«Опелькапитан» въехал во двор, где грузно придавила землю длинная двухэтажная кирпичная постройка, и резко затормозил перед входом. Над ним черным крылом свисал эсэсовский флаг с двумя руническими зигзагами. Будто хмурый символчерная туча с серебряными молниями.
Вилли галантно распахнул дверцу, подал руку Кристине. Часовые вытянулись перед ней, как перед высоким начальством. А впрочем, они конечно же тянулись перед офицером. Хотя он шел с дамой, как и положено воспитанному человеку, на шаг позади. Возле входа он пригласил:
Прошу, фрейлейн!
Майер провел ее широкой лестницей, выстеленной зеленой дорожкой, на второй этаж, в просторную приемную. Остановился перед высокими массивными дверями и сказал:
Я остаюсь и буду ждать. Смело входитегосподин штурмбанфюрер хочет поговорить с вами лично. Прошу!
Покорно благодарю, тихо сказала Кристина и, вопреки совету слишком приветливого Вилли, робко проскользнула в кабинет.
Действительно, Вилли не ошибся (а может быть, все заранее знал), когда предположил, что этот крепыш ей знаком. Да, это он изрядно переполошил бургомистра Лихана Даурова, когда тот не выдержал и полез к ней, Кристине Бергер, со своими отталкивающе жилистыми лапищами, густо поросшими какимито грязноватыми волосами. Еще тогда Кристина заметила, что штурмбанфюрер имеет удивительную, возможно, показную особенностьто неожиданно гневно орать, то так же неожиданно, без малейшего перехода, издевательски хохотать. Это тревожило и сбивало с толку собеседника, ибо герр штурмбанфюрер вовсе не походил на бездумного глупца, занявшего высокий пост благодаря влиятельному покровительству.
Рад вас видеть, фрейлейн! штурмбанфюрер поднялся изза стола и пошел ей навстречу. Не волнуйтесь, здесь вас никто не тронетвы не в какомто бургомистрате. Он громко захохотал, но тут же оборвал смех. Простите меня, фрейлейн, если вам неприятно это напоминание. А это, разумеется, так и есть! Что поделаешь, грубеем и черствеем за рутинной работой, этичный лоск наведем после войны Прошу вас, садитесь.
Кристина Бергер в сопровождении Хейниша подошла к двум мягким кожаным креслам, стоявшим друг против друга перед письменным столом. Скромно присела в предложенное кресло. Хейниш разместился не за столом, а в кресле напротив, закинув ногу на ногу. Ее, несмотря на дружелюбный тон штурмбанфюрера, на его приветливые, хотя и грубоватые шутки, не покидали внутренняя настороженность и беспокойство. Во всем рейхе, наверное, нет ни одного немца, который спокойно бы заходил в управление имперской безопасности. Что уж говорить о фольксдойчах, которые родились и выросли за пределами границ рейха.
Пожалуйста, не сердитесь, фрейлейн, за то, что я так бесцеремонно побеспокоил вас, вежливо заметил Хейниш, Это ненадолго, и я уверен, что вы не будете жалеть.
У вас ко мне дело? спросила Кристина.
Ну что вы! небрежно махнул рукой Хейниш. Никаких дел! Разве в будущем А сейчаслишь несколько незначительных вопросов. И вот первый: как себя вел мой адъютант Вилли Майер? Ничем не обидел?
Что вы! Очень предупредительный молодой человек
Курите? Отличные болгарские сигареты.
Простите, но у нас в семье никто не курил. Правда, отец в молодости, слышала я, любил побаловаться трубкой, но после ранения ему категорически запретили курение.
Тогда позволите мне закурить?
О, разумеется! Вы хозяин, а к табачному дыму я привыклагосподин бургомистр и его полицейские курят, не спрашивая разрешения. Да еще противную махорку! А у вас, наверное, ароматные и приятные
Высшего качества, заверил Хейниш и щелкнул зажигалкой. Он закурил и прищурился, словно бы от седоватого дымка. Так вот, объясните мне, почему и как вы очутились здесь?
Но ведь меня привез сюда ваш адъютант! удивленно подняла на него глаза Кристина. Я считалапо вашему приказу
Я, вероятно, неточно выразился. Не об этом речь, фрейлейн. Поэтому повторяю: почему и как вы оказались в нашем городе?
Не понимаю, господин майор, явно растерялась Кристина.
Штурмбанфюрер, поправил ее Хейниш. Майорэто армейское звание.
Стыдно сказать, но я все еще не очень разбираюсь
Вскоре будете разбираться Вы родились в Галиции, не так ли?
Да, господин штурмбанфюрер.
И жили там?
Все время
Тогда почему же оказались здесь, на Северном Кавказе?
Если вас интересует это, то пожалуйста История моя короткая, как и жизнь В Галиции мы жили в немецкой колонии Найдорф, поблизости от Дрогобыча. Оттуда нас всех вывезли в Россию. Сначала уверяли, будто повезут к немцам Поволжья, а потом решили перебросить еще дальшев глухой угол Казахстана. Под Шелестевкой, Ростовской области, наш эшелон попал под бомбы самолетов. Там погибла моя мама, Кристина торопливо вытащила шелковый платочек с вышитыми готическими инициалами «К. В.»Там моя мама и похоронена, в общей могиле.
Я надеюсь, вы понимаете, фрейлейн, что в вашей трагедии виновны не немцы, а большевики, которые отрывают людей от родных мест и домов, осторожно заметил Хейниш, внимательно наблюдая за выражением лица девушки, Более того, насколько мне известно, поместье Найдорф не задела ни одна немецкая пуля. Даже случайная. Там сейчас военный госпиталь.
Мы и не хотели ехать, но нас принудили. Сначала отобрали все нажитое, а потом и самих загнали в вагоны.
Успокойтесь, фрейлейн, Хейниш поднялся, подошел к сифону. Выпейте стакан минеральной воды. Охлажденная!
Благодарю, господин штурмбанфюрер. Вы очень внимательны.
Теперь вы имеете полную возможность вернуться домой.
О, я думала об этом. Но мне было бы там очень грустно и тоскливони родных, ни знакомых А каждая мелочь напоминала бы мне моих несчастных родителей Я и от эшелона пошла куда глаза глядят Некоторое время жила и работала мобилизованной на хуторе колхоза имени Калинина Ростовской области. Потом снова принудительная эвакуация, бегство людей. Жутко вспомнить Только мой верный пес не оставил меня и защищал от злых людей. Так вот я и очутилась здесь К счастью, она вдруг оживилась, немецкие танки двигаются быстрее, чем неповоротливые коровы. Ганки опередили нас еще в степи. Все, кто направлялся в большевистский тыл, панически разбежались кто куда. Скотину покинули на произвол судьбы А я направилась в этот, теперь уже немецкий, город и сразу же пошла в комендатуру. Заместитель коменданта Функеля герр Мюллер отнесся ко мне весьма благосклонно и немедленно обеспечил хорошей работой в бургомистрате. Я ему очень благодарнаэто понастоящему благородный и отзывчивый господин
Но почему же вы так торопились устроиться на работу? щурился за дымком Хейниш.
Кристина Бергер печально взглянула на него и с горьким упреком сказала:
Я вижу, вы меня в чемто подозреваете, господин штурмбанфюрер? Слезы у нее высохли, и она даже с некоторым вызовом посмотрела на Хейниша. В ее глазах вспыхнуло неприкрытое возмущение, но штурмбанфюрер старался его не замечать, Неужели? и глаза ее увлажнились.
Он непринужденно хохотнул:
Вы начинаете мне нравиться, фрейлейн! Боже мой, какой глупец берет в разведку очаровательных девушек? Красотаэто особая примета, которая каждому бросается в глаза, а значит, опасная. Разведкадело сереньких и неприметных людишек.
А Мата Хари?[6]запальчиво возразила Кристина. Я читала, что она была ошеломляюще красива.
Мата Хари и погибла изза своей фатальной красоты, ибо не могла и шагу ступить без чужого, большей частью похотливого взгляда А ревность неудачливых воздыхателей порождает самые фантастические версии, поройочень вероятные. Они и привели красавицу на казнь Но вы не ответили на мой вопрос. Так что же вас вынудило поспешить с работой?
Глаза девушки неожиданно блеснули:
Я немка, и мой долгслужить рейху!
Похвальное намерение, кисло отметил Хейниш, но не стоит зря горячиться, фрейлейн. Сейчас мы все окончательно выясним. Он вынул из конверта фотографии и разложил их на столе. Только не волнуйтесь, фрейлейн, прошу вас. Приглядитесь спокойно и скажите, есть ли среди этих людей ваши знакомые?!