Кетрин мило улыбнулась. Он сделал ей комплимент? Пригласил на ужин?! Черт, когда мы вернемся в Вашингтон, я начну учить французский, потому что если так дело дальше пойдет, то она выйдет замуж за этого напыщенного индюка, а я и ухом не поведу.
-Oui, Vous avez raison. Vu la basilique Saint-Sernin? En 1218, le toit de cette église a été libéré de la pierre, laquelle a été tué le chef des croisés de Simon de Montfort.
-Глупая смерть.
Чего? Я, наконец, вернулся в США? Эти двое бросили свои французские кривляния и обратили внимание на простого смертного.
Я уже почти растекся по жесткому креслу перед столом Деллома и, когда тот посмотрел на меня, жеманно улыбнулся, желая только придушить его.
-Итак, думаю, сейчас нам нужно немного отвлечься от французской истории и переключится на более земные дела? Он, снова повернулся к Кет, которая, по-прежнему, вчитывалась в названия книг.
«Успокойся, парень, она просто любит читать!» Усмехнулся я над Робертом.
-Конечно, сэр. Кивнула она и посмотрела на меня.
-Роберт. Или Боб. Поправил ее, Деллом и мне с большим трудом удалось придержать свои кулаки при себе. Подбери слюни, слизняк! Эта женщина моя! Даже если ни она, ни я этого не подтверждали.
Кетрин медленно кивнула и опустила глаза к полу.
-Итак, господа агенты, сегодня мне бы хотелось поближе познакомиться с вами как с партнерами. Вернее, узнать насколько хорошо вы знаете друг друга. Начал он.
«Держу пари, тебе хочется узнать еще кое-что». Злобно подумал я, сжав челюсти, чтобы не ляпнуть этого вслух. Кет меня бы точно убила. А я еще хотел увидеть, как вырастет наша дочь.
-Для этого мы проведем достаточно простой опыт. Наверное, вы сталкивались с таким? Он, наконец, обратился ко мне. Вы слышали когда-нибудь, что есть теория, ассоциирующая каждую эмоцию, каждое чувство с определенным цветом и вкусом?
-Я слышал об этом. Кивнул я, поправляя галстук. Кто его так сильно затянул? Хотя, не думаю, что это сильно связано с клинической психологией.
-Понимаю, агент. Чуть улыбнулся психолог. Но это хорошо помогает узнать партнера.
В следующую минуту он раздал нам задание и попросил меня выйти за дверь.
-Я буду называть определенное чувство, а Вы должны будете сказать с каким цветом и вкусом его ассоциируете. Говорите, что первое придет в голову, не задумывайтесь над правильностью. Это не отчет для начальства. Этот индюк, видимо, подумал, что пошутил, но Кет и вправду вяло улыбнулась. Потом вы с агентом Марлини поменяетесь. Причем его задача будет угадать то, какие цвета и вкусы назвали Вы. Понятно?
Что непонятного-то? Не тупые, поди. Я, как и предполагалось, вышел за дверь, даже не пытаясь слушать ответы Кетрин. Просто потому, что это нечестно. И люди, сидящие в коридоре и наблюдавшие за мной, тут совершенно не причем.
-Итак, Кетрин. Ложь?
-Кисло-сладкий. Поморщилась женщина.
-А цвет? Уточнил Роберт.
-Ао синий. Кивнула она.
-Хорошо. Правда?
-Зеленый и, Кет умела находить неожиданное решение и на этот раз вопреки расхожей фразе «горькая правда» назвала другой вкус. Соленый.
-Гнев?
-Желтый и острый.
-Жалость?
-Тухлый? Неуверенно произнесла она, будто не знала, как передать вкус, возникший у нее на губах, лишь при произнесении столь ненавистного ей чувства. Серый.
-Отлично, Кет. И любовь?
Над последним чувством она задумалась, но не, потому что искала правильный ответ, она не знала, как одним словом передать все.
-Красный. Пожала она плечами. И горький.
Роберт удивленно посмотрел на нее, и, казалось, что-то отметил про себя. Хм, да любого бы заинтересовало, почему молодая женщина считает любовь горьким чувством.
После нее в кабинет вошел я, и мне были заданы те же вопросы. Особой сообразительностью я не блистал, угадав только любовь. Тут мы сошлись на 100%. Красный и горький. Я не был уверен, отвечал ли за нее или за себя.
***
На пути к месту происшествия я внимательно изучала фотографии жертв, как будто пыталась добиться от них ответа, кто же оказался тем негодяем, оборвавшем их жизнь. Начиная с ноября, было обнаружено уже пять трупов молодых мужчин. Самому старшему из них было тридцать пять, самому молодомудвадцать семь. Внешне привлекательные, со спортивным телом, блестящими темными волосами оттенки которых колебались от кофейного до мягких переливов терракота. Пусть даже мертвые, они оставались соблазнительными, и, казалось, что их чертовское обаяние не исчезло, даже когда сами они, по сути, перестали существовать. Но для меня это были просто жертвы преступника, как и любые другие, я испытывала к ним ничего больше, чем просто жалость, как к любой другой жертве.
На самом деле думала я сейчас о другом. Еще в офисе я заметила поразительное сходство между этими жертвами и своим напарником. Сначала даже не поверила, но теперь разглядывая их фото, еще раз убедилась в верности своих ассоциаций. Я даже представить боялась, что было бы, если бы Марлини действительно оказался одним из них.
С моих губ слетел тяжелый вздох, с одной стороныведь мой напарник все же был жив и здоров, а с другой стороны беспокойствапреступник все-таки не был пойман.
Заметив напряженность на моем лице, Райдек решил, что я что-то обнаружила.
Что-то случилось? Спросил он.
Я дернулась от испуга.
Что? Переспросила я, нахмурившись так, что над переносицей образовались глубокие вертикальные складки.
Ты что-то нашла? Переспросил он, вчитываясь в мою мимику.
Когда мы перешли на «ты»?
Нет. Нет. Ничего. Быстро заверила его я. С чего Вы взяли? Подчеркнуто вежливо спросила я.
Просто ты так смотрела на эти фото. Неугомонный. Мог бы хоть из учтивости соблюдать дистанцию.
Нет, я подумала. Я оглянулась. Позади ехал черный Лексус с темно-фиолетовыми стеклами, и я немного засмотрелась. Он обогнал нашу правительственную колымагу и выехал на платную трассу, в то время как мы свернули к узкому проулку.
Забудьте.
Райдек только пожал плечами и продолжил вести машину. Он смог прочитать жалость на моем лице, но не понимал, что жалость эта была перемешана еще с чем-то, настолько тщательно скрываемым, что даже Марлини не мог бы догадаться.
Через пять минут мы приехали к назначенному месту. Это было заброшенное здание на окраине города. Его стены уже были давно обшарпаны, оголяя кирпичную кладку сорокалетней давности. Кое-где виднелись граффити, затейливо вырисовавшие синие объемные буквы на сером фоне стен. Окна были выбиты, а хлипкая дверь, закрепленная проржавевшим до основания замком, держалась лишь на честном слове.
Когда-то здесь была фабрика, но в 90-е годы она закрылась. С тех пор это здание никому не нужно. Пояснил Райдек.
Я кивнула и мы прошли к дверям. Тонкая бумага, опечатавшая вход, была оторвана и болталась как ненужное знамя на флагштоке.
Это была простая формальность. Пожал плечами лейтенант, после того как я вопросительно, и в то же время требовательно, посмотрела на него. На самом деле тут всегда шныряют бродяги да наркоманы. Район не самый благополучный. Я просил, чтобы эту дыру прикрыли, но все бесполезно. Поморщился мужчина, махнув рукой.
Ладно, покажите место преступления. Предложила я.
Я поняла, что мы находимся в каком-то странном коридоре, с пола до потолка обитым железом. Все уже сильно проржавело и кое-где листы железа просто свисали со стен, поэтому нам приходилось проявлять осторожность, чтобы на них не напороться, особенно учитывая, что света в помещении не было и пришлось обходиться парой фонариков.
Пройдя несколько метров, мы обнаружили дверь, которая также была опечатана.
Это место убийства? Спросила я.
Да, ответил лейтенант. Вернее место, где обнаружили труп.
Отлично. Сказала я, когда Райдек, срывая пломбу, толкнул дверь. Та поддалась без особых усилий и мы прошли в другое помещение. Это была большая просторная комната с тусклым светом. Было сразу заметно, что в этой комнате убрались.
Скажите, это полиция навела здесь порядок? Спросила я.
Нет, ну что Вы, заверил меня Райдек. Здесь уже было так чисто. Крест стоял вот здесь. Лейтенант, указал на противоположную стену, отличавшуюся от других только изображением белого распятия на потрескавшейся штукатурке. Жертваон напрягся, пытаясь вспомнить его имя.