Я, конечно, была певицей. Но я играла и на сцене. Когда Ньюлингхемский любительский оперный театр впервые поставил "Веселую Англию", я играла Бесс. А вас тогда у меня было уже шестеро. Тебе, Кэрол, было в ту пору около двух лет.
Хейзел. Мама, Джоан гостила в Лондоне на прошлой неделе и побывала в трех театрах.
Миссис Конвей. У нее там есть родственники, а у нас нет. Это большая разница.
Хейзел. Неужели мы никогда не поедем?
Миссис Конвей. Поедем, конечно. Может быть, Робин свезет нас - я хочу сказать: нас двоих, тебя и меня, - когда вернется.
Кэрол (торжественно). Сегодня в утренних газетах сказано, что "мы все должны выполнять свои обязанности. Эта голая погоня за наслаждениями продолжалась достаточно долго. Ждет непочатый край работы".
Хейзел (негодующе). Действительно, мы только и делали, что гонялись за наслаждениями! Я нахожу, что это ужасно несправедливо и глупо. Как раз когда мы могли бы немножко повеселиться после всей этой стирки и уборки в столовых и госпиталях и очередей за гнилой провизией, когда ровно никого около нас не было, к нам приходят и говорят, что мы довольно наслаждались и теперь должны выполнять свои обязанности. Какие обязанности?
Кэрол. Восстанавливать разрушенный мир. Это там тоже было написано.
Миссис Конвей (полулегкомысленно-полусерьезно, Хейзел). Твоей обязанностью будет найти очень славного молодого человека и выйти за него замуж. Для тебя это не будет трудно.
Кэрол (надевая брюки, чтобы играть мистера Пеннимэна). Торопись, Хейзел, а я буду у тебя подружкой! Думаю, это мой единственный шанс. Кей говорит, что она до-олго не выйдет замуж, если только выйдет вообще, потому что ее писательство - ее дело - должно стоять на первом плане.
Миссис Конвей. Глупости, моя дорогая. Когда подвернется подходящий молодой человек, она забудет о своем писательстве.
Кэрол. Я этого не думаю, мама. Во всяком случае, она не захочет подружек на свадьбе. А если Мэдж когда-нибудь выйдет замуж, то уж наверняка за какого-нибудь социалиста в твидовом костюме, который будет требовать, чтобы их поженили в Отделе регистрации.
Хейзел. Я не так уж в этом уверена. Я наблюдала за Мэдж последнее время.
Кэрол (в роли мистера Пеннимэна). "А я наблюдал за Ллойд-Джорджем. А для чего, миш Конвей? Потому што нельжя доверять этому шеловечку. Шмотрите жа ним в оба, вот што я вам шкажу..."
Миссис Конвей. Очень хорошо, дорогая. Точь-в-точь как мистер Уорсноп, кассир с нашей фабрики. Ты помнишь его? Накануне Нового года, когда все дела в конторе были закончены, ваш отец всегда приводил мистера Уорснопа сюда и угощал его портвейном. А когда я входила, мистер Уорсноп вставал и, держа свою рюмку вот так (прижимает бокал к груди, в подобострастной позе), говорил: "Мое почтение, миссис Конвей, мое глубочайшее почтение". И мне всегда хотелось смеяться. Он теперь вышел в отставку и живет в Южном Девоне.
После небольшой паузы входит Мэдж, все еще в нелепом костюме уличной торговки, с Джеральдом Торнтоном. Ему лет тридцать с небольшим, он стряпчий и сын стряпчего. Довольно высок ростом, обладает красивой внешностью, тщательно одет. Он выработал в себе манеры приятного светского человека.
Мэдж (с юношеской запальчивостью продолжает спорить). Но ведь чего требуют и добиваются горняки - это просто национализации. Они говорят: если уголь имеет такое важное значение, как вы утверждаете, тогда копи не должны больше оставаться в руках частных владельцев. Национализируйте их, говорят они. Это самое справедливое.
Джеральд. Прекрасно. Но предположим, что мы не хотим, чтобы они были национализированы. Что тогда? Кое-кто из нас достаточно нагляделся на правительственное хозяйничанье.
Миссис Конвей. Совершенно верно, Джеральд. Все знают, как это было нелепо.