Окошечко голубой будки было полузакрыто. Будько нагнулся и увидел старушку с газетой в руках.
Начальник цеха завода Будько! энергично представился он.
Старушка приблизила сморщенное лицо к окошку.
Сколько вам?
Одну! И эти ноги.
Куда сыпать?
Чего сыпать? вскинулся Будько. Мне аппарат!
Аппарат сама, милок, с-под полы достала, в обществе.
В каком обществе? теряя терпение, прошипел Будько.
Известно, в обществе глухих Куда сыпать?
Ты что, бабка, смеешься?
Не желаете, молодой человек, не берите! Бабка высыпала в невидимую для глаз Будько корзину стакан семечек и демонстративно закрылась газетой.
Призывая на голову латыша все беды, вплоть до лишения прогрессивки, Будько вернулся к друзьям, естественно, умолчав о розыгрыше.
Владыкин и Дербенев о чем-то негромко разговаривали, Радин засмотрелся на голубой катер, буксировавший на тросе водную лыжницу. Она словно парила над водой. Волосы лились за ней в ореоле водяных струй. Радин вышел из-за кустов. Показалось: лыжница не кому-нибудь, а ему помахала рукой, круто свернула к ним.
Михаил, поднял голову Владыкин, твоя прикатила!
Дербенев встал, шагнул к берегу. Нахмурил брови.
Люди купаются, а они на катере Штрафовать таких нужно!
Кто это? осторожно спросил Радин у Владыкина.
Дербенева. Михаилова дочь.
Лыжница отпустила трос, катер круто свернул к середине реки. Надежда влетела на мелководье, поймала лыжи, вышла на берег, бросила лыжи на траву, выпрямилась, обеими руками откинула назад волосы, собрала их в золотистый пучок. Жест был естественным, он подчеркнул ее тонкую талию, невысокую и словно литую грудь.
Радин во все глаза смотрел на молодую женщину. Наверное, это было не совсем прилично.
Надя! укоризненно строго сказал Дербенев. Примчалась? Зачем? Я же сказал
Отрабатываю левый поворот, гляжу, наша машине. Малиновая, блестит.
Вы не знакомы? спросил Будько.
Нет.
Анатолий Тимофеевич Радин.
Ваш гость наш гость! улыбнулась Надежда. Очень приятно. А я Надежда Дербенева.
Старший инженер электронно-вычислительной машины, поспешно добавил Владыкин.
Постойте, постойте. Я где-то вас видела, прищурилась Надежда, вы не прыгун с шестом?
Надежда! укоризненно покосился на Дербеневу Будько. При чем здесь прыгун? Товарищ Радин референт заместителя министра из Москвы.
Из Москвы? Что ж, будем знакомы! Она смело протянула руку.
Рука у Надежды была маленькая и сильная. Радин слышал, что мудрецы по рукопожатию умеют определять характер. Тут и мудрец был не нужен. Катер на скорости, золотистые волосы по плечам, смелый, почти дерзкий взгляд вот и характер.
Странно, очень странно! Надежда склонила голову.
Что вас смущает?
Пустяки! Мне с детства казалось, что в министерствах работают люди солидные, в очках И еще думала, министерские купаются только в ванне.
О, вы почти не ошиблись, Радин подавил улыбку, мы все ужасно важные, по утрам пьем кефир с подсохшими булочками и едем на работу в персональных троллейбусах.
И ходят, как мы грешные, в пиджаках, в тон поддакнул Будько. Солнце-то и здесь нас засекло. Айда, братцы, в тенечек, спасу нет. Надь, подсаживайся к нам.
Я немного поплаваю.
Мужчины пристроились в тени кустов. Надежда поплыла вдоль берега. Вскоре она вернулась, отжала волосы, села чуть поодаль, спиной к мужчинам.
Надя! позвал Дербенев.
Она обернулась.
Где платье?
В морклубе. За мной тренер приедет. У вас питье есть?
Дербенев потянулся за водой. Будько перехватил руку, кивнул в сторону Радина, дескать, пусть гость поухаживает. И, окончательно не поняв, зачем это нужно, Дербенев налил в стакан воды, протянул Радину.
Передайте!
Радин с готовностью взял стакан, подумал: «И пляж, и Надежда, и обильное угощение наверное, по сценарию, разработанному Будько. Широко действует начальник цеха, задабривая на всякий случай поверяющего».
Радин подошел к Надежде, опустился на песок рядом.
Прошу вас.
Благодарю.
Можно вас спросить?
На все вопросы я уже ответила в отделе кадров.
И все-таки?
Спрашивайте, только побыстрей. У меня начинает гореть спина от косых взглядов.
Вы часто бываете в Москве?
Редко. Боюсь заблудиться.
Радин видел, как разгорается любопытство в ее глазах. В них не было затаенного интереса, одно женское любопытство: что же будет дальше?
Я целый месяц в командировке, в чужом городе. Совсем один. И ничего, не заблудился. Зато в Москве, Радин понизил голос до шепота, я попробовал бы стать вашим гидом.
О, боги! изумилась она, впрочем, не настолько громко, чтобы услышали посторонние уши. Все мужчины на одно лицо. Пять минут знакомства и такие жертвы! Подождите, а как же министерство? Глаза Надежды смеялись.
Я оставлю вместо себя кого-нибудь из заместителей. Итак, приедете?
Можно с папой?
Какая прелесть! Чудесная компания!
Сразу видно: человек вы неженатый.
Увы, боюсь, что и к вашему приезду буду холостым.
Радин понимал, что ведет никчемный, почти пошлый разговор, но никак не мог прекратить эту игру. Взгляд его то и дело останавливался на ямочке у шеи, мягком изгибе руки. Вот она поставила стакан на песок, и Радин с волнением подумал: «Господи, до чего же плавная линия руки. Вот нарисовать бы».
Вы на меня странно смотрите.
Как художник.
Еще и художник И такой простой, купаетесь в нашей речке, пьете пиво Всего достигли!
Ничего я не достиг. Человек живет, пока ищет.
Любопытно. Неужели и вы
Ищу. Нужно прежде всего самому уяснить, что́ ищешь. Говорят, петуху сказочно повезло: в груде жемчужин ему удалось отыскать навозного червя.
Надежда рассмеялась:
А вы остряк, Анатолий Тимофеевич.
Несу свой крест.
Надя, не за тобой приехали? встал Дербенев.
Радин оглянулся. К берегу шел на веслах тот самый голубой катер. И словно что-то оторвалось внутри. Сейчас она уедет.
Наш «Альбатрос»! Надежда встала, шагнула к отцу. Я до клуба и домой, А вы скоро?
Скоро. Приготовь ужин
Прощайте, товарищ министр!
До свиданья!
Почему «до свиданья»? Мы с вами наверняка не встретимся.
Как знать!
Пусть будет по-вашему! Надежда взяла водные лыжи и пошла вдоль берега навстречу подплывающему катеру
* * *
Будько, Дербенев и Владыкин пришли на вокзал проводить Радина. Стояли у дверей вагона, обменивались случайными репликами. Наступил тот самый момент, когда все добрые слова высказаны и провожающие и отъезжающие ждут не дождутся отхода поезда, ненароком поглядывают на вокзальные часы. Дербенев тихонько подавил вздох облегчения, увидя дежурного по станции.
Матушке-столице! Он первым протянул Радину руку.
Поклонюсь.
Гляди там, доложи по совести, заторопил Будько, мол, сроки поджимают, а мы чужие прорехи штопаем. И то правда, сто институтов комплекс проектировали, а шишки на одного Будько.
Доложу. По совести.
Проводник поднялся на ступеньки. Поезд мягко тронулся с места. Мимо поплыли освещенные квадраты окон. Какая-то старушка всхлипывала, держа платочек у глаз, кто-то бежал вслед за вагоном, махая руками. Друзья переглянулись и поспешили к машине.
Серега, нарушил молчание Будько, завтра и ты отбываешь. Сплошные проводы. Н-да, видать, Радин парень не промах. По женской линии. С Надьки глаз не спускал.
Брехня! бросил, не поворачиваясь, Дербенев.
Как всегда: Тихон преувеличивает, Миша преуменьшает. А вообще-то обычная беседа молодых людей, вступился за Дербенева Владыкин, модный стиль, кто кого острее подковырнет. Мне, братцы, Радин приглянулся. Гармонично развит. И должность. В тридцать пять такими делами ворочает.
Будько тяжело повернулся на сиденье. Вытащил из бокового кармана носовой платок, вытер лицо.
Больно въедливый. Как вспомню в жар бросает. Полмесяца о стройке выспрашивал. Потом на другого конька перескочил, давай душу выматывать: как думаете осваивать проектные мощности? Курочка в гнездышке, а он Зачем, откуда, почему? И в блокнот, в блокнот.