Держи, Кренделева, - почти убивает меня большим бумажным пакетом.
С трудом удерживаю его.
Что это?
Пахнет сладко. Ванилью, сдобой и чем-то цветочным.
Заваливаю тебя подарками, чтобы размочить сухарь, что у тебя вместо сердца.
Пропускаю мимо ушей ересь несусветную.
Х-м. Крендельки? - вытаскиваю один в бело-голубой упаковке.
Прости, - Кирилл «извинятельно» приподнимает плечи.
Не удержался. Но там не одни они. Рядом кофе, чай, различные сладости и снэки, - перечисляет, «льдинками» сканируя комнату.
Пытается понять почему Алёна у меня. По мимике, богатой на яркость и разнообразие, сужу.
Я невозьму, - говорю, а у самой желудок урчит.
Говорит мне, кричит: одумайся, глупая.
Когда ты сможешь попробовать кренделёк за триста рубчиков? И парнишка в дизайнерских штанишках сказал, что там помимо них, много чего есть.
Даже Алёна, отчаянно-голодными глазами, пытается призвать мою адекватность. Но я упёрто держу на вытянутых руках «инлёдовский» пакет.
Кирилл с ехидцей смотрит на мои ручонки, трясущиеся от тяжести.
Причина? - выражает мне, как недавно дикий, сочувствие тем, что помогает, перенимая вес на себя.
Но убрать мне мои руки не даёт. Так и стоим. Корчим из себя недееспособных, нуждающихся в помощи друг друга.
Оторвавшись от ледяных глаз, прекращаю бороться с ним.
В крайнем случае, если не отпустит, пну опять в коленную чашечку, но немного потерплю, подожду. Вдруг одумается.
Не люблю двуличных типов. Эта причина подойдёт?
Чего сразу двуличный? Может у меня живот прихватило.
Когда?
А когда надо? - парирует Ледов.
Когда Дикий меня наказывать собирался, - злюсь.
Надоела фальшь. Сколько можно?
Тогда и прихватило. Ноон тебя действительно наказал? - напоминает о том, о чём не надо.
Тебе плохо, Варь? - прекращает улыбаться.Ты покраснела.
У меня ща пар из ушей повалит.
Ледов, забирай свои плюшки-ватрушки и уходи.
Он смотрит удивлённо, я на него - разгневанно.
И тут в его кармане пиликает телефон, прерывая наши гляделки и о, чудо - Кирилл слушается меня.
Хорошо. Не злись, - приподнимает за ручки пакет.
Еду оставлю тут, - ставит на подоконник.
Ты
Выброси, когда я уйду, - перебивает.
Можешь в окно и целься в машину. Не промахнёшься. Там одна моя стоит. Отведёшь душу, - приподнимает уголок губ парень.
Засунув руки в карманы куртки, он сбегает по лестнице.
Исчезая, так же нежданно-негаданно, как и появился.
Ты что-нибудь поняла?
Ни черта не поняла, но неважно. Будешь кренделёк? - предлагает Алёна, сама успешно набивая желудок.
И успела же добежать до окна. После ухода Ледова прошла максимум минута.
Алён! - хочу её отчитать, но девушка перебивает:
Кто от бесплатного пропитания отказывается?! Вкусный кофе и печеньем никогда учёбе не мешали.
Не боишься, что он подсыпал что-то в рогалик? - пытаюсь испугать расхитительницу чужих пакетов.
Что? Пудру приворотную?
Допустим, её.
Ну, завтра, когда узришь, что я не воспылала любовью великой к ледыхе, дойдёт, что зря отказывалась от свежей выпечкиэх, - скатывается в грусть.
Пойдём. Русич сам себя не сделает.
А пакет?
Оставь. Может, бомжи заберут. Ты ведь у нас принципиальная.
Хорошо, хорошо, - сдаюсь, видя, что эта невыносимая спецом идёт, как в замедленной съёмке.
Помоги его донести.
Алёна, радостно вприпрыжку добежала до меня. Взялись с ней каждая за свою ручку.
Странно, да? - захлопываю за собой дверь.
Что?
Поведение Ледова.
С самого начала было. Да. Нетипичное ему.
Дойдя вместе до стола, торжественно водружаем пакет на него.
Но, может же у него живот прихватить? Живой же человек, - бросаю я вопросительно.
Веришь в его сказочки?
Пожимаю плечами. Не знаю.
Чего смотришь на пакет, как проигравший на приз? Стесняешь?
Ну - неловко переминается с ноги на ногу Алёна.
Это твой подарок. Я не могу
Ты же кренделёк съела, - не могу уловить логику.
Крендельков много. А там я вон вижу пирожные разные. И печеньки уникальные. В одном экземпляре. Ледов, видимо, хотел, чтобы ты разное попробовала. Не мог определиться. Не буду тебе объедать.
Встряхнув волосами, Колесникова садится за стол.
Потому что он не мог определиться? - предполагаю.
Ты поняла причину. Не придуряйся.
Не-а, не поняла, но хорошо - ее объедай. Я сама всё съем...
У Алёны вытягивается лицо.
Что? - не понимаю чего она.
Где твоё радушие и гостеприимство, спрашивается?
Делать мне больше нечего. Сама проблему надумала, сама не хочешь попробовать то, что хочешь. Но уговаривать тебя мне надо? Вот ещё, - ехидничаю.
Похоже от мажоров заразилась.
Плохое, к сожалению, перенимается лучше чем хорошее.
31
Сколько можно? Варя! Что это за стук?
А? Что? Где? Кто я? - поднимаю голову от подушки.
Долгие мгновения уходят на то, чтобы собраться.
Но труды по возвращению к себе самообладания, идут насмарку из-за освещенного экраном телефона лица Колесниковой.
Оно точно прибавляет мне пару седых волос.
Хорошо, что в блондинистых они будут незаметны.
Ал-л-лён-н-на, - заикаюсь.
Что?
Убери телефон от лица.
Ой. Извини. Не знаю как так вышло.
Фонарик выключается, но сердце у меня всё так же припадочно бьётся.
Давай спать, - говорю, сумев выдохнуть.
Закапываюсь в подушку.
Еле успела поймать ругательство и отговорить его от «надавания» по «мордасям» Алёнке.
Стала от убойной дозы кофеина параноиком она, а должна расплачиваться почему-то я.
Говорила три стакана кофе на ночь - перебор. Если черти рядом со мной будут танцевать фламенко, не буди, - отворачиваюсь к стене и подкладываю ладонь под щеку.
Стало удобненько моментально, сон приветливо распахнул свои объятья. Но приставучее тарахтение выпустило в него всю обойму, и он скончался в страшных муках.
Что я могла поделать, если они необычайно вкусные?! - обиженно шёпот и всё.
С меня слетела вся сонливость. Ну-с замечательно.
Перекатываюсь на спину.
Хотелось разные попробовать. Тебе какой больше понравился? Мне вишневый. Вкуснотища.
Мечтательный тон одноклассницы вроде и не бесил, нораздражал. Как назойливый писк комара.
Усни ты, - взываю к её совести.Завтра в восемь на занятия. Дай выспать
Проглатываю окончание слова, услышав звонкий стук.
Я-же говорила, - торжествуещее приподнимается Алёна, включает на телефоне фонарик снова.
Что-то происходит, а ты спишь, - запутавшись в одеяле, она сосиской перекатывается на пол.
Смирившись, что и сегодня не высплюсь, встаю.
Посвети. Свет надо включить, - разбито прошу у барахтающейся гусеницы.
Но приходится немного подождать, когда она одержит победу над одеялом.
Божечки. Да что за покрывало ты мне дала?! Больше смирительную рубашку напоминает, - выпутавшись, поднимает Алёна с пола телефон и направляет его на меня.
Вправо. Не свети в глаза, - прикрываю их.
Прости, - доносится тихое и виноватое.
Осторожно приоткрываю один глаз.
Луч свет был уведён влево. Как раз, чтобы выключатель хорошо освещался.
Нажала на него и присела у рюкзака.
Порывшись, достаю из него очки.
Они были со мной на крайний случай.
Не на людях ходить.
М-м. Что за окуляры? - вижу офигевание, написанное на помятой сном Алёне, но зато чётко.
От бабушки достались, - засовываю ноги в тапочки.
Ты шутишь? - нервно смеётся девчонка, обуваясь за мной.
Не шучу. Какие шутки?! Бабуля подарила. Но у неё со вкусом плохо, - чешу одну ступню, зачесалась вторая.
Х-м.
Что?
По примете - к драке обе ноги чешутся.
Ты в приметы веришь?
Бабуля верит. Я от неё много их знаю, - оправдываюсь.
Да прекрати. Я тебе предложила обряд провести на перекрёстке в полнолуние?! Что ты смотришь снисходительно?
Нет. Я всего-то... - прикусывает Колесникова верхнюю губу.
И опять несколько звонких стуков её обрывают.
Надо посмотреть, - опасливо прячется за мою спину, прерываясь на полуслове.
Надо.
Ты иди, я за тобой, - цепляется за рукав, как маленький ребёнок.