Все? Хм
Утром следующего дня
На одной из аллей городского кладбища, в тени раскидистого клена, в зеленой кроне которого уже виднелись золотые листья, было куда уютнее, чем среди массивных крестов*, белокаменных плит и традиционных серн*. Похожие на миниатюрные пирамиды, они росли возле большинства могил и в полумраке походили на молчаливых часовых, охраняющих вечный сон мертвецов. Их мелкие темно-серые иголочки испускали в темноте едкое вещество, которое освещало некрополь и отгоняло нечисть. Но защитить людей от лучшей дневного светила эти полутораметровые деревья-карлики были не способны, да и смотрелись они, на вкус дьера Дорэ, весьма убого.
Гробовщик стоял, прислонившись спиной к шершавому стволу, и изучал задумчивым взглядом окрестности. Все-таки северные кладбища с их однообразными рядами поросших мхом плит, или даже засаженные кустами и деревьями так, что и могил не видно, нравились ему куда больше этого помпезного убожества южных захоронений. Слишком все здесь было приукрашено, и оттого напоминало набор декораций, а не настоящий некрополь. Только образующие крест главные аллеи в обрамлении аккуратно подстриженных кленов-великанов, вполне удовлетворяли эстетическим вкусам Эдгарда.
Кладбище у Южных Ворот, на которое он явился по собственной инициативе, оставляло желать лучшего днем, чего уж говорить про ночи! Нет, пелена мерцающего тумана, нестерпимо воняющая хвоей серн, конечно, смотрелась эффектно, когда стелилась по земле, подсвечивая пейзаж, но разве можно в таких условиях кого-то тайно отрыть? Или обряд во имя Саймы провести? Да просто выпить чего-нибудь крепкого, сидя на чьей-то могиле! Тьфу!
Мужчина скривился и жестом затянутой в черную перчатку руки подозвал к себе "мастеров лопаты". Когда рабочие подошли, гробовщик снял с пояса два аккуратных мешочка и раздал каждому. По традиции он оплачивал вторую часть суммы, на которую договаривался с наемниками, после выполнения работы. Качественного выполнения! Сегодня ребята потрудились на славу. Впрочем, они никогда его не подводили. Гроб, обтянутый вульгарной лиловой тканью, был торжественно опущен в свежевырытую могилу под плач и скорбные вздохи гостей, и затем благополучно засыпан землей, цветами и венками с черно-золотыми лентами, на каждой из которых красовалась какая-нибудь пафосно-скорбная фраза. Некоторые из присутствующих уже начали потихоньку расходиться, другие продолжали стоять. Кто всхлипывал, кто тихо переговаривался, а кто и просто молчал. Жрица из храма Саймы, закончив читать отходную молитву, о чем-то тихо беседовала с высокой дьерой в длинном черном платье и большой широкополой шляпе с вуалью. Делать владельцу ПБ "Последний цветок" тут больше было нечего, но уходить он почему-то не спешил.
"А славное Джемме досталось местечко, думал он, продолжая подпирать спиной клен, не где-нибудь в углу у кованной ограды, а в центре почти у самого перекрестья аллей. Кто же это так раскошелился? скользнув взглядом по толпе присутствующих, мужчина хмыкнул. Бабуля, закапавшая накануне слезами мою контору? Не-е-ет. Судя по одежде, это экономка дома Аттамсов. Кучка девчонок в траурных плащах и остроконечных колпаках? Маловероятно. Эти не потянут, даже если всем факультетом скинутся! Хотя если всем, то потянут, но вряд ли скинутся. И кто же тогда? Та чопорная до тошноты баба, похожая на сушеную воблу, по надменной физиономии которой так и тянет съездить лопатой, чтоб выражение попроще приобрела? И как только молоденькая жрица умудряется сохранять спокойствие, общаясь с подобными особами. Впрочем это ее работа, чему тут удивляться?"
Эдгард Дорэ как-то болезненно усмехнулся, окинув взглядом белые одежды девушки с серебряными крестами на груди и на колпаке специфической формы, напоминающей перевернутый полумесяц. Затем снова оценивающе посмотрел на дьеру в шляпе, и новая усмешка исказила его узкое гладко выбритое лицо, на котором, словно два омута, чернели глубоко посаженные глаза. Эта особа либо зарыла бы девчонку под собственным крыльцом, чтоб деньги зря не тратить, либо устроила б ей похороны столетия, но только в том случае, если Джемма из ее любимчиков. Это была бы церемония с ритуальными песнопениями, залпами из пушек и лентами скорби на каждой собаке в городе. Ну и? Кто же тогда остается? Неужто тот долговязый мужик с сильно помятой мордой, что с трудом сохраняет вертикальное положение, опираясь на своих трезвых и мрачных друзей? Из присутствующих больше некому. Что-то там ведьма говорила про отчима Видимо, он и есть.
"М-да мысленно протянул гробовщик, постукивая указательным пальцем по черной трости с серебряным набалдашником в виде львиной головы. А ведь не врала, похоже, девчонка о домашних проблемах! С такой-то семейкой!" он хмыкнул, немного еще понаблюдал за гостями и, наконец, решил, что пора бы и в привычную тишину любимой конторы вернуться.
Злорадствуешь, Гард! раздался за его плечом звонкий девичий голос. Такой знакомый и в то же время чуть-чуть подзабытый. Сколько же лет он не слышал его? Девять? Десять? А сколько из них жаждал вновь услышать? Чтобы справиться с накатившей волной не свойственных ему эмоций, дьер Дорэ помедлил пару секунд, после чего обернулся.
Я злорадствую? С чего бы? с невозмутимым видом поинтересовался он, глядя на фигурку без лица, испускающую ровный белый свет. Будь она полупрозрачной, наверняка б, напоминала привидение, выскользнувшее из-под могильной плиты. Давно не виделись, Дис, добавил гробовщик тихо. Сердце его учащенно билось под черным жакетом выходного костюма, но, силой воли уняв волнение, мужчина натянул на лицо равнодушную "маску", и вежливо проговорил:Чем обязан столь высокому визиту?
Не стыдно тебе, а, Гард? на месте белого пятна, обрамленного того же цвета волосами, начали проступать очертания: нос-кнопка, маленький ротик, большие миндалевидные очи неестественно-синего цвета и брови вразлет. Очаровательное дитя лет одиннадцати на вид Если б не однообразная цветовая гамма, лед в глазах, и пара коротких мечей в ножнах за спиной, Дис именно так бы и воспринималась.
Мне? черные глаза мужчины сузились, а правый уголок губ чуть приподнялся в кривой ухмылке. С чего бы вдруг?
Ну как же? мерцающая девочка скрестила на груди руки и, склонив голову к плечу, принялась любоваться расходящейся толпой. Тебе ли не знать, что Сайму провести невозможно! Джимджеммайлы Аттамс нет в списках, которые я отдаю жнецам. Скажи мне, это ты сам придумал или подсказал кто? скосив на него глаза, полюбопытствовала она. Решил таким образом досадить нам и отыграться за свою преждевременную отставку? пухлые губки этого бледного создания растянулись в не самую приятную улыбку. Это глупо, Гард! Чего ты добьешься? Доставишь неприятности храму богини Сестры? Так он все равно свое возьмет! Я поставлю в известность авантюры старшую жрицу, и она вытрясет из Аттамсов откупные или объявит девчонку в розыск. Правда вскроется и очень скоро. Ты серьезно хочешь испортить свою репутацию из-за какой-то ведьмы? тонкая белая бровь вопросительно приподнялась, а в горящих синевой глазах мелькнуло странное выражение.
Нет, конечно, крепче стиснув свою любимую трость, ответил мужчина.
Тогда зачем? продолжала допытываться Дис.
Может, я просто надеялся увидеть тебя, моя лучезарная? подарив ей вполне дружелюбную улыбку, сказал он.
Дурак! фыркнула девочка и рассмеялась. Звонко, задорно и в то же время холодно, словно перезвон горного хрусталя в ледяной пещере.
Будто услышав ее, жрица посмотрела в их сторону, резко замолчала, оборвав на полуслове беседу с "воблой" в шляпе, и низко поклонилась. Дьера в черном проследила за направлением взгляда своей спутницы, окинула хмурым взором гробовщика, стоящего в гордом одиночестве, после чего отвернулась и, кивнув двум мужчинам, поддерживающим нетрезвого третьего, распорядилась, тащить последнего к экипажу.
У тебя три дня, чтоб все исправить, перестав веселиться, сообщила координатор жнецов, она продолжала стоять рядом с Эдгардом Дорэ и оставаться невидимой для всех, кроме него, служительниц храма Саймы и тех немногих, кого коснулся "поцелуй смерти" и кто после этого выжил.