Ты за мой рукав держишься, чтобы, если там зверь дикий, ты толкнула моё тельце ему. И пока он будет есть, сама убежишь. Да?
Глупости. Дикие звери у нас не водятся.
По меньшей мере, одного я знаю, - рассеяно шепчу, проворачивая замок.
Алёна идёт шаг в шаг за мной.
Честно, я не отпускаю тебя по одной причине. Если Свиридов явился, я за тобой прятаться буду.
Думала удивляться дуркаватости некуда, но...
М-гм. Удачки, - нажимаю на ручку.
Вышли в пустой коридор. Моя боевая подруга от страха дышит через раз. Я же нормально. Не скажу, что страшно.
Но - да. Немного крипово.
Совместная галлюцинация? - трясётся Алёна.
Может кто-то выходил из комнаты, - предполагаю.Ты говорила столовая круглосуточно открыта. Пошли чай налить, а ты переполошилась.
Сомнева
Тунь-тунь. Тк-тх-тк.
Колесникова пугливо застывает, смотрит на меня, расширенными глазами.
В окно что-то прилетело.
Пальцы разожми, - прошу у неё устало.Дай мне посмотреть.
Девчунька отпускает, но не отходит. Перебирает ноги следом за мной.
Подойдя к окну, открываю одну створку.
Высовываюсь наружу.
Что там? Варь?
Сон? Мираж? Я брежу?
Новенькая, у тебя уши заложило? Сколько я могу ждать?! - наезжает Артём слёту.
Весь помятый. С наливающимся синяком на скуле. И с не пойми какими, скрытыми под одеждой повреждениями, он стоял в свете фонарей. И чем-то был недоволен.
Тебе чего надо? - не считаю нужным быть вежливой.Что ты за веник в руке держишь? - разглядела я милый букетик полевых цветов, выбивающийся из образа демоняки бешеного.
Пол им подметаешь?
Дикий? Артём там? Варя! - дёргает за мой хвост на пижаме Алёна, не давая погрузиться в схватку на полную.
Открой мне дверь, - нагло требует парень.
Да-а щас! - презрительно морщу нос.
Алён, - залезаю внутрь коридора.
Он просит, чтобы дверь открыла. Я ему швейцар? Унизить меня хочет?
Не-не, - мотает головой девчонка.Школа закрывается после девяти. Он не может попасть. Не унижает. По крайней мере, в этом случае.
Не может попасть?
Нет.
Отлично, - возвращаюсь обратно к парню.
Не открою. Можешь не ждать, - стойко выдерживаю его взгляд.
Хорошо, - принимает легко эту информацию и стягивает с себя куртку Артём.
Что делаешь? - пугаюсь.
Отойди от окна немного, - выкидывает букет назад.
Слушаю, но лучше бы осталась на месте.
Пропустила самое интересное - паркур заводной.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять, - считает Алёна
И черноволосая макушка появляется в окне.
Подтянувшись, дикий мрачно залезает к нам.
Вот это да. За пять секунд забрался. И по чему лез? Там же голые стены, - потрясённо охает Колесникова.
У тебя кровь... - не менее потрясённо говорю я парню.
Новенькая, ну, прекрати, а? Тебе не надоело?! - прислоняется к подоконнику он.
Я тебе клянусь. Пятно крови по футболке расползается.
И оно с каждой секундой больше, и больше.
Вот бл*дство, - зажимает правое ребро мажор, увидев о чём я толкую.
Кажется, мне действительно нужна твоя пом.. - дикий закатывает глаза и стекает мне под ноги.
Мамочки! Варя? Приди в себя. Что нам делать? - сразу заверещала шёпотом Алёна.
Но я её игнорирую, впала в странное состояние. Еле держусь, чтобы не грохнуться рядом.
Не много ли обмороков у дикого для одного дня?
Падучей болезнью страдает?
32
Ва-ря! - опять трясёт меня Алёна.
Что ты от хочешь? Его проблемы, - откидываю волосы назад.
Не надо было ввязывать в неприятности. Предлагаешь его на плечо взвалить и потащить в больницу? За какие заслуги перед отечеством?!
Алёна открывает рот, но я не закончила исповедаться, поэтому не даю ей вставить слово.
Опустим отечество. У него вообще есть заслуги? Он за всю жизнь не положил в «коробочку» и немного добрых дел. Ему даже одноколесную тележку не дадут, чтобы в рай въехать, - распаляюсь пуще прежнего.
Не волнуйся, - хлопаю Алёну по плечу.
Он вернётся домой. В пекле его давно заждались. Пусть зажарится до хрустящей корочки.
У Колесниковой от моей агрессии глаза норовят вот, вот на паркет выпасть.
Поражаются вместе с хозяйкой, что за муха меня укусила. Не знаю. Цокотуха, возможно.
Но заткнуться не могу.
Вернее, могу. Не хочу.
Да.
Наиточнейшее определение подобрала. Не хочу.
Что ты смотришь на меня, как на самого худшего человека в мире?
Я? Помилуй тебя Иисус Христос. Ни в коем случае тебя не осуждаю. А то, что ты видешь в моих глазах - беспокойство.
Беспокойство? О нём?
Алёна отводит глаза, молча подтверждая.
Он с первой секунды портит мою жизнь, - пытаюсь что-то кому-то доказать.Я дуреха, но не настолько, чтобы помогать своей вражине, номер один.
Варь, ты же не злая. Притворяешься? - Алёна озадаченно переступает в своих балетках.
Что на тебя нашло? Бросишь его умирать? - шокировано вытаращивается «Мать Тереза».
Не пережив осуждения и «поверженного» дикого, прикрываю глаза ладонью.
Что бы я не говорила и как бы себя не вела, всё равно он действует на меня В общем, как-то действует.
Не разобралась до конца.
Как тут разберёшься, когда времени и на сон не дают?
Ёбэнэ.
Ну, за что мне это?
Я в предыдущей жизни Гитлером была?
С чистой совестью, позволяю себе раздувать пожар истерии. Топаю ногами, кричу, ору, но это в душе. В реале же изображаю монумент.
Варь - осторожничает Алёна.
Намекает, что бешеная собака может и загнуться, не дождавшись конца «медитации».
Ладно. Ладно, - ворчу.Я помогу ему. Помогу. Хватит давить.
Потащим его в комнату? - неуверенно предлагает Колесникова.
Убираю волосы резинкой, что была на запястье, но услышав бред сивой кобылы - презрительно морщусь.
Ага. Ещё чего?! Чтобы у меня печень отказала?! Пусть «Барби» на горбу своём его прёт, хоть на край света. Может даже одновременно с этим причитать: «Тока держись. Милый мой Артёмушка.» - передразниваю девушку дикого.
Или кем она там ему приходится?!
Я же поступлю адекватно и пойду за медсестрой. Где её комната?
У Алёны случается разрыв шаблона, но, к счастью, говорить, находясь в коме, она может.
В преподавательском корпусе. Двадцать третья комната.
Поняла.
Забираю куртку с крючка. Натягиваю её на себя. Меняю тапки на уличную обувь и выхожу в коридор.
На, - кидаю маленькую подушку в Алёну.
Та ловит.
Зачем?
Положи ему под голову его пустую. Хотяв ней ничего ценного. Забудь. Забрось к нам.
Всё.
Оказание первой помощи можно считать выполненным.
Оставляю позади себе нерешительную одноклассницу.
Ладони немного подрагивают, прячу их в карманы.
Всё-таки мне за него страшно, но не буду я переживать о всяких, что не умеют держать язык за зубами.
Кто ему мешал не влезать в неприятности?
Сам виноват.
***
Глазам предстала занимательная картина, когда я вернулась к сто пятой ни с чем.
Одноклассница сидела на подушке сама. На её же коленях покоилась голова Артёма.
О. Варь. Ну, что? - ставит стаканчик холодного чая на пол.
Кирилл столько притащил, что можно было упиться напитками, что и делала зевающая девчонка.
Не принимая во внимание начавшуюся тахикардию, подхожу к ней.
Я стучала, стучала. Толку ноль, - рассказываю.
Может ушла в туалет? - залегает у Алёны на лбу складка.
Не буду требовать, чтобы убрала свои ноги из под его головы.
Были же причины.
У тебя были причины? - безэмоцианально произношу.
А? - в начале не доходит, но стоит мне показать пальцем на ходячую, но теперь лежачую проблему, её озаряет.
Ах. Да. Были. Я пыталась положить подушку и отойти, но он почему-то застонал. Пришлось вот так.
Хорошо, - верю я.
Может приведём его в чувству?
Может в начала посмотрим, что с раной? - выносит здравое предположение Алёна. Мы его трогаем, но..можем сделать хуже.
Да. Ты права, - приседаю.
Дыкий дышит прерывисто.
Хлопаю его по щекам.
Парень беспокойно дёрнулся, но глаза не открыл.
Дёрни его за волос.
Что? Таки хочешь зелье сварганить?
Делай, как говорю.
Возведя глаза к потолку, Алёна всё же выбирает один волос и дёргает его. Но у Артём никакой реакции.