Лена помолчала, вертя кружку. Пить чай ей явно не хотелось.
А почему ты вообще бегать начал? спросила она снова грубоватым голосом. Как я понял, она всегда так говорила, когда разговор принимал задушевный характер. Пыталась таким образом выстроить защиту, что ли.
Ну как тебе сказатьпротянул я. Мне тоже с трудом давались откровения.
Ну как есть, так и скажи. Виталий, вон, похудеть мечтает. А ты? Вроде брюхо по земле не волочится.
Спасибо, сочту за комплимент, усмехнулся я. Не знаю Искал чего-то.
Чего искал? не отставала Лена.
Покоя. Порядка. Не знаю, как объяснить.
Она молчала, сверля меня взглядом, и я, вздохнув, заговорил:
Ну, вот я отучился. Работаю. День за днём одно и то же, делаю что-то для других, получаю за это деньги на жратву. Была у меня мечтастать писателем. Заржёшьприбью. Я грозно посмотрел на Лену, но она даже не улыбнулась. Интернет эту мечту прихлопнул. С одной стороны кто угодно может «стать», а с другой, нет никакой границы, которую пересечёшьи всё, можно сказать, что мечта сбылась. Сажусь каждый вечер, пишу что-то. И всё как будто тоже в пустоту. Приходит иногда какая-то отдача, но это мизер просто. Взвалил на себя ещё один мешок с кирпичами, теперь два тащу: работа и мечта. Хотелось какого-то простого счастья, что ли. Делать что-то чисто для себя, наслаждаться этим. И чтоб оно меня ещё и не убивало при этом. То есть, бухло и наркотикиотсекаются. Книжку одну удачно прочитал, вдохновился Кроссовки купил
Ну, и? подала голос Лена. А теперь что? Всё побоку?
Знаешь Если ещё и бег для меня станет мешком с кирпичамия уже просто упаду. Я этого тащить не смогу.
Семён! Она вдруг накрыла мою ладонь своей. Мы должны отбить этот грёбаный стадион. Оннаш, понимаешь? Наш, а не этой твари!
Я освободил руку.
А сама-то зачем бегаешь? Тоже вроде на бегемота не тянешь.
Вот потому и не тяну. Мне что, всё это просто так даётся? Она обеими руками указала на себя. Каторжный труд, между прочим!
Ну так ходи в зал, пожал я плечами. Зачем тебе именно туда?
Не знаю. Захотелось. Блин, да не знаю я! Она вскочила с табуретки, нервно сжав сумочку. Просто вышла раз, и мне там хорошо было. А потом эта тварь всё испортила! Я ничего больше делать не могу. Соцсети, блогинеделю не обновляла, все мысливокруг этого Этого чёрта! выпалила она и задрожала. А ты? Как, нормально живётся, да?
Нихрена не нормально. Файл с романом по вечерам даже открывать перестал. Вот уже две недели вечерами смотрел сериал. А какой? Убейне вспомню. Какие-то люди там что-то делали Вот, собственно, и все интересные подробности. Перед глазами, вместо сюжета, прыгал хохочущий чёрт.
В общем, ты как знаешь, а мы возвращаемся, сказала Лена. В три часа ночи.
Совсем, что ли? Я покрутил пальцем у виска.
Честно? Да, совсем. Я вот-вот с катушек слечу! Ночью собак не выгуливают. И ещё, у Виталия идея появилась.
Какая?
Вот придёшьузнаешь.
Лен, я не приду.
Ну, хер с тобой, значит.
Она выскочила из кухни, как будто ей пинка дали. Выйти проводить я не успел. Как только шагнул в прихожую, дверь хлопнула. Что-то звякнуло в недрах квартиры.
Тоже мне, истеричка, буркнул я и запер дверь.
Рука дрожала
***
Так и знала, что придёшь! Лена улыбалась в свете фонаря.
Не спалось, буркнул я и поёжился, прохладно было. Ну что там у вас за гениальный план?
Виталий, загадочно улыбаясь, присел и выудил из сумки три каких-то железяки.
Гранаты? предположил я. Лучше б пару «калашей». Веселее бы пошло.
Встав, Виталий дал один предмет мне, другойЛене.
Серьёзно? Я держал навесной замок. Это и есть твоя большая идея?
Калитки закроемникто не пройдёт, пробасил Виталий. А калиток всего три. Лен, ты эту закрой, тут ближе. Я к дальней пойду. На тебевон та.
Они оба, кажется, свято в себя верили. Я вздохнул.
Идея запереться ночью здесь меня не вдохновляла совершенно. Ну, допустим, в случае чего мы с Леной сможем через забор перескочить. А Виталий? Разве что калитку вынесет с разбега. Надеяться на то, что успеем открыть замок, как минимум наивно. Если уж при восходящем солнце чёрт такие номера откалывает, то чего от него ночью ждать
Но пока я всё это думал, ноги шагали, а рукиделали. Заперев «свою» калитку, я вернулся на дорожку. Лена уже дожидалась там. Она заняла внутренний круг, я встал рядом. Подошедший пару минут спустя Виталий встал на внешнем, самом большом кругу.
Готовы? спросил он.
Лена взяла меня за руку. Я машинально сжал «окорок» Виталия.
Готовы, вздохнул я.
Страха, как ни странно, не было. Только лёгкое волнение, которое всегда наполняло грудь перед пробежкой. Волнительное предвкушение
Бежим и не останавливаемся, напомнила Лена. Ни в коем случае!
До каких пор не останавливаться-то? спросил я.
До каких нужно! огрызнулась Лена.
Блеск. Планогонь.
Пошли! Виталий отпустил мою руку и дал отмашку. Первым снялся с места и тяжело затопал по ночному холодному асфальту.
Мы с Леной побежали одновременно. Шагов десять держались за руки, потом расцепились. С богом
Я надел наушники. Всё-таки не по себе было бежать в этой мертвенной тишине, по скудно освещённому пятаку, тонущему во тьме.
Вошёл в ритм. Этот сложный, но неизменный ритм, возникающий где-то на стыке между сердцем, дыханием, движениями рук и ног, музыкой в наушниках. Я всегда слушал музыку альбомами, от и до. Начало, середина и конец. Композиция. Замысел. Прожить маленькую жизнь на бегу, вместе с людьми, которые однажды решили что-то сказать миру.
Лена в свой плейлист надёргивала с миру по нотке. Какие-то электронные миксы, рэп, попса, чуть ли не «Фабрика звёзд». И вечно переключала треки на ходу. Но сегодня она была без смартфона. То ли не купила новый, взамен разбитого, то ли просто с собой не взяла.
Первые кругов пять я то и дело нервно оглядывался. Казалось, к дорожке приближаются какие-то тени. Казалось, посреди поля пляшет чёрт. Но всё было спокойно, и я расслабился.
Ночной бег ощущался по-особенному, и я старательно впитывал эти ощущения. Эту прохладу, эту темноту, и этот жидкий свет фонарей. Хотелось закрыть глаза, но надо было входить в повороты. А если бы можно было просто бежать и бежать, по прямой Я бы зажмурился. Не нужны мне меняющиеся пейзажи. По гроб жизни хватит того, что внутри меня. Главноебеги, беги, не останавливайся, что бы ни случилось! И, может быть, однажды, где-то в глубине твоей души этот круг станет прямой.
Сначала поднялся ветер. Я не обращал на него внимания, пока он не сделался ледяным. Поднял голову, увидел яркую луну. А когда опустил взгляд, сверху на меня обрушился ушат ледяной воды. Я шарахнулся в сторону, но оказалось, что этодождь.
Снова поднял голову и не увидел ничего из-за плотных туч, заслонивших небо. Началось Что-тоначалось. От холода и страха, поднимающегося из глубин души, по коже поползли мурашки. Сердце заколотилось, пульс ускорился. Я побежал быстрее. Если уж всё равно сердце колотится так дико, то хоть скорость держать соответствующую!
Беги! Голос Виталия угодил в паузу между песнями. Не стой, беги!
Я бежал. Лена, замешкавшаяся было, тоже бежала. Я догнал её, пока ещё мог видеть силуэт за струями дождя. А Виталий исчез, мы не могли его различить. Могли только бежать рука об руку, угадывая повороты, угадывая свои круги и стараясь не выходить за их границу.
Я сбросил наушники на шею. Стало не до музыки. Ветер хлестал, дождьколотил. В кроссовках хлюпало.
мать! донёсся до меня рык Лены.
Массажный душ! крикнул я в ответ.
Она, кажется, меня послала. Я уже ничего не слышал и ничего почти не виделнастолько усилился дождь. Вело меня какое-то шестое чувство, не иначе. Где-то под водой угадывался асфальт. Иногда, во вспышке молнии, глаз успевал выхватить фонарь, футбольные ворота. Приметы, позволявшие убедиться, что мы всё ещё на верном пути.
И казалось, что в шуме дождя, в рёве ветра я слышу безумный хохот той твари, что по какой-то непонятной причине облюбовала себе это место.
К дождю добавился град. Острые льдинки секли лицо. Несколько крупных, с голубиное яйцо, ударили в голову, в плечи. А ведь кусок побольше может и убить Не свалить ли отсюда, пока не поздно, а?