Мышка переворошила груду кинутой на пол одежды и извлекла из кошелька в кармане брюк три бумажки по сотне кредиток. Поиски сумочки или денег женщины не увенчались успехом, и Мышка решила, что у нее не так много времени.
Она снова выскользнула в коридор, когда у нее оставалось еще восемь минут, но, как только Мышка закрыла за собой дверь, в коридоре зажглась неяркая лампочка, и пожилая женщина, близоруко щурясь, вышла из комнаты, направляясь, очевидно, в единственный на этаже туалет. Мышка пулей вылетела на лестничную площадку, услышала доносящиеся снизу голоса и, поняв, что этажом ниже по крайней мере у одной комнаты открыта дверь, съежилась в темноте, дожидаясь, пока старушка доковыляет по коридору до туалета. Это заняло у нее почти две минуты, и Мышка решила, что пора возвращаться. Она обнаружила неосвещенную пожарную лестницу позади здания, выбралась наружу, спрыгнула на землю и, держась в тени и пригибаясь, промчалась к вагончику Мерлина, подождала, пока он не отвлек толпу заключительным фокусом, при котором, к восхищению публики, во все стороны брызнул фонтан шутих и хлопушек, нырнула под вагончик и вползла внутрь через люк.
Мышка спрятала мешочек с добычей в ящик с реквизитом, так что даже если полицейскому и вздумалось открыть ящик, ему пришлось бы изрядно попотеть, чтобы обнаружить хоть что‑нибудь. Потом, когда оставалось еще две минуты, она накинула черный балахон и прокралась на сцену.
Мерлин забавлялся со зрителями, наполовину уже убедив их, что Мышка вот‑вот утонет или задохнется, если не сумеет выбраться, и довел до того, что толпа начала хором отсчитывать последние секунды. Когда они дошли до момента, когда теоретически кислорода уже не осталось, Мерлин и его незаметный помощник в черном балахоне с капюшоном, надвинутом на глаза, вытащили ящик из воды, отсоединили замки и цепи – и в ящика обнаружилась не мертвая Мышка, а переливающаяся всеми цветами радуги антареиская цапля, которая тут же расправила крылья, выпрыгнула из ящика, прошагала к Мышке и стащила с нее клювом капюшон – это было все, что умела делать глупая птица.
Зрители заорали и бешено зааплодировали, Мерлин пустил шляпу по кругу за пожертвованиями, и в конце концов толпа разбрелась кто куда, оставив их одних посреди пустой улицы.
– Ну как? – спросил волшебник. – Как успехи?
– Немного кредиток, немного камешков, – отозвалась Мышка. – А так ничего особенного.
– В этом‑то и дело на этой планете, – сказал Мерлин. – Если тебя спросят о ней, скажи: «Ничего особенного».
Он презрительно оглядел окружающие дома.
– Все эти величественные фасады, у каждого будуара свой фасад, изукрашенный напоказ. Шесть ночей и ни одной крупной удачи. Я за то, чтобы сматывать удочки.
Мышка пожала плечами.
– Я не против. Куда дальше?
– Ближайшая человеческая колония – Вестерли.
– Вестерли – инопланетная колония, – поправила она его.
– Там около двадцати тысяч людей, они живут в своего рода свободной зоне прямо в центре самого крупного города планеты, – сказал Мерлин. – Там и заправимся.
– Мы можем заправиться прямо здесь.
– Так мы и сделаем, – терпеливо объяснил Мерлин. – Но на Вестерли стоит сделать остановку на денек‑другой, пока не решим, куда дальше. Кто знает? Может, удастся там раздобыть свежих фруктов. Уж здесь‑то, на этом комке грязи, их точно не достать.
Она опять пожала плечами:
– Хорошо. Вестерли так Вестерли.
Мерлин сел за руль и повел вагончик обратно в космопорт.
– Как местные на Вестерли его называют? – продолжала Мышка.
– Кого называют? – рассеянно переспросил Мерлин.
– Вестерли.