Зато я понял, почему отец не хочет продвигаться дальше по службе, просто и сам смотреть на весь этот ужас не желает. Говорит, что его более чем устраивает быть в городском патруле. Работа спокойная, непыльная, и, главное, без крови. Ходишь себе, улицы патрулируешь, детишек по домам разгоняешь, да смотришь, чтобы везде порядок был. Окатаспокойный город. На патрулирование территории обычно больше 2-3 отрядов не отправляют. Другое делов Тантуме. Вот там, как говорит отец, всяких ужасов насмотреться можно. Особенно в разгар Кровавого сезона, когда на улицах толпы приезжих, десятки рафков, а ещё больше тех, кто просто-напросто недоволен исходом боя.
Здравствуй, сын! завидев меня, улыбается отец и машет рукой. О, Эмори! Рад и тебя видеть, малышка! А ты похорошела.
Но мы только вчера с вами виделись, бровки Эри хмурятся.
Вот я и говорю, смеётся отец, ероша Эмори волосы, всего день прошёл, а ты так похорошела! Завидная же невеста у моего сынка.
Она мне не невеста, цежу сквозь зубы, а Эри тут же добавляет:
Это пока что.
Не собираюсь спорить. Бессмысленно. Таких упрямиц, как Эри ещё поискать надо.
Отец делится с нами хлебом, и мы опускаемся на землю прямо у ворот на ограждённую территорию. За них нас не пустят. Да и отца тоже. Его обязанностьвести журнал посещений (если посетители вообще конечно будут), ну, и смотреть, чтобы любопытная ребятня не надумала через забор перелезть, чтобы заглянуть в палатки, где уже находятся клетки с мортами внутри.
Охраны маловато как-то, прожевав кусок хлеба, киваю на палатки, рядом с которыми кружат всего двое вооружённых бойцов.
С минуты на минуту отряд прибудет, отвечает отец. Ещё одного бойца из Эргастула перевозят. Так что вы давайте, это, дожёвывайте и по домам.
Я не пойду домой, утыкаюсь взглядом в землю и с такой силой сжимаю в кулаке хлебную корку, что костяшки пальцев белеют.
Это ещё что за новости?
Я сегодня у Эри переночую. Мама она разрешила. У неё там какая-то работа с Жопсом.
С господином Шопсом, с нажимом поправляет отец, и я встречаюсь с ним взглядами.
На какую-то долю секунды вижу обиду, боль и разочарование в его глазах, и вот уже начинаю подумывать, что отец может подозревать об изменах матери, как тут на его губах вновь расцветает добрая улыбка, а взгляд наполняется теплотой.
Мы с мамой тебя очень любим, Дьен. Ты ведь знаешь это? Мягко опускает ладонь мне на плечо и несколько раз похлопывает.
И для чего ты мне это говоришь? изо всех сил борюсь с проклятым жжением в глазах.
Для того, чтобы ты помнил, сынок: что бы ни случилось, мы с мамой всегда будем очень любить тебя и гордиться нашим мальчиком.
Хотелось фыркнуть, но я сдержался.
Раздался тяжёлый вздох отца, и его вторая ладонь упала мне на плечо.
Думаю, пришло время серьёзно поговорить, Дьен, он строго заглянул мне в глаза, но на его губах по-прежнему играла добрая улыбка. Обещаю, что мы сделаем это завтра утром. Я, ты и мама. За завтраком. Хорошо?..
В тот момент я задумался: а что, если спасать уже нечего?.. Что если наша семья уже давно развалилась, все всё знают друг о друге, но ради меня продолжают делать вид, что ничего плохого не случилось?..
И как долго они собираются притворяться?..
В тот поздний вечер, проводив Эри до дома, я не переступил его порог. Заверил, что со мной всё будет в порядке, и я не собираюсь натворить глупостей, которые она уже успела себе нафантазировать. Я даже потрепал её по волосам, чтобы успокоить. А когда дверь дома Эри закрылась за её спиной, я поспешил обратно, к арене. К отцу, с которым собирался поговорить, как мужчина с мужчиной. И не завтра, а уже сегодня. Потому что мне это было необходимо! Я собирался выяснить, что происходит между ним и мамой на самом деле, и неужели эти двое настолько большие идиоты, что забыли о клятве, которую дали друг другу?..
А как же любить до конца дней своих?..
Я, правда, не понимал, как можно нарушить данное обещание.
Но разговора с отцом в тот вечер так и не состоялось. Как и не состоялось на утро за завтраком, днём позже, или через неделю, через год Говорить просто-напросто было не с кем. Моего отца в тот вечер не стало.
Когда я вернулся к ограждению, у ворот отца не оказалось, а у палаток творилась такая суматоха, что сомневаться не приходилосьслучилось нечто ужасное.
Кровь была везде Внутренности, куски плоти Оторванная голова.
Голова моего отца.
Его застывшие глаза смотрели на меня в момент, когда я, словно находясь под каким-то страшным гипнозом, вышел из укрытия и поднял её с земли.
Не помню, что происходило дальше. Кажется, я потерял сознание, а Эмори сказал, что меня вырубили ударом по затылку, ведь так звучало круче, но, в любом случае, я так и не смог увидеть лицо убийцы моего отца.
Позже матери сообщили, что морт, которого перевозили к арене из Эргастула, сумел выбраться из клетки и напал на отряд. По официальной версии, виной всему стала халатность; кто-то просто плохо закрыл замок. Кто-то просто плохо выполнил свою работу. А кто-то просто оказался не в то время и не в том месте.
«Дело случая», так сказали многие. Ведь мой отец обычный патрульный. Даже не охрана Эргастула. И он никогда никого не убивал.
А ещё всему виной стало его слишком «доброе» сердце и глупая вера в байки, которые рассказывают такие же глупые люди! Байки о том, что морты якобы умеют видеть человеческие души. Байки о том, что морты якобы никогда и ни за что не причинят вред доброму и честному человеку.
Чушь!
Мой отец был лучшим человеком из всех, кого я только знал! И эта тварь вырвавшаяся из клетки, даже не подумала его пощадить! Разорвала на куски Безжалостно. Сперва конвоира, а затем моего отца, поспешившего на подмогу. Транквилизатор слишком поздно вырубил это животное.
Говорят, мой отец закрыл своей грудью другого солдата, ещё совсем молодого парня.
Говорят, морт на несколько секунд остановился, прежде чем нанести первый удар точно в голову.
Говорят, мой отец даже вооружиться ничем не удосужился.
Говорят, он даже улыбался этому уроду, призывая к разуму, прося остановиться.
Вера в лучшее его погубила.
Вера в милосердие тварей, у которых нет души!
***
Мои подозрения оказались вернымиотец и мать давно уже разошлись. Они просто сожительствовали и только ради меня продолжали «играть» в семью. Словно я маленький глупый ребёнок!
После смерти отца, мать продержалась почти четыре месяца, прежде чем решилась на серьёзный разговор со мной. По правде говоря, половину её слов я пропустил мимо ушей. Мне хватило фразы: «Пойми, милый, я не отказываюсь от тебя! Я просто не могу так больше жить!», после чего я принялся мысленно напевать мотивчик старой детской песенки, что так часто любит исполнять Эмори.
В тот день, когда мама уехала из Окаты в Брэван к своему долбаному возлюбленному Жопсу, я всерьёз задумался над тем, кого же должен ненавидеть больше: рафков, мортов, или свою мать.
По вине первого разрушилась моя семья. А по вине второго не стало моего отца. Впрочем, и матери моей как таковой не стало (по её же желанию), выходит я должен презирать всех троих?..
Нельзя судить о расе лишь по одному её представителю, с умным видом сказала мне Эри, делясь печеньем, что испекла её мама. Люди тоже разные. Есть хорошие, а есть плохие. Так и морты, и рафки тоже разные.
Плевать. Ненавижу их всех, ответил я ей, запихивая в рот очередное печенье и без особого интереса разглядывая стены моей новой комнаты. Комнаты, которая станет моим новым домом.
Вот за той стеной находится кухня. А вон за тойкомната Эри. Теперь мы будем соседями.
А меня? с круглыми, как две пуговицы, глазами Эри заглянула мне в лицо.
Я фыркнул:
Что, тебя? Ты тут вообще причём? Ты же мне ничего плохого не сделала.
Тогда люби меня, просто пожала плечами и улыбнулась. А я буду любить тебя. И никогда-никогда не предам! Честно! Эри скрестила два своих тонких пальчика и поднесла к моему лицу, тем самым говоря «Клянусь».
А я лишь усмехнулся и покачал головой.
Я впервые усмехнулся за последние недели моей жизни.
Тогда и понял, вот онмой якорь, что не позволяет течению унести меня к другому берегу, или попросту разбить о скалы. Девочка, что сдерживает мои эмоции, не позволяет ненависти и злобе завладеть сердцем. Что бы со мной ни случилось, Эри всегда оказывается рядом. Сидит она тихонечко, держит за руку, или же лепечет какую-нибудь ерунду. Главноерядом. Тогда и мне легче становится.