Лалли тяжело спустилась по ступенькам в нижний зал. Народу там было мало. Она тихой мышкой прокралась по перрону, выглядывая охранников. Нельзя рисковать, чтобы кто-то заметил, как она входит в комнату. Уж тогда они не позволят ей ночевать там. Даже самые добрые.
Она обратила внимание на семью с тремя маленькими детьми. Очень симпатичными. Детей она любила и была хорошей учительницей. После того как класс кончал потешаться над ее некрасивостью, она обычно находила общий язык с учениками. Но не то чтобы она хотела вернуться в те дни. Да ни за что!
Она собиралась уже спуститься по пандусу к 112-му пути, как вдруг ее внимание привлекла драная алая подкладка, свисавшая из-под старого серого пальто.
Лалли узнала это пальто. Неделю назад она примеряла его в лавке подержанных вещей на Второй-авеню. Не может быть двух таких с одинаково обвисающей подкладкой. В ней пробудилось любопытство, и она посмотрела на лицо женщины в сером пальто и удивилась, увидев, как та молода и красива, хотя темные очки и платок мешали разглядеть ее получше.
Мужчина с ней Лалли последнее время несколько раз видела его на вокзале. Тут Лалли заметила дорогие кожаные сапожки на ногах женщинытакие, какие носят люди, ездящие на коннектикутских поездах.
«Странная комбинация, подумала она, пальто от старьевщика и такие сапожки». Она с интересом смотрела, как пара пересекает зал. Брезентовый мешок, который нес мужчина, казался очень тяжелым. Она нахмурилась, обнаружив, что они спускаются к 112-му пути. Ведь следующий поезд только через тридцать минут. «Глупость какая, подумала она. Зачем ждать на перроне? В такую сырую холодную погоду?»
Она пожала плечами. Значит, так. Раз они на перроне, ей нельзя пойти в свою комнату. Придется отложить до завтра.
Философски справившись с разочарованием, Лалли отправилась в главный зал ожидания искать Рози.
Глава 14
Говори же, Рон, говори! Темноволосый адвокат нажал кнопку «запись». Кассетный магнитофон стоял на кровати между двумя сидящими молодыми людьми.
Нет! Рон Томпсон встал, прошел через узкую камеру к зарешеченному окну и стал смотреть наружу. Потом стремительно обернулся. Даже снег здесь выглядит грязным, сказал он, грязным, серым и холодным. Хотите записать это?
Нет, не хочу. Боб Кернер встал и обнял юношу за плечи. Рон, ну пожалуйста
Что это даст? Что? Губы девятнадцатилетнего Рональда задрожали. Выражение его лица изменилось, стало совсем юным и беззащитным. Он быстро закусил нижнюю губу и провел ладонью по глазам. Боб, вы сделали что могли я знаю, все. Но теперь никто ничего сделать не может.
Ничего, кроме того чтобы дать губернатору причину, по которой она могла бы смягчить приговор или отсрочить хотя бы отсрочить, Рон.
Но вы пытались эта журналистка Шэрон Мартин если ей не удалось со всеми влиятельными подписями, которых она добилась
Чтобы эту вонючку Шэрон Мартин черт побрал! Боб Кернер сжал кулаки. К черту всех добродеев, которые в трех соснах заблудятся! Она нагадила тебе, Рон. Мы подготовили петицию настоящую, от людей, знающих тебя людей, которые знают, что ты не способен поднять руку на человека А она носится по всей стране и визжит, что, конечно, ты виновен, но умирать тебе не следует. Из-за нее губернатор просто не могла смягчить приговор Не могла!
Тогда зачем вам напрасно тратить время? Если это бесполезно если это безнадежно. Не хочу больше об этом говорить!
Но ты должен!
Голос Боба Кернера смягчился, когда он поглядел в глаза молодого человека. В них читались прямодушие и честность. Боб вспомнил себя в девятнадцать. Десять лет назад он был второкурсником в Вилланова. И Рон собирался поступить в колледж а вместо этого он умрет на электрическом стуле. Даже два года в тюрьме не сделали его мышцы дряблыми. В камере Рон регулярно занимался гимнастикой Он такой внутренне дисциплинированный. Но он похудел на двадцать фунтов, а лицо у него было белее мела.
Послушай, сказал Боб, должно где-то быть что-то, чего я не сумел найти.
Вы все нашли.
Рон, я защищал тебя, но ты же не убивал Нину Питерсон, и тебя признали виновным! Если мы сумеем найти хоть какую-то зацепку, представить губернатору хоть какую-то причину, чтобы она получила возможность дать тебе отсрочку. У нас в распоряжении сорок два часа всего сорок два часа.
Вы же только что сказали, что она не смягчит приговор.
Боб Кернер нагнулся и выключил кассетник.
Рон, возможно, мне не следует говорить тебе этого. Бог свидетель, шансы невелики. Но послушай меня. Когда тебя признали виновным в убийстве Нины Питерсон, многие люди решили, что те два нераскрытых убийства тоже твоих рук дело. Тебе это известно.
Вопросов мне о них задавали достаточно
Ты учился в школе с девочкой Карфолли Ты разгребал снег для миссис Вейсс Так что основания для вопросов были. Это нормальная процедура. Ну и после твоего ареста убийств больше не было до настоящего времени. Вон в прошлом месяце в графстве Фейрфилд убили еще двух молодых женщин. Если бы нам удалось сослаться на что-то, заронить сомнение найти что-то, что связало бы смерть Нины Питерсон с этими двумя. Он обнял юношу за плечи. Рон, я знаю, как все это для тебя мучительно. И могу лишь догадываться, что ты переживаешь. Но ты говорил мне, как часто ты вспоминаешь этот день. Может быть, есть что-то что-то словно бы неважное какая-нибудь мелочь. Если бы ты заговорил!
Рон высвободился, подошел к кровати и сел. Нажал кнопку «запись» на кассетнике и повернул голову так, чтобы его голос записывался четко. Сосредоточенно нахмурясь, запинаясь он начал говорить:
В тот день после школы я работал в магазине Тимберли. Миссис Питерсон что-то там покупала. Мистер Тимберли как раз сказал мне, что уволит меня из-за того, что у меня много времени уходит на баскетбольные тренировки. Она его слышала. И когда я помогал ей донести покупки до машины, она сказала
Глава 15
Поезд подошел к платформе Карли в девять часов. К этому времени отчаянный испуг Стива перешел в глубокую грызущую тревогу. Надо было позвонить доктору. Если Нийлу стало плохо, Шэрон могла повезти его сделать укол. Возможно, поэтому телефон и не отвечал.
Шэрон приехала. Он не сомневался. Просто она обязательно позвонила бы ему, если бы передумала.
Может, все-таки забарахлила телефонная связь. А если бы он не сел на этот поезд, только Богу известно, когда пришел бы следующий. Проводник сказал что-то об обледенении
Что-то случилось. Он чувствовал это. Знал.
Но не исключено, что он нервничает, поддается темным предчувствиям из-за приближения дня казни. Черт, вечерняя газета опять подняла всю муть Фотография Нины на первой странице. Шапка: «Юноша умрет за зверское убийство молодой коннектикутской матери».
Рядомфотография Томпсона. Симпатичное лицо. Трудно поверить, что он оказался способен на хладнокровное убийство.
Фотография Нины. Вновь и вновь во время долгого пути Стив ловил себя на том, что глядит на нее. Репортеры в дни после убийства требовали фотографий, но он клял себя за то, что позволил им переснять эту. Прежде его любимый снимок, который он сделал, когда ветер разметал темные кудри, а маленький прямой нос наморщился как всегда, если она смеялась. И шарф, свободно повязанный на ее шее. Только потом он осознал, что Томпсон задушил ее этим шарфом.
О Господи!
Стив первым выскочил из вагона, когда поезд наконец остановился у платформы Карли, опоздав на сорок минут. Стремглав сбежав по скользким ступенькам, он бросился на стоянку и попытался счистить снег с ветрового стекла своей машины. Но обледенелая корочка не поддавалась. Вне себя от нетерпения он достал из багажника размораживатель и скребок.
В последний раз он видел Нину живой, когда она отвезла его на станцию. Он заметил, что правое переднее колесолысая запаска. Тогда она призналась, что накануне вечером проколола шину и ездит без запаски.
Он разозлился и накричал на нее: «Как можно ездить на этой паршивой покрышке! Черт побери, детка, твое легкомыслие тебя убьет!»
Тебя убьет!
Она обещала тут же заехать за хорошей шиной. На станции он открыл дверцу, чтобы вылезти и не поцеловал ее. Но она перегнулась над баранкой, чмокнула его в щеку и сказала с этим ее смешком в голосе: «Желаю счастливого дня, Ворчун!»