-Аля.... - судорожный всхлип в трубку - Аля, у Егора инфаркт... И уже ничем не сдерживаемые рыдания... Единственное, чего я смогла добиться: он жив, хотя и очень плох. Что в больнице. Что - и снова всхлипы. -Аля! Ты успокойся! Что наши светила говорят?
-Вроде бы успели вовремя... Что, может быть, все обойдется... Что в город отправлять сейчас нельзя...
-Ясно... Я приду в больницу, как только смогу. У нас с утра генеральная репетиция к отчетному концерту РДК. Придется сейчас все перекраивать... Аля, не нервничай сама и не волнуй детей. Будем надеяться на русский "авось"....
-Ты приходи... - и столько безысходности в голосе...
В клубе был переполох. Мужики матерились, бабы - кто вытирал слезы, кто - теребил меня - чем помочь. А чем тут поможешь? Разве что взять на себя часть обязанностей Егора. Надавить на баянистов из музыкальной школы, чтобы поделили между собой хор ветеранов, солистов и ансамбли, с которыми уже не один год занимался Егор... В общем, день прошел продуктивно, что сказать... Я шла по раскисшему снегу, проваливаясь в лужи, и думала... Думала о том, что проблема треугольника как никогда близка к решению. О том, что такого выхода я не хочу. Что буду и дальше с ним, лишь бы только не оборвался тот самый канат...
-Смена партнеров, девочки!
Пляшут разноцветные ленты театральных огней, сплетаясь в безумном порыве. Гремят барабаны, отстукивая ритм. В бешеной шаманской пляске мечутся по сцене фигуры и тени. А на канате - двое . Стоят вполоборота друг к другу - а по - другому там и не встанешь. Сделать бы шаг, скользнуть бы чуть ближе, да лонжа... Она коротка... Лишь дотянуться пальцами. Коснуться щеки, обвести контур твердых губ... Треск - это рвется страховочный трос. Мужчина почти срывается вниз. Женские руки держат его. Четыре женские ладони тянут вверх. Тянут молча, упорно и отчаянно. В этот раз им это удалось...
Что представляет собой болеющий мужик? О, вы не знаете этого? Да вы счастливицы!
Егор злился на всех и всё: палата проходная возле медпоста. Кровать неудобная: старая панцирная сетка провисла, и лежать неудобно. Кормят чем попало. А самое страшное - курить НЕ ДАЮТ! Вот в чем трагедия всего мира! А еще вы, две дуры, сидите с постными лицами...
-Утих, быстро! - прошипела я, когда Аля выскочила из палаты, пряча слезы. Чего развоевался? Потерпишь без соски. Авось, легкие немного очистятся. Если тебе жратва не по вкусу - это не повод над женой издеваться. Кровать провисла? Нашел проблему - мужики к вечеру подтянутся. Сетку подтянут, доски положат. И вообще - тебе теперь худеть надо! Что еще? Палата проходная? Так куда ж тебя, милок, пристраивать? У нас чай, не специализированная клиника, а районная захудалая. Система оповещения - ложкой по тарелке постучать.
-Злая ты! - пробурчал Егор, отворачиваясь.
-Злая. И уйду от тебя,- кивнула я. - Чего тебе завтра принести? Может, лимончик? -Чтоб жизнь медом не казалась? - ухмылка вышла кривой, и землисто - серый цвет лица не украсила. - Неси лимончик...
Я обиделась. И принесла килограмм лимонов. С чесноком вместе. Егор возвел очи
горе.
В те тревожные дни мы тесно сошлись с Алей. Она практически переехала в больницу -Егору требовался постоянный уход. А сиделок в штате больницы предусмотрено не было. Я ежевечерне ходила к нему. Аля убегала домой, чтобы приготовить завтрак - обед-ужин, проконтролировать дочь. Построжиться на собаку и кота. Да и просто перевести дух: Егор был трудным пациентом. Привыкший все решать самостоятельно, быть стеной всем, кого любит, он бесился от невозможности контролировать свою жизнь.
-Что ты опять с ума сходишь? - ворчала я, поправляя сбитое одеяло. - Сам издергался, Альку замучил. Думаешь, ей легко?
Егор хмурился, что-то бурчал, отворачиваясь к стене.
-Курить хочется! - жаловался он. - Алька. будь человеком, принеси сигарету.
-А дробовик тебе не дать?
-Зачем?!
-Застрелишься - и дело с концом. -И как я только тебя терплю?! -А вот это тебе лучше знать...
Так мы и препирались, пока не возвращалась Аля. Решали кроссворды, споря из-за каждого слова. Играли в карты. Или просто молчали, глядя друг другу в глаза.
А потом пришел май... Я люблю любое время года. Нахожу прелесть даже в самом мерзком погодном явлении. Но май! Май я люблю особенно... Может быть, потому, что в мае есть такие чудные праздники. Может быть потому, что в мае Весна расцветает во всю свою силу, наполняя мир вокруг светом, теплом и счастьем. Может быть потому, что в мае в мою жизнь обязательно приходит чудо...
Егор наконец-то встал на ноги. И пришел ко мне. Не было больше жадных поцелуев, жестких объятий, резких движений... Была бесконечная нежность. Та самая нежность, от которой щемит сердце, и слезы сами наворачиваются на глаза, а его губы ласково собирают их со щек. Молча, не говоря ни слова. Широкие ладони накрывают грудь, лаская и согревая, а Душа... Душа плывет в невесомости, будто растворяясь в невообразимой выси... Мы не говорили о чувствах. Никогда. Но слова и не были нужны. Достаточно было рук, губ и глаз, которые не умеют лгать... Не могу сказать точнее... Это была связь на глубинном уровне. На том самом уровне, когда достаточно лишь мысли, чтобы услышать отклик...
А внешне в нашей жизни ничего не изменилось. Егор продолжил лечение в кардиоцентре, потом - в санатории. Ритм жизни был сумасшедшим. Не успевали выкарабкаться из одной проблемы, как тут же попадали в другую. И если у Егора было все в относительном порядке - ссориться с единственным баянистом себе дороже, то у меня... Вокруг меня началась странная возня.
Глава седьмая.
Странные существа - люди... Странные мысли бродят в наших головах. Странные идеи осеняют... Мы живем стадом... Стадные инстинкты сильны настолько, что любая попытка выбраться из толпы принимается в штыки. Чтобы стать изгоем, достаточно пойти против сильного. Достаточно отказаться от общего застолья, и уйти, когда все празднуют. Неважно -что именно. Вот и я - ушла. Раз, другой... А на третий на меня смотрели с подозрением. А потом и вовсе объявили доносчиком... Грязи было вылито много. Обвиняли и в профнепригодности. И в стукачестве. И в неисполнении обязанностей... Довели до нервного срыва попыткой уволить, или вынудить уволиться самой... Может быть, и надо было это сделать, но... Мне некуда было идти - в селе не так уж много мест, куда можно было бы устроиться с моей-то специальностью. Да и почему я должна уходить?! Если б я умела рисковать - может быть, и уехала куда-нибудь. Но... Это вечное "но"...
Я живу вне системы - наверное, в этом вся беда... Наша директриса вдруг решила, что я мечу на её место... Сначала мне было смешно. Однако, после особенно грубой подставы, когда мне попытались предъявить вроде бы мной написанную анонимку, а я потребовала графологическую экспертизу, пришлось сесть, и тщательно проанализировать происходящее.
Вот никогда особо не верила в гороскопы! А тут! Вся соль оказалась в гороскопе! Самое смешное - у нас с директрисой была разница в триста шестьдесят четыре дня. Она была младше... И была убеждена в том, что раз мы обе рождены под знаком льва, то и мечты у нас одинаковы... И если ей нужна власть, значит, о власти мечтаю и я... А еще - она принадлежала к той разновидности людей, для которых существует лишь два мнения: её, и... неправильное... В конце концов, до меня дошло: работать мне не дадут. Точка. А тут еще ко мне в гости частенько стал забегать наш звукорежиссер, на которого положила глаз она. А еще вокруг меня вечно толпилось множество самого разного народа...
-Аль, тебе все же придется уйти отсюда. - сказал Егор однажды. - Иначе ты сорвешься... Я же вижу, как у тебя дрожат руки и белеют щеки... Ты на грани...
-А куда мне идти, Егор? Куда? Уехать отсюда я не могу. Ты об этом прекрасно знаешь... Да, мой сынок уже вырос, но и я - не помолодела! Ты же видишь: нас просто не существует! В мире есть только молодые - до тридцати пяти, стройные - до жалости, горожанки с высшим образованием и опытом работы не менее пяти лет. А с моей профессией надо было уезжать в город еще в зародышевом состоянии. Сейчас поздно отвоевывать место под софитами. Да и не с моим характером... Я просто хочу спокойно и тихо дотянуть до пенсии, Егор! Просто дотянуть до пенсии. И все! У сына - своя жизнь, в которую я никогда не полезу. Помочь - помогу, чем смогу. Внуков - пусть хоть десяток - вынянчу, если доверят... А еще -родители... Как бы ни складывались наши отношения - но они мои родители. Мне и тянуть их до конца... Мать уже на самом краю - я вижу это. Вижу - и ничего не могу сделать... А отец... Он еще живет по инерции. Пока мать жива и он будет тянуть. Другое дело - на сколько хватит его инерции... И что мне делать?