Онаже,несмотрянаусталостьот
путешествия и всего пережитого, продолжала ворочаться за ширмой, задыхаясь в
духоте, под раскаленной крышей оцинкованного железа; теперь она уженетак
стеснялась, но ее нервы, растревоженные присутствием мужчины,которыйспал
там, возле нее, возбуждало неосознанное желание девственницы.
Проснувшись утром, Клод с удивлением раскрыл глаза.Былоужепоздно,
широкие снопы света прорывались сквозь окно.Егоизлюбленнымутверждением
было, что молодыехудожникишколыпленэрадолжнысниматьименнотакие
мастерские, пронизанные насквозь живым пламенем солнечных лучей, которыхне
терпели художники академической школы. Свесивбосыеноги,Клодудивленно
приподнялся.Какогочертаонулегсянадиване?Онобводилглазами
мастерскую,ещеневполнепроснувшись,ивдругувиделгрудуюбок,
видневшихся из-за ширмы. "Ах да! - вспомнил он. - Девица!" Прислушиваясь, он
уловил глубокое, чистое дыхание спящего ребенка. Значит, она все еще спити
так спокойно, что просто обидно ее будить.Незная,чтопредпринять,он
сидел, почесывая ноги, недовольный, что из-за этого приключения у него может
пропасть рабочее утро. Он возмущался своиммягкосердечием;кудабылучше
было растолкать ее, чтобы она тотчас же убралась вон. Ивсежеоноделся
потихоньку, надел шлепанцы и двигался на цыпочках.
Кукушка на часах прокуковала девять раз. Клод испугался, как бы часы не
разбудили спящую девушку. Однако ровное дыхание слышалось по-прежнему. Тогда
он подумал, чтолучшевсегоемунемедленнопринятьсязасвоюбольшую
картину; он позавтракает позже, когда онапроснется.Однакоприступитьк
работе было не так просто. Несмотря на то, что он привык житьвчудовищном
беспорядке, эти юбки, валявшиеся на полу, выводили его изтерпения.Из-под
них все еще сочилась вода, они явно не просохли.Ругаясьвполголоса,Клод
поднял все эти тряпки одну за другой и развесил постульям-сушитьсяна
солнце. И как только не стыдно побросатьвсевтакомбеспорядке!Теперь
никогда не просохнут ее юбки, никогда она не сможет уйти! Он неловковертел
и переворачивал женские тряпки, запутался в черном шерстяном корсаже, ползал
на четвереньках, отыскивая чулки, завалившиеся застарыйхолст.Этобыли
длинные тонкие фильдекосовые чулки пепельно-серого цвета, он внимательноих
рассмотрел, прежде чем повесить просушиться. Чулки намоклиотстекавшейс
подола воды, и, чтобы скорееихвысушить,Клодвыжималих,разглаживая
теплыми руками.
С тех пор как он встал, Клоду все времяхотелосьотодвинутьширмуи
посмотреть. Это любопытство,котороеонсчиталглупым,увеличивалоего
дурное настроение. Наконец, по привычке пожав плечами, он взялся за кистии
тут жеуслышалнесвязноебормотаниеишуршаниепростынь,потомопять
возобновилось ровное дыхание;наэтотразонсдался,бросилкистии,
отодвинув ширму, просунул за нее голову.