Мэри Хиггинс КларкКТО-ТО ВЫСЛЕЖИВАЕТНЕ ПЛАЧЬ, МОЯ КРАСАВИЦА
КТО-ТО ВЫСЛЕЖИВАЕТ
Глава 1
Он сидел, застыв перед телевизором в номере 932 отеля «Билтмор». Будильник прозвенел в шесть, но он проснулся задолго до этого. Ветер, холодный, свирепый, дребезжал оконными стеклами, и этого хватило, чтобы пробудить его от беспокойной дремоты.
Началась программа «Сегодня», но он не сделал громче еле слышный звук. Последние известия и специальные сообщения его не интересовали. Он просто ждал, когда начнутся интервью.
Сидя в кресле с жесткой спинкой, он закинул ногу на ногу, потом опустил ее. Снова закинул. Он уже принял душ, побрился и надел зеленый полистироловый костюм, который был на нем, когда он взял номер накануне вечером. Мысль, что заветный день наконец-то настал, вызывала дрожь в руках, и он порезал губу, пока брился. Пошла кровь, и от соленого вкуса во рту его затошнило.
Он ненавидел кровь.
Вечером в вестибюле он заметил, как глаза портье скользнули по его одежде. Пальто он нес, перебросив через руку, зная, каким поношенным оно выглядит. Но костюм-то был новый! Он специально копил на него деньги. И все-таки портье смерил его взглядом, будто последнюю тварь, и спросил, забронировал ли он номер.
Он никогда прежде не останавливался в отелях, но знал, как это делается. «Да, забронировал!» Сказал он это очень холодно, и портье на мгновение был вроде сбит с толку, но, когда он предложил заплатить наличными вперед, взгляд портье снова стал презрительным.
«Я уеду в среду утром», сказал он портье.
Номер обошелся ему в сто сорок долларов за три ночи. Так что у него осталось всего тридцать долларов. Но на эти дни их хватит с лихвой, а к среде он получит восемьдесят две тысячи долларов.
Перед ним возникло ее лицо. Он замигал, чтобы прогнать его. Потому что, как всегда, следом появились глазаглаза, как два больших прожектора, которые неотступно следовали за ним, которые всегда наблюдали за ним, которые никогда не закрывались.
Жаль, что больше нет кофе! Он заказал кофе в номер, внимательно проштудировав, как это положено делать. И ему принесли большой кофейник, и он не допил и вымыл чашку с блюдцем, стакан из-под апельсинового сока, а заодно сполоснул и кофейник, прежде чем вынести их на подносе в коридор.
Кончалась реклама. Оживившись, он наклонился ближе к экрану. Сейчас начнутся интервью. Он повернул ручку громкости вправо.
Экран заполнило знакомое лицо Тома Броко, ведущего «Сегодня». Не улыбаясь, он заговорил приглушенным голосом:
Восстановление смертной казни в Соединенных Штатах стало наиболее жгучим, раскалывающим страну вопросом со времени войны во Вьетнаме. Ровно через пятьдесят два часа двадцать четвертого марта в одиннадцать тридцать совершится шестая казнь за этот год, когда девятнадцатилетний Рональд Томпсон умрет на электрическом стуле. Мои гости
Камера спанорамировала, включив в изображение двух людей, сидящих по бокам Тома Броко. Мужчине справа было тридцать с небольшим. В светло-рыжих волосах пробивалась седина. Они были разделены пробором и зачесаны кверху. Он опирался подбородком на кончики сложенных пальцев, что придавало ему молитвенное выражение, чему способствовали и темные брови, круто изогнутые над льдисто-голубыми глазами. Молодая женщина слева от ведущего сидела выпрямившись. Волосы цвета темного меда были уложены в узел на затылке. Лежащие на коленях руки были стиснуты в кулаки. Она облизнула губы и отбросила упавшую на лоб прядь.
На прошлой встрече здесь шесть месяцев назад, сказал Том Броко, наши гости с большой убедительностью отстаивали свои взгляды на смертную казнь. Шэрон Мартин, журналистка, еще и автор бестселлера «Преступность смертной казни». Стивен Питерсон, редактор журнала «События», один из самых красноречивых сторонников восстановления смертной казни в нашей стране.
Он обернулся к Стиву и перешел на деловой тон:
Начнем с вас, мистер Питерсон. После эмоционального общественного отклика на уже состоявшиеся казни вы по-прежнему убеждены, что ваша позиция оправданна?
Стив наклонился вперед и ответил очень спокойным голосом:
Абсолютно.
Шэрон Мартин, что думаете вы? Ведущий обернулся к ней.
Шэрон слегка переменила позу, чтобы смотреть на него. Она изнывала от усталости. Весь последний месяц она работала по двадцать часов в сутки, связываясь с влиятельными людьмис сенаторами, конгрессменами, судьями, филантропами, выступала в колледжах, в женских клубах, убеждая всех писать, телеграфировать губернатору Коннектикута, протестуя против казни Рональда Томпсона. Отклики были колоссальными, неимоверными. И она была так убеждена, что губернатор Грин пересмотрит свое решение. А теперь она с трудом подбирала слова.
Я думаю, сказала она, нет, я убеждена, что мы, наша страна, сделали гигантский шаг назад во мрак средневековья. Она подняла лежавшие рядом с ней газеты. Просто взгляните на шапки в утренних газетах. Проанализируйте их! До чего они кровожадны! Она быстро пролистывала газеты. Вот, например послушайте: «Коннектикут испытывает электрический стул». Вот еще: «Девятнадцатилетний умрет в среду». И этот: «Обреченный убийца твердит о своей невиновности». Они все такиесенсационные, свирепые! Голос у нее прервался и она закусила губу.
Стив бросил на нее быстрый взгляд. Им только что сообщили, что губернатор намерена созвать пресс-конференцию и заявить, что она категорически отказывается еще раз отсрочить казнь Томпсона. Это известие сокрушило Шэрон, и будет чудом, если ей не станет плохо. Им никак не следовало участвовать в этой программе сегодня. Решение губернатора лишало выступление Шэрон всякого смысла, и, Бог свидетель, Стив предпочел бы быть где угодно, только не здесь. Но ему надо было сказать что-то.
Я считаю, что любой порядочный человек осуждает нездоровую сенсацию, как и необходимость в высшей мере наказания, сказал он. Но вспомните, что назначена она была только после исчерпывающего рассмотрения возможных смягчающих обстоятельств. Смертный приговор был необязателен.
Вы считаете, быстро сказал Броко, что обстоятельства дела Томпсона, тот факт, что он совершил убийство всего через несколько дней после того, как ему исполнилось семнадцать, то есть только-только достигнув возраста полной уголовной ответственности, следовало бы принять во внимание?
Как вам известно, ответил Стив, о конкретном деле, деле Томпсона, я говорить не буду, это было бы более чем неуместно.
Я понимаю ваше положение, мистер Питерсон, сказал ведущий, но ведь свою позицию в этом вопросе вы заняли за несколько лет до того Он помолчал и докончил негромко: до того, как Рональд Томпсон убил вашу жену.
«Рональд Томпсон убил вашу жену». Сухая деловитость этих слов все еще изумляла Стива. После двух с половиной лет он по-прежнему ощущал шок и жгучее негодование при мысли, что Нина умерла вот так, что ее жизнь прервал вломившийся в их дом человек, чьи руки безжалостно затянули ее шарф у нее на горле.
Стараясь избавиться от этого наваждения, он посмотрел прямо перед собой.
Одно время я надеялся, что запрещение казней в нашей стране станет постоянным. Но, как вы напомнили, задолго до моей личной трагедии я пришел к выводу, что сохранить главные человеческие права свободу приходить и уходить без страха, свободу чувствовать себя спокойно в святыне своего дома мы сможем, только остановив тех, кто творит насилие. К несчастью, единственный способ помешать потенциальным убийцам как будто исчерпывается угрозой поступить с ними так же, как они поступают со своими жертвами. И после первой казни два года назад в крупнейших городах по всей стране число убийств сократилось самым впечатляющим образом.
Шэрон наклонилась вперед.
У вас это звучит так логично! воскликнула она. Неужели вы не понимаете, что сорок пять процентов убийств совершают те, кому еще нет двадцати пяти лет, причем за спиной у многих из них трагическое детство и длинная история психической неуравновешенности?
Одинокий зритель в номере 932 отеля «Билтмор» отвел взгляд от Стива и посмотрел на молодую женщину внимательно и задумчиво. Вот, значит, журналистка, на которую Стив серьезно положил глаз. Совсем не похожа на его жену. Явно повыше ростом, худощавая фигура, словно от занятий спортом. А жена Стива была маленькой куколкой с округлыми грудями и иссиня-черными волосами, и они кудрявились на ее лбу и ушах, когда она поворачивала голову.