Александр Токовенко - Груз-500 (таежный детектив) стр 12.

Шрифт
Фон

Подойдя к мастерской, похожей на старый сарай, Василий Николаевич обратил внимание, что еще позавчера там стояло несколько бульдозеров, разобранных на отдельные узлы, а сейчас их нет. Вероятно, на полигоне. Значит, техника в рабочем состоянии. Подумал, что не одного его притягивает своим нетронутым золотом тот маленький участок, вон с каким азартом взялись мужики. Видимо, не один день готовились. Когда все разошлись, он, изрядно проголодавшись, решил зайти в столовую с черного хода, полагая, что уже поздно и главная дверь закрыта. И тут услышал голосок повара-стажера Анатолия Кравченко:

- Василий Николаевич, а входную дверь не закрывали - вас ждем. Ужин давно на столе.

- А что у тебя на печи жарится и шкворчит, аж дымок приятный на весь участок?

- Да это Багрянцев потребовал в два часа ночи поплотней ребят накормить. Сразу на две смены готовлю.

- Ну что ж. Раз наказал - надо делать. А с продуктами как?

- Пока все есть. Свиней подвезли, бараны и куры свои. Трех коров скоро доставят. Все дойные. А вот кто доить будет, не знаю.

- А ты что, трех коров не подоишь? Вот и будешь одновременно и на повара учиться, и практику дояра пройдешь, оно в жизни пригодится. Все, что умеешь делать, всегда при тебе будет и на тебя поработает. Ну ладно, ужин хороший. Спасибо. Не проспи время на полигон ехать.

Он отошел от мастерской, была половина первого ночи. В балках находились только геолог и пробщик, да поваренок возился с ужином, который в два часа ночи понесет на полигон. Все остальные были там, на запретном участке. Оттуда доносился рокот множества машин, и видны были отблески фар. Пройдя еще несколько десятков метров, Савченко подошел к месту остановленных вскрышных работ. Все деревья здесь были спилены, их стволы темным валом чернели по краям участка, только, как зеленый островок, сохранилось семейство плакучих ив. Они раньше терялись среди крупных тополей и сплошного кустарника. Опущенные ветки склонялись до самой земли, словно взывая к защите. Зайдя под ивовые кроны, Василий Николаевич оказался как бы в зеленом саду, окруженный со всех сторон молодыми побегами, которые еще не успели затвердеть и были так мягки и податливы, что хотелось их потрогать. Прикосновение руки к маленьким зеленым листикам вызывало приятное и светлое чувство, а на руке оставались бусинки прозрачной росы. Савченко не считал себя сентиментальным человеком, стыдился этого чувства, если оно вдруг охватывало его, но сейчас по душе его прошла какая-то теплая волна, и он невольно вспомнил Украину, где родился и рос, свой дом, жену и маленькую дочурку:

Он выключил фонарик, и ночная темнота полностью поглотила все вокруг. Слышно было, как совсем рядом работали бульдозеры. Горный мастер хорошо представлял картину происходящего на полигоне. Вот мощные машины, выстроившись веером, двигают перед собой ленту все время перемешиваемой горной массы. Удаляясь, они превращаются в сплошную черную линию с электрическими зайчиками боковых огней, а затем и совсем исчезают. За ними следует другая группа тяжелых механических великанов, которая, на ходу перестраиваясь, гонит и гонит впереди себя под самый верх отшлифованных до блеска лопат черную массу грунта. Вот и «Беларуси» идут, своими боковыми лопатами подчищая с обеих сторон поднятую земляную массу, как бы сужая дорогу и показывая крупным машинам, что проезд только в этом направлении. А расширять путь запрещено по технологическим соображениям, принятым бригадиром и всеми механизаторами. В шуме моторов не слышно никаких команд. Техника не останавливается ни на минуту, оставляя после себя незаметные в темноте клубы выхлопных газов и резкий запах соляра. Под ярким светом прожекторов на промывочном приборе издалека видно, как мониторщик, ловко управляясь с большой оглоблей, к которой прикреплен шланг, мотает упругую хрустальную струю то влево, то вправо. Мощная струя поднимает камни и бросает их в железные боковины направляющих промприбора.

Покинув зеленый островок, подаривший ему несколько минут душевного покоя, Савченко еще раз обернулся, но, включив фонарик, уже не увидел ив. Ему вдруг стало грустно, что он отдал на растерзание украшенный самой природой кусочек земли, и недобрым словом вспомнил геолога и пробщика, которые так вяло пытались остановить его расправу над этим уголком первозданной красоты. Не надо золота, не надо дорог, пусть бы оставалось все как есть: и маленький целичок, и деревья, которые на нем росли многие десятилетия, - весь этот крохотный мир, что так дорог человеку.

Усталость брала свое. Зайдя в балок, не включая света, он снял сапоги и лег на пуховое одеяло. Но спал недолго. Настойчивый стук в окно заставил мгновенно вскочить. Это был бригадир. Он тяжело дышал, как будто за ним гналась свора собак.

- Василий Николаевич, как договорились: - и, не переводя дыхания, выпалил: - Колода плачет!

Это профессиональное выражение знают все артельщики, но очень мало кому довелось видеть наяву такое зрелище. Сон улетучился мгновенно. Быстро натягивая сапоги, горный мастер сыпал вопросами о пломбах, гидравлике, об исправности оборудования, и, конечно, задал главный:

- А когда это случилось?

- Минут двадцать назад, - ответил Багрянцев.

- А почему меня сразу не поднял?

- Да все проверял, думал, может, перехлест давления. Но нет, все в порядке. И сразу пошел за вами.

- А сколько сейчас времени?

- Четыре часа утра.

Чуть не бегом они направились к промприбору. Когда осветили верхнюю эстакаду, место, где накапливается золото, так называемую колоду, то увидели, что боковая стенка направленного водяного желоба вся разрисована тонкими желтыми подтеками, которые в лучах прожекторов излучали какое-то удивительное мерцание, казавшееся особенно ярким на фоне черного неба. О таком редком зрелище мечтают все приискатели: этот блеск на приборе - верный признак настоящей удачи.

В голове Савченко промелькнула осторожная мысль: может, что-то случилось и галерею забило отработанной породой? Он еще никогда не видел, чтобы золото вместе с водой выплескивалось через борт эстакады. А выше них все так же натужно гудели бульдозеры, гремя своими неуклюжими лопатами. Рев двигателей и насосов, удары струй воды и грохот падающих с промприбора камней, - все сливалось в неимоверный гул и отдавалось непрерывным эхом по распадку.

Горный мастер хотел было дать команду о становить работу и разобраться в ситуации, однако еще раз решил все взвесить. В свете огня фонарика было видно, как вода по лицевой стороне собиралась в мелкие ручейки и длинными струйками медленно падала вместе с золотым песком. Изпод верхней крышки колоды пробивалась густо замешанная масса и под тяжестью своего веса крупными желтыми подтеками скатывалась вниз, оставляя на ограждении передней части эстакады мерцающие следы. Да, несомненно, это было золото, промприбор действовал исправно. Савченко скрестил над головой руки, как сигнал о прекращении всех операций. Багрянцев выключил гидравлические насосы, помахал бульдозеристам, чтобы они остановили машины.

Стало тихо. Наступал рассвет. Просыпались птицы: в лесу закуковала кукушка, и, радуясь утру, засвистела китайская иволга.

Надо было производить съем золота, и горный мастер вместе с тремя съемщиками поднялся на эстакаду. Руководитель группы - ветеран артели Волков, которого трудно было чем-либо удивить, тоже заметно волновался. Он снял большой замок, сорвал две пломбы, поднял тяжелую крышку накопителя шлихового золота, и все увидели заваленные желтым песком и мелкой породой три звена первых железных трафаретов для лучшей осадки драгоценного металла. В его массе хорошо были заметны разной величины и причудливой конфигурации желтые самородки. Под своим весом и напором воды они плотно утрамбовались и придавали жесткость всей скопившейся золотой массе, а боковыми неровностями хорошо прикрывали ее от водяных потоков. Аккуратно разложенные под трафаретами резиновые коврики уже не могли отбирать и задерживать тяжелые частицы драгоценного металла. Образовавшийся выше трафаретов пласт своими шероховатыми поверхностями стал служить накопителем все новых и новых лучистых молекул, поступающих из огромной трубы гидроподъемника. Масса золота занимала все большее пространство в желобе сброса воды. Она не могла изменить своего направления и вынуждена была выталкивать из своего русла все, что сдерживало ее движение. Добытый тяжелый песок вместе с отмытой породой шел в отвал и выплескивался на боковые стенки эстакады.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Популярные книги автора