Из административных домиков вывозили папки с документами, телефонные аппараты, арифмометры и печатные машинки, из магазинов остатки товара. Днем по соседству шумели машины и перекликались грузчики, а после захода солнца становилось так тихо, что Ола могла услышать протяжный дремотный шепот Леса.
Пристанище для нее в опустелом городке нашлось без проблем: Валеас сбил замок с дверей маленькой двухэтажной гостиницы. Мебели внутри почти не осталось, не было электричества, зато из крана тонкой струйкой текла вода, и можно было пользоваться туалетом. Вначале Ола думала, что ее главный врагэто скука, но на третий день выяснилось, что дело обстоит гораздо хуже.
С утра пораньше ночевавший на стороне Валеас принес ей запас еды на день: термос куриного бульона, вареные яйца, сыр, огурец, бутылку ягодного морса, свежеиспеченный деликатесный хлеб. Впрочем, тут его за деликатес не считали, на Долгой Земле весь хлеб такой. Ола раньше и представить не могла, что он бывает настолько вкусным. Оценила еще во время злополучного туристического вояжа.
Дождавшись, когда она позавтракает, Валеас смерил ее взглядом и сказал:
Теперь смотри, что я буду делать. Наблюдай на всех доступных тебе уровнях. До сих пор ты не чувствовала боли, потому что я заблокировал передачу сигналов с нервных окончаний. Точнее, поставил фильтры, которые ненужный нам сигнал не пропускают. Сейчас покажу. В твоих интересах понять и усвоить этот прием.
«Ух ты, умеешь ведь, когда захочешь, говорить культурно, как препод на лекции»,прокомментировала про себя Ола.
Умею,подтвердил он вслух.Но ты лучше не отвлекайся на постороннюю хрень. Я же сказал, это в твоих интересах.
Вначале он продемонстрировал, как это делается, на небольшом участке ладони. Три с половиной часа ушло на то, чтобы у Олы с горем пополам стало хоть что-нибудь получаться. Инструктор хранил на лице непроницаемо-терпеливое выражение, под конец даже выцедил скупую похвалу:
Будем считать, зачет. Главное ты уловила, дальше практикуйся сама.
И через секунду после этого Ола взвыла: как будто бинты на ней пропитаны кислотой Этот сукин сынладно, не сукин, а Изабеллин, все равно гадснял свою чертову блокировку полностью!
Вал, подожди, я же пока не умею!..
Ответом был скрип закрывшейся двери. Взял и ушел, а справится она или нет, ему без разницы. И все, что ей осталосьэто воспользоваться его гребаным приемом, чем скорее, тем лучше, пока она не свихнулась от боли, потому что не надо было соваться в этот гребаный портал, и нечего было связываться с гребаными колдунами... Она шипела и стонала, вроде бы негромкоили даже громко, потому что в какой-то момент в распахнутое окно первого этажа кто-то заглянул, их было трое или четверо. Толком не рассмотрела, глаза застилали слезы. А визитеры увидели за решеткой, в почти пустой комнате с облезлым полом, рыдающее существо с головы до пят в бинтах, с лицом в запекшихся кровавых ссадинах.
Один что-то спросилвозможно, предложил сходить за врачомно в следующее мгновение они бегом ретировались за угол, потому что Ола проорала в сторону окна все то, что не рискнула выкрикнуть вслед Валеасу. От ее воплей оконная решетка выгнулась наружу, словно узорный рисунок на боку невидимого пузыря.
Растерянно моргнув остатками ресниц, Ола подошла, потрогала ее. Не кажется, и правда погнулась От изумления девушка даже боль перестала чувствоватьпередышка в несколько секунд. Вот это да, итическая сила мата! Хотя мат не причем, она же ведьма и, похоже, только что совершила магическое действие: нормальное явление для Долгой Земли. Но раз она может металлические решетки гнуть, у нее и эта долбанная блокировка должна получиться!
Не долбанная, а хорошая, поправила себя Ола. Хорошая блокировка, очень даже хорошая! Чтобы не было такого эффекта, как будто одной рукой лепишь из пластилина, а другой херачишь кулаком по своему недоделанному изделию. Тогда точно ничего не выйдет, хренов наставник об этом говорил.
Первых успехов она добилась ближе к сумеркам, когда солнце уползло из гостиничных комнатушек, и небо над береговой стеной стало иззелена-лиловым. Успехи были так себе: погасить боль ей удавалось ненадолго и не везде сразу, словно эта блокировка вроде хлипкой пленочной обертки, которая тут не прилипает, там расходится прорехами Но ведь удавалось же!
Вернувшийся Валеас, понаблюдав за ее мучениями, скучным тоном заметил, что сравнение с пленкойэто даже не обычная ученическая дурь, а редкостный кретинизм: тем самым она превращает магическое действие, которое необходимо выполнить, в подобие внешнего объекта, и в придачу сражается с этим объектом, как с заевшим механизмом. Ну-ну, продолжай в том же духе.
А мне кто-то сказал, что так нельзя?огрызнулась Ола.
Сама не додумалась?
Потом он все-таки поставил ей свою хваленую блокировку. До утра, чтобы смогла поесть и выспаться.
Спасибочки. Только стокгольмского синдрома от меня не дождешься, не надейся.
Нужна ты здесь кому-то со стокгольмским синдромом,бросил он, глядя на нее сверху вниз.
Плечистый, на голову выше Олы. Длинные светлые волосы на затылке стянуты в хвост, резкие черты недоброго лица, холодные голубые глаза: снимался бы в кино, играл бы главных злодеев.
Усмехнувшись в ответон же менталист, надо поскорее научиться закрывать свои мысли и от него, и от других таких жедобавил:
Если б ты маялась этой хренью, я бы тебя еще в том сарае при первом знакомстве прибил. В Лесу есть существа, которые впрыскивают добыче парализующий яд, чтобы потом жрать ее в спокойной обстановке. Стокгольмский синдромментальный яд того же порядка. По мне, только прибить из гуманных соображений.
А если бы это проявилось у близкого тебе человека, все равно бы, что ли, прибил?
Если считать за близких наставницу Текусу и мать, они этим не страдают.
А если бы кто-нибудь другойдопустим, если бы кто-то стал тебе не безразличен и с синдромом?не отставала Ола.
Мог бы отмахнуться, но снизошел до ответа:
Если бы да кабы, я бы постарался из такого человека это выбить. А если все безнадежно, прибил бы.
Ага, или выбить, или прибить Тебе известны какие-нибудь другие способы взаимодействия с окружающими?
Ешь свой ужин и ложись спать. Завтра с утра опять займешься тем же самым.
Ола освоила эту технику за неделю. Только никаких «спасибо Валеасу»не тот случай, когда стоит говорить спасибо. Кожные покровы к этому времени по большей части уже не болели, а зудели, но блокировка и от зуда спасала.
В окрестностях стояла сонная тишина: имущество вывезли, все разъехались, теперь это городок-призрак, который все глубже погружается в травяной омут, населенный птицами, шмыргалями, насекомыми, ящерицами и перекидниками. Изредка слышались человеческие голоса, звуки ударов, треск ломаемых досок: хозяйственные люди растаскивали брошенные постройки на дрова и на стройматериалы, а то и вышибали двери в поисках чего-нибудь полезного. О чокнутой ведьме, которая с матом гнет решетки на окнах, они были наслышаны, и гостиницу, где изнывала от скуки Ола, обходили стороной. Ну, хоть бы кто-нибудь сюда заглянул Валеас навещал ее утром и вечером, приносил еду, питьевую воду, ранозаживляющую мазь, менял бинты и опять исчезал, почти не удостаивая пациентку болтовней. Единственное утешениедевушками он в принципе не интересуется, а то было бы вконец обидно.
Одуванчики под окнами превратились в пуховые шары, их семена отправлялись путешествовать, а рядом уже раскрывались новые бутоны. В бывшей гостинице обитали перекидники: распластаются на потолке, словно вкривь и вкось прилепленные салфетки одного цвета со штукатуркой, и охотятся на мух, свесив клейкие ловчие нити. Ничего интересного. Только однажды среди них поднялся переполох, когда снаружи забралась сине-зеленая в малиновых переливах ящерица величиной с ладонь, с длинным ворсистым хвостом, завернутым в колечко. Оказавшись на потолке, она распрямила хвост, махнула им, словно щеткой, и смела за раз двух перекидников. Когда она побежала по стене вниз, к трепыхающимся на полу жертвам, их собратья зашевелились и наперегонки поползли, торопясь забиться за старый шкафоттуда их никаким хвостом не достанешь.