Но нет, дальше разговаривать было уже бессмысленно. Парень сказал все, что Щелкунчику было нужно.
Все, отвали отсюда, сказал он, и парень, посмотрев на него, понял, что не нужно настаивать и навязываться. С тяжелым вздохом парень пожал плечами и раздраженно произнес:
Ну как хочешь, красавчик Потом жалеть будешь Ты знаешь, я очень ласковый. Очень, ты себе не представляешь, все даже удивляются
Щелкунчик встал и направился к двери. Ему все стало ясно и больше не хотелось тут находиться. Нормальный человек может сколько угодно уговаривать себя, что он неплохо относится к педерастам, что он терпим к меньшинствам, но на самом деле все это сплошной самообман. Все равно страшная непреодолимая брезгливость остается, с этим уж ничего не поделаешь
Конечно, правильно, что их перестали сажать в тюрьму и вообще преследовать. Но и хорошо к ним относитьсятоже душа не лежит. Может, они и хорошие люди, однако природу не перепрыгнешь
Щелкунчик забрался к себе в машину и решил подождать «клиента» здесь. Кроме всего прочего, он опасался, что его дальнейшее пребывание в этом специфическом кафе привлечет к нему внимание еще кого-то, а в конце концов и самого гражданина Кислякова. А этого следовало избежать.
Сидя в машине, Щелкунчик со смущением размышлял о педерастах и вообще об особенностях человеческой натуры.
Ему редко доводилось общаться с сексуальными меньшинствами, он не вращался в таких сферах жизни, где их было бы много. В армии к педерастам было такое плохое отношение, что если они и бывали, то уж не осмеливались заявлять о себе. Мало их было и в среде бандитов, с которыми после общался Щелкунчик. Эта сторона жизни всегда была закрыта для него.
Единственное, что он вспоминал, были рассуждения замполита полка подполковника Михеева на эту тему, которые он позволял себе в офицерской чайной за стаканом портвейна. Наверное, подполковник Михеев считал, что подобными разговорами с командирами подразделений он тоже как бы проводит политико-воспитательную работу Что ж, может быть, так оно отчасти и было.
Пидоры, говорил авторитетно замполит, мусоля папиросу в зубах. Пидоры бывают двух типов Есть пидоры несчастные, и есть пидоры гнойные. Их так и называютпидор гнойный, и никаких, как говорится, гвоздей
Выпив очередную порцию сладковатого молдавского зелья, подполковник объяснял свои глубокие жизненные наблюдения:
Пидор несчастныйэто тот, который вместо бабы бывает. Ну, сами понимаете. А который гнойный пидертот вместо мужика То есть он и есть мужик, только у него вместо бабы бывает пидор несчастный. Понятно излагаю?
Наступало глубокомысленное молчание офицерского корпуса, которое обычно прерывалось словами помощника по комсомолу старшего лейтенанта Деревяшко, который прочитал однажды полторы книги и с тех пор считался отчаянным интеллектуалом. Старлей Деревяшко, подперев голову рукой и глядя на своего начальника Михеева влюбленными глазами, многозначительно говорил:
Есть многое на свете, друг Горацио,
Что непонятно нашим мудрецам
И опять наступало молчание. Все были подавлены неведомым и непостижимым простому рассудку
Впрочем, подобные разговоры бывали нечасто, благодаря строгому нраву командира полка, который был сух и короток на расправу. Он был службист и пресекал все, что, как ему казалось, нарушало уставное течение жизни полка. Словом, настоящий был человек.
Командира полка все боялись и уважали за то, что бывал строг, но справедлив. Только поговорить при нем бывало затруднительноочень уж был резок полковник Колесников
Щелкунчик помнил, как комполка проводил оперативные совещания со старшими офицерами. Все должно было быть кратко и по существу. А стоило всем разом начать говорить и устраивать гвалт, как полковник нетерпеливо стучал кулаком по столу с разложенными тактическими картами и зычным голосом кричал:
Товарищи офицеры, прошу не пиздеть!
И все замолкали
Так что мало было у Щелкунчика возможностей изучить быт и нравы гомосексуалистов
Через час «клиент» вышел из кафе, но был не один. Рядом с ним шагал здоровенный битюг, одетый красиво, но с полным отсутствием интеллекта на лице. Они шли под ручку, как мужчина с женщиной, и сели в машину гражданина Кислякова.
«Ага, понял Щелкунчик. Сейчас на хазу поедут»
Так все и вышло. Проводив на машине «клиента» с дружком до дома и посмотрев на загоревшийся свет в окнах, Щелкунчик понял, что сейчас там начнется ночь любви
Последующие три дня наблюдений уверили Щелкунчика в том, что он понял все совершенно правильноКисляков Алексей Борисович оказался обычным гомосексуалистом, причем пассивным, или, как выражался подполковник Михеев, несчастным. Он днем колесил по редакциям журналов и по издательствам, а вечером неизменно появлялся в кафе «Звездопад», откуда непременно выходил с очередным амбалом-любовником.
«Это ведь надотакая активность, удивлялся Щелкунчик. Сколько же ему надо, этому красавчику? Прямо каждый день Хотя он ведь девочка, от него ничего и не требуется, только в позу встать Наслаждается, наверное, сейчас, с оттенком непреходящего изумления думал Щелкунчик. Да ведь и каких любовничков-то себе выбираеттех, что поздоровее. Вкусы прямо как у продавщицы из сельмага»
Слежки за собой Кисляков не замечалон был слишком увлечен своими любовными приключениями.
«Наверное, он журналист, думал Щелкунчик. Только неудачливый, конечно. Удачливые все за границей живут и ездят на иномарках, а не на разбитых «Жигулях». И, вероятно, любовничков себе находят не в забегаловках для неимущих педерастов, а в местах посолиднее»
План родился в голове Щелкунчика довольно быстро. Он «прокатал» его мысленно, поворачивая так и сяк, разными сторонами, поискал скрытые опасности, возможности риска, не нашел и принял свой план к исполнению.
План оказался столь нехитрым, что было даже как-то неудобно им пользоваться. Все-таки Щелкунчик привык выполнять трудные «задания», а тут ему предстояло сделать нечто столь простое, что было даже стыдно перед собойпрофессионалом. Это было, как если бы токарю высокой квалификации поручили выточить ручку для вилки
Впрочем, это нисколько не радовало. Надо полагать, что последующие два задания с лихвой окупят простоту первого
В тот день Надя с детьми пришла из школы домой пораньше. Был день последнего звонкадвадцать пятое мая. Класс, в котором Надя была классным руководителем и в котором же учились Кирилл с Полиной, то есть второй «Б», был как-то занят на торжественной линейке. То ли детки вручали цветы выпускникам, то ли читали им стихи о школе и прекрасных школьных годахЩелкунчик точно не уловил. Во всяком случае, ему пришлось внимательно выслушать рассказ детей о происшедшем в школе событии. Полина сидела на одном его колене, Кириллна другом, а Надя с затаенным восторгом смотрела на эту идиллическую картину.
Выслушав все, что ему хотели поведать, Щелкунчик взглянул на часы и понял, что ему пора собираться. Операция была назначена им на сегодня
В дальнем ящике шкафа у него хранился парик с женскими длинными волосами. Однажды этот парик весьма пригодился ему, когда потребовалось переодеваться женщиной. С тех пор парик лежал и пылился в шкафу без всякого применения. Однажды его обнаружила там Надя и была страшно удивлена этой находке. Но Щелкунчик тогда только пожал плечами в ответ на ее расспросы и сказал, что кто знает, что может пригодиться в жизни
Теперь пришла очередь парику вновь сослужить свою службу. Только на этот раз Щелкунчик не собирался переодеваться женщиной. Он стряхнул пыль с парика, расчесал его, потом водрузил себе на голову и взглянул в зеркало. Поправив парик, он остался вполне доволен. Теперь пришел черед одежды. Щелкунчик всегда внимательно и серьезно относился к вопросам одежды, то есть киллерского маскарада
Он хорошо знал, что больше всего людям запоминаются детали одежды на человеке, которого они видят. Причем чем более ярки и удивительны детали одежды, тем больше они запоминаются. Одним словом, если кто-то оденется, как молодой Маяковскийв желтую кофту и цилиндр, то абсолютное большинство людей запомнит из его облика только эти две детали.