой выплеснулось на светлое платье Стил. Она досадливо вскликнула, а Олле, оттолкнув её, вышел в коридор.
У лестницы дорогу ему преградили двое ирландцев:
Куда-то спешишь, Ульвен?
Дорогу, Мэйхью! Выхватил меч Олле, печёнками ощутив: Стил права, и всё плохо. Ирландцы тоже схватились за оружие. Но Олле не зря с детства тренировался с Карлом, одним из лучших воинов, каких знал Остров. Не смотря на хмель, Олле хватило пары ударов, чтобы избавиться от противников, и, не медля, он бросился наверх, в комнату Мэг, которая была одна и укачивала младенца. Вскрикнула, увидев Олле: тот был в крови, лицо страшное, мертвенно бледное.
Это не моя кровь. Хрипло сказал он. Скульд и королева задумали что-то, а Карла нет, и вернётся он только завтра. До того времени мы укроемся у Енсена. Одевайся. Ребёнка оставь здесь, Стил за ним присмотрит.
Нет! Содрогнулась Мэг. Я сына не оставлю!
Его никто не тронет! нетерпеливо крикнул Олле. Ну же!
Я не оставлю его! Тоже крикнула Мэг. Они его ненавидят, называют отродьем ведьмы! Я не брошу моего сына!
Чёрт с тобой! Отмахнулся Олле. Живей, не время наряжаться! Я не знаю, есть ли у нас шанс покинуть замок
Мэг торопливо накинула на себя что-то, завернула ребёнка в тёплый платок. Поспешила за Олле. В коридорах ещё было пусто, но на парадной лестнице Олле заметил О Мелли, капитана ирландской стражи короля, и увлёк Мэг в тёмный проход.