Положив ее табельный пистолет и складной нож в пластиковый пакет с герметичной застежкой, он передал его третьему солдату, оставшемуся на подножке. Тот в свою очередь протянул ему пакет побольше, который он отдал Коломбе.
Разденьтесь и положите одежду в пакет, велел он. Затем наденьте защитный костюм.
При вас? переспросила Коломба. Нет.
В случае неподчинения мы уполномочены стрелять. Не вынуждайте нас применять насилие.
На мгновение закрыв глаза, Коломба подумала, что бывают вещи и похуже публичного стриптиза. Например, можно умереть, захлебнувшись кровавой рвотой, или схлопотать пулю в затылок. Она ткнула пальцем в камеру, встроенную в шлем солдата с автоматом.
Будь по-твоему. Только выключи эту штуку. Может, я и умру, но не хочу, чтобы ролики с моей обнаженкой разошлись по Интернету.
Солдат прикрыл объектив ладонью.
Поторапливайтесь.
Чувствуя на себе мужские взгляды, Коломба быстро разделась. Из-за мускулистых бедер и плеч в одежде она казалась крупнее, но стоило ей обнажиться, взору открывалась стройная, атлетическая фигура женщины, которая всю жизнь поддерживала хорошую физическую форму. Она натянула тяжелый костюм химзащиты, и солдаты помогли ей надеть противогаз.
Коломба была опытной аквалангисткой, но из-за маски и отдающегося в ушах дыхания сразу же ощутила удушье. Легкие опять слегка сжались, но, как и в прошлый раз, спазм миновал молниеносно, словно призрак. Солдаты вытолкнули ее на перрон и провели через кордон, оцепивший упакованный, будто произведение Христо, поезд.
Вокруг творилось светопреставление.
Было четыре утра, и на залитой огнями военных прожекторов станции находились исключительно солдаты, карабинеры, полицейские, пожарные и агенты в штатском. Не слышались ни шум прибывающих и уходящих поездов, ни треск громкоговорителя, ни болтовня треплющихся по мобильникам пассажиров. Тишину нарушали только тяжелый топот военных ботинок, гулко отдающийся от свода крыши, покрикивание офицеров и сирены патрульных машин.
Солдаты подвели Коломбу к стоящему прямо перед билетными кассами трейлеру передвижной лаборатории. Военный врач взял у нее кровь и биологические жидкости, вводя шприцы через резиновую заплату на рукаве, а затем сделал укол, от которого к ее горлу подкатила желчь.
Никто не говорил Коломбе ни слова, не отвечал на вопросы и не реагировал даже на ее самые элементарные просьбы. Через полчаса молчания она взорвалась и приперла врача к стене трейлера:
Я хочу знать, что со мной, ясно?! Я хочу знать, что я вдохнула! Взгляд ее был твердым, как нефрит.
Двое солдат швырнули Коломбу на пол и заломили ей руки за спину.
Мне нужны ответы! снова закричала она. Я вам не арестантка, а сотрудница полиции, вашу мать!
Врач неловко поднялся на ноги. Под капюшоном с него съехали очки.
Вы в полном порядке, пробормотал он. Мы как раз собирались вас отпустить.
А раньше вы сказать не могли? Солдаты отпустили ее, и она встала, нарочно ткнув одного из них локтем в живот. Как дела у моих коллег?
Врач попытался водрузить очки обратно на нос, не снимая перчаток, и чуть не выколол себе глаз дужкой.
Они тоже в порядке. Уверяю вас.
Коломба сняла шлем. Господи, какое счастье дышать свежим, не провонявшим пóтом воздухом! Пять минут спустя ей вернули одежду, и она снова почувствовала себя человеческим существом, а не куском мяса на прилавке. Голова раскалывалась, но она была жива, в чем еще пару часов назад не могла бы поручиться. Прожектора повыключали, но на станции по-прежнему царила неправдоподобная атмосфера военной оккупации. Возле поезда ровным рядком лежали трупы в герметичных пластиковых мешках. Нескольких тел не хватало их унесли на экспертизу в передвижную лабораторию.
Полковник полиции Марко Сантини отошел от кучки агентов, стоящих у перехода в метро, и, подволакивая левую ногу, направился к ней. Высокий мужчина с орлиным профилем и жесткими, как стальная проволока, усами был одет в плащ с прорехами и плоскую ирландскую кепку, в которой походил на пенсионера. Однако стоило получше присмотреться к его лицу, как становилось понятно: перед тобой опасный сукин сын.
Как себя чувствуем, Каселли?
Говорят, хорошо, но сама я в этом изрядно сомневаюсь.
Мне кое-что для тебя передали. Сантини вручил Коломбе сумку с конфискованным у нее оружием. Не знал, что ты разгуливаешь со складным ножом.
Это мой талисман, сказала она, убирая нож в карман куртки. Оберег от назойливых засранцев. Куда эффективнее четырехлистника.
Не похоже на табельное оружие.
Ты что-то имеешь против?
Нет, пока ты не пытаешься пырнуть меня в спину.
Коломба пристегнула кобуру «беретты» к ремню. В более спокойных обстоятельствах она носила пистолет за спиной, где он не так бросался в глаза, но летом причинял немалые неудобства.
Есть шансы, что это просто несчастный случай? Например, химическая утечка?
Нет. Сантини посмотрел на нее. Ответственность за теракт уже взяла на себя ИГИЛ.
5
По всей вероятности, видео было снято на мобильный телефон. В фокусе камеры появились двое мужчин среднего телосложения в джинсах, темных футболках, черных балаклавах и солнцезащитных очках. Судя по смуглым рукам, уроженцы Ближнего Востока. Молодые, моложе тридцати. На видимых участках кожи ни шрамов, ни татуировок.
Помещение за их спинами занавешивала простыня.
Мужчины по очереди вознесли благодарственную молитву своему Господу и присягнули в верности халифу Абу Бакру аль-Багдади иракскому лидеру ИГИЛ. Оба говорили по-итальянски, сверяясь с бумажкой и время от времени поглядывая в объектив.
Мы солдаты «Исламского государства», сказал левый. Это мы нанесли удар по поезду, куда нет ходу нашим братьям-иммигрантам. В таких поездах разъезжают богачи, финансирующие войну против истинной религии.
Затем заговорил правый. Голос у него был глубже, а произношение типично римское.
Мы никогда не перестанем сражаться с вами. Вам не спастись ни в командировках, ни в турпоездках, ни в своих постелях. По закону шариата наши действия совершенно оправданны. Вы угнетаете правоверных, заключаете их в тюрьмы, забрасываете бомбами. Мы же ударим по вам.
Левый:
С благословения Аллаха мы завоюем Рим, сломаем ваши кресты и превратим в рабынь ваших женщин. Вам не укрыться от нас даже в собственных спальнях.
Мы закрываем лица, потому что намерены бороться с вами, пока не умрем мученической смертью, заключил правый.
Когда видео закончилось, наступила гробовая тишина. Ролик проигрывался на жидкокристаллическом экране клуба постоянных пассажиров на вокзале Термини, который охранялся карабинерами в масках из группы специального назначения, вооруженных автоматами. Среди изогнутых клубных диванчиков толпилось с полсотни высокопоставленных чиновников из различных полицейских и военных подразделений. Когда снова включили свет, все заговорили наперебой, и генерал карабинеров, председательствующий на совещании, был вынужден призвать к тишине.
По одному, пожалуйста.
Вы полагаете, что они действуют вдвоем или являются представителями более крупного формирования? спросил один из полицейских чиновников.
В настоящий момент ничего нельзя сказать с уверенностью, ответил генерал. Как вам известно, сейчас каждый второй буйнопомешанный объявляет себя воином халифата. Однако без высокого уровня подготовки и доступа к редким химическим веществам осуществить подобный террористический акт было бы невозможно. Следовательно, нельзя исключать связь с кадрами ИГИЛ.
Коломба, до сих пор стоявшая поодаль, прислонившись к одной из стеклянных стен, подняла руку:
Находились ли в поезде лица стратегического значения?
Присутствующие начали перешептываться, разглядывая Коломбу, но генерал и бровью не повел:
Насколько мы знаем, нет. Но расследование только началось. Он обвел взглядом собравшихся. Кризисная группа Министерства внутренних дел уже совещается с министром и премьер-министром. Довожу до вашего сведения, что уровень террористической угрозы повышен до «Альфа-один», что, позвольте напомнить, означает возможность новых терактов. Мобилизованы все правоохранительные структуры. Рим объявлен зоной, запретной для полетов, воздушное сообщение временно приостановлено по всей стране. Станция Термини закрыта до новых распоряжений, а метро не откроется, пока не закончат проверку саперы.