Стой, Зденка, не кричи, староста обхватил беременную за плечи. Там твой муж.
Дадарь мотнул головой в сторону ямы. Притихшая было женщина рванула к провалу, да так прытко, что удержать ее не хватило сил.
Кор! Кор!!! она перешла на визг, понимая, почему муж не отзывается. «Наврали. Все наврали! Мертвый он, иначе уже подал бы голос!»
Стой, глупая! дядька Прун кинулся наперерез, но не успел. Зденка замерла у края ямы, напоминающей огромный колодец. Брошенные вниз факелы неохотно освещали тело мужчины.
Кор? спросила женщина у тишины. Односельчане перестали дышать, страшась стать свидетелями трагической развязки.
Только душегрейка осталась в руках дядьки Пруна, когда Зденка шагнула в склеп.
Хор голосов вскрикнул сначала от ужаса, а потом от удивления, когда люди поняли, что беременная не полетела вниз головой, а нащупала под ногами лестницу, которая открылась под осыпавшимися камнями. Она тоже была серебряной.
Ты поплачь, поплачь
В яме уже было тесно. Тело Корхеля сняли с гроба и положили у стены колодца, тут же забыв о вдове. Дядька Прун гладил черноволосую женщину по голове. Она стояла на коленях и с усердием застегивала рубашку на груди мужа, распахнувшуюся от удара. Пуговицы не слушались, выскальзывали из дрожащих пальцев, но Зденка старалась привести одежку в порядок.
Три дня, всего три дня его не было дома, а она уже соскучилась. Ждала, напекла пирогов, а он мертвый, в какой-то грязной яме
Крышка серебряного гроба, сдвинутая усилием шестерых, с грохотом упала на пол и разломилась на несколько частей, открыв взорам пожелтевшую от времени шелковую ткань, которой был укрыт мертвец.
Посмотри, мужчина или женщина, прошептал староста, подталкивая под локоть Миклуша.
С-с-сам смотри, охотник будто ненароком сделал шаг в сторону самого большого куска серебра.
Дадарь скосил глаза на крышку гроба и, поняв намерение сотоварища по странному делу, усмехнулся. Прочитав про себя молитву, рывком отбросил шелк с лица покойника.
Миклуш забыл о серебре. Тяжелая тишина опустилась на пребывающих в яме. Вскоре прекратились и всхлипы вдовы, почувствовавшей, что за ее спиной происходит нечто необычное. Она повернула голову и, увидев, как вытянулись лица односельчан, поднялась, поддерживаемая дядькой Пруном, на ноги.
В гробу лежала женщина. На это указывало богатое платье и сетка, расшитая жемчужинами, на густых, не утративших блеск, волосах. Но лежала она вниз лицом. Кружева на рукавах не смогли скрыть, что руки ее были скручены за спиной намертво.
Это кто ж так над ней поизмывался? растерянно произнес молодой охотник.
Не о том думаешь, глупец, оборвал его староста. Спроси лучше, почему мы не видим тлен.
И точно, присвистнул Миклуш, подойдя ближе, одежка точно сейчас сшитая, а пальцы не превратились в мощи
Так бывает, дядька Прун втянул носом воздух. Когда сырости нет, мертвец просто усыхает. Но почему она вниз лицом-то?
Мне мамка часто говорит, ежели я набедокурю, то мой отец в гробу перевернется, молодой охотник вытер краем рубахи слезящиеся глаза. Его факел чадил. Может эта тоже перевернулась?
Ну да, такой же сынок заставил. Лет двести назад. А то и поболе
Я хочу увидеть ее лицо, вдруг произнесла Зденка. Ее глаза лихорадочно блестели, на щеках появился яркий румянец. Мужчины замерли. Из-за нее умер мой муж. Я хочу знать, как выглядит Леди Смерть.
Беременным не отказывают, даже если их просьбы странны. Беременной вдове никто и не подумал перечить.
Ухватив ткань платья, которая опасно натянулась, но не треснула, погребенную перевернули. Ожидая увидеть нечто страшное, с приплюснутым носом и ощеренным ртом, люди удивленно выдохнули.
Она была красива. Невероятно красива и молода. Тонкий нос, изящно очерченные губы, плавные арки бровей и мягкий овал лица, на котором еще светились прижизненные краски. Словно женщина только что уснула.
Падаль, беременная зло топнула ногой. Ты все равно падаль
Губы мертвячки дрогнули. Или это неверный свет факела заставил так думать?
Разлучница, между тем шептала Зденка, входя в какой-то транс. Ее голос становился резким, каркающим. Тварь
Уведите ее отсюда, первым пришел в себя староста. Дядька Прун положил ладони на плечи беременной и потянул назад.
Шлюха вдова уже брызгала слюной. Она ухватилась пальцами за край серебряного гроба и не позволила себя увести.
Улыбка мертвой ширилась, и вдруг она открыла глаза.
Ведьма! выкрикнула несчастная женщина и забилась в судорогах, став невероятно тяжелой.
Столпившиеся вокруг гроба люди закричали в ужасе. Всем казалось, что вот прямо сейчас покойница встанет.
Лестница тряслась от натуги под сапогами мужчин, стремящихся выбраться из склепа. Они уже забыли о беременной, потерявшей сознание. Страх гнал их вон.
Только через час, услышав крик ребенка, разносящийся по притихшему лесу, когда даже ночные птицы да зверье, чуя беду, попрятались, староста и дядька Прун отважились приблизиться к яме. Заглянув за край, они увидели лежащую на полу Зденку, а между ее ног зашедшегося плачем ребенка.
* * *
Жалко малютку, бабушка Зденкиединственная родственница с обеих сторон, кутала новорожденную детку в теплый платок. Осень наступила как-то сразу, за одну ночь. В день похорон лил холодный дождь. Кладбище развезло, провожающие супругов Квочиков в последний путь утопали в грязи по щиколотки. Я стара и больна, дите поднять не успею. Да и куда мне о нем заботиться, если я себя не могу прокормить.
Она шла за старостой, надеясь, что тот услышит ее причитания.
Я пришлю мешок муки, Дадарь отводил глаза. Он понимал, что не о мешке муки просит старуха. Но зачем ему и его жене чужие дети? Не дал бог своих, ну и не надо. Возраст уже не тот, чтобы в куклы играть.
Дитятко жалко, опять заныла старуха. У меня и коровы нет, чтобы готовить то, что положено младенцу
Я пришлю козу, бросил староста, на первое время ее молока хватит.
Я и доить-то не смогу. Пальцы не гнутся, бабушка Зденки выпростала из-под платка руку с опухшими суставами и потрясла ею.
Дадарь закрыл глаза, чтобы не видеть. Но тут же иное видение всплыло в памяти: как рвется рот мертвячки, как тускнеют и проваливаются глаза, как распахивается беззубая челюсть, показывая рот, забитый камнями.
«И вовсе не улыбалась она, как подумали многие, а начался процесс разложения. Но кто и почему так похоронил девушку? Надо бы порыться в графской библиотеке, глядишь и найдутся объяснения. Земля же Багуш-Пальским принадлежит».
Серебро вывезли в ту же ночь, как только вытащили ребенка и его несчастных родителей из склепа. Мощи мертвой девушки сложили в сундук и отправили с сопроводительным письмом к столичному лекарю, который, как поговаривают, по костям мастак определять, когда и как жили покойники. Может быть, удастся расшифровать и письмена на крышке гроба, которые поначалу посчитали за узор.
Староста вздохнул.
Я пришлю служанку. Пусть побудет у тебя в доме. Она и козу подоит, и за младенчиком присмотрит.
Глава 4
Ну поговори со мной, милая. А не хочешь, на вот, скушай яблочко. Смотри какое наливное. Костюшка как узнал, что мы уезжаем, с посыльным целую корзину передал
«Костюшка прислал. Наверное, как извинение, что попрощаться не пришел. Он бы пришел, но, видать, не дали. Заперли, как и до этого случалось», Стелла оторвала взгляд от хвойного леса, что сплошной стеной стоял вдоль дороги, взяла протянутое яблоко, но не откусила. Поднесла к носу, вдохнула аромат. Летний.
В памяти Стеллы всплыла первая их встреча. Сколько ей тогда было? Лет девять?
И до того события они не раз виделись: князь Вышегородский с сыном бывали во дворце по праздникам, и имение их находилось совсем рядом, так что приходилось сталкиваться. Но те встречи проходили как-то вскользь, смято, в них главенствовали настороженность девочки и смущение мальчика. И парой слов не перекинулись.
На дворе стояло позднее лето. В тот год оно было особенно милостивым: много солнечных дней, мало дождей. Яблоки уродились величиной с кулак кузнеца. Как раз за его домом и начинались те сады, куда Тилля с ватагой сверстников, чьи родители служили во дворце, повадились ходить на охоту.