Это просто дурное воспоминание, Ася. пытаюсь достучаться до пигалицы. Сейчас я позову врача.
Она отрешённо качает головой. Разум постепенно возвращается в её рассеянный взгляд.
Богдан, пожалуйста тихий шёпот, чёртово имя, и я снова на отчаянной границе шаткого равновесия. Я просто не могу одна, останьтесь со мной хотя бы ненадолго.
Знала бы она, о чём просит! О том, как ненависть к ней и моё долбанное неуёмное желание сплелись воедино в гремучую смесь, которая вот-вот бомбанёт, сжирая языками пламени всё на своём пути.
Но в то же время Я не могу уйти. Её щенячий взгляд пробивается сквозь броню и латает растерзанные внутренности. Дрянные новости, Богдан, ты в полной жопе.
Потому что я остаюсь.
Перетягиваю стул ближе к койке и пытаюсь отрезвить себя, припоминая все обстоятельства и причины, почему я ввязался в это сумасшествие и почему большим сумасшествием будет поддаться соблазнительному искушению, которая сидит, обхватив колени тонкими руками.
Я знаю, что она пристально смотрит на меня. Кожа горит под её взглядом. Всё вышло из-под контроля. Чёртова Луиза испортила мне весь план. Простой и понятный. В котором не было места жалости и страха потерять эту девушку.
9. Ася
Прожигающий взгляд чёрных глаз нервирует меня. Богдан странный. Очень. Его настроение меняется так часто, что я за ним не поспеваю.
Вот и сейчас его напряжённый вид никак не вяжется с вопросом, летящим в меня.
Итак, Ася. Ты поступала на социальную педагогику потому, что хочешь работать со сложными детьми?
Я ошарашена. Сбита с толку. Но на вопрос отвечаю правдиво:
Куда был ниже проходной балл, туда и поступала. На бюджет нужно было сдать русский и обществознание плюсом к результатам ЕГЭ. По обществу не добрала несколько баллов.
А кем ты хочешь стать, когда вырастешь, Ася? с усмешкой спрашивает Богдан.
Если бы я могла выбрать то, что хочу? уточняю у него. Или есть какие-то ограничения?
Допустим, то, что хочешь. Без ограничений.
Тогда это просто, киваю ему. Я бы хотела пойти на журфак. Но это слишком дорого. У нас с бабушкой никогда бы не хватило на это денег.
Он смотрит в мои глаза. Снова решает? Что ещё, Господи? Я не хочу думать, что он сидит и решает моё будущее.
Ну, журфактак журфак, подтверждает он мои догадки. Будет тебе подарком на свадьбу. Но хоть одна глупость, вольность, единожды проявишь непослушание, попробуешь рога наставить, и я запру тебя дома без единого шанса на реабилитацию. Усекла?
Я с готовностью киваю. Часто, возможно, как дурочка какая-то, но я усекла. Если этот неандерталец собирается в самом деле оплатить столь желанное мне образование, то
Никаких вечеринок, гостей, ночёвок у подружек не будет, выговаривает он, и я снова киваю. Ничего, порочащего честь моей жены. Хоть один промах, и ты
Никогда не выйду из дома! заканчиваю вместо него, перебивая, и тут же прикусываю язык.
Не дерзи, мягко журит меня мужчина, но внезапно улыбается.
Да так, что снова дух захватывает! Если бы он делал это почаще, наверно, я смогла бы привыкнуть. Вот зачем пугать меня? Грубить? Вести себя как дикарь? Если можно проявить чуточку нежности и дать мне возможность немножко свыкнуться с новой жизнью?
Сама я, незнамо отчего, переполнена нежностью. Ну, возможно, и не нежностью вовсе. Благодарностью? Сажусь ближе к мужчине, делаю всё с осторожностью, по наитию, наугад, но интуиция подсказывает мне, как правильно поступить, чтобы усмирить этого неандертальца.
Провожу пальцами по огромной кисти, оглаживая вздутые вены, скользя по крупным, толстым пальцам до самых кончиков ногтей и возвращаясь обратно к манжетам рубашки. Упираюсь головой в крепкое мужское плечо и тихо говорю:
Спасибо, Богдан. Я очень постараюсь не подвести вашего доверия. Я буду очень благодарна вам за такой подарок.
Я же сказал: будешь послушной женой, стану тебе щедрым мужем. Ничего для тебя не пожалею. в его голосе угадываются нотки удивления, и он припечатывает твёрже:Ничего.
На одно короткое мгновение я чувствую, что его лицо склоняется ниже к моей макушке. Если бы не сидела, тихо замерев, словно мышка, даже и не поняла бы, что он вдыхает запах моих волос. Чувствую мимолётное движение воздуха, слышу скрип сжатой челюсти, ощущаю, как литые мышцы приходят в движение, и мужчина встаёт.
Мне пора, бросает на меня быстрый взгляд Тихонов. Дела Будь послушной девочкой, Ася, ешь и не думай о глупостях.
Его проницательный взгляд скользит по моему румянцу, и я краснею ещё больше.
Если у меня вправду нет другого выбора, я привыкну. И я найду способ сделать этого чёрствого мужчину нежным со мной.
В этот же день меня навещает бабушка. Она не причитает, не вздыхает. Просто садится рядом и гладит мои волосы.
Как ты себя чувствуешь, бабушка?
За меня не переживай, дочка, улыбается она. Поправляйся скорее сама. Богдан сказал, что тебя выпишут через неделю, если всё будет хорошо.
Это замечательно, выдыхаю шумно, не решаясь задать вопрос, в больнице лежать совсем невесело, хоть я и только пришла в себя.
Тебе никогда не нравились больницы, вздыхает бабушка. Что-то привезти из дома?
У меня всё есть, не волнуйся. А чего нет, то Богдан привезёт.
Опрометчивая фраза заставляет бабушку поморщиться, и мне кажется, что сейчас она расплачется, но вместо этого она тяжело вздыхает.
Кто бы что бы тебе не наговаривал на него, ты должна знать, что Богдан бабушка подбирает слова, и я замираю. Мне хочется, чтобы она рассказала всё, что ей известно. Богдан хороший человек. Правда, хороший. Но он озлоблен на весь белый свет настолько, что за этой пеленой злобы и ненависти ему тяжело пробраться к свету.
А что же с ним случилось, бабушка? решившись, всё-таки спрашиваю у неё.
Понятно, что, вздыхает она с грустью. Он любил, а его предали. Пока он разобрался, что к чему, много воды утекло, а осадок остался на всю жизнь. Вот он и пообещал в сердцах отомстить твоему отцу
И забрать меня, да? Бабушка лишь кивает в ответ. Но почему..?
Я не понимаю, что это за месть такая, когда забирают в счёт оплаты этих мифических долгов живого человека. Меня!
Это сложно, дочка. Я не смогу объяснить тебе, поскольку сама практически ничего не знаю бабушка прячет взгляд. Если он захочет, то расскажет тебе. В твоих руках твоя судьба, Ася, только в твоих.
Да как же в моих, бабушка, если этот мужчина просто заявляет, что я должна выйти за него замуж!
Иногда мы не можем изменить обстоятельства, но в нашей власти подчинить их. Скоро ты станешь женщиной, женой, дочка, и только от тебя зависит, как с тобой будет себя вести твой муж. Поставишь себя мудробудешь королевой, позволишь помыкать собойтак и проведёшь всю жизнь в золотой клетке.
Как мама? тихо уточняю.
Я знаю, что бабушка не жалует разговоров о матери. Единственное, что я знаю о той, кто родила меня на свет, то, что она вышла замуж за отца не от большой любви, а от безысходности, и меня вообще там не планировалось.
Мои родители погибли практически сразу после моего рождения. Любовь и заботу я получала только от бабушки. Насколько мне известно, других родственников у меня нет. А если и есть, они не торопились познакомиться со мной, не торопились поддержать материально. А теперь весь мой привычный мир перевернулся с ног на голову, и я должна возвращать долги родителя, который, очевидно, даже не желал моего появления на свет!
Нет, Ася, мягко говорит бабушка. Ты не будешь жить как мама. В отличие от твоего отца, Богдан умеет любить, просто ты должна ему это напомнить Всё в твоих руках, детка. Если ты не можешь изменить судьбу и Богдан сделает тебя своей женой, я хочу, чтобы ты была счастлива с ним.
Я никогда не смогу быть счастливой с ним, бабушка! с горечью признаю я. Я его совсем не знаю и не люблю И не полюблю
Не зарекайся, журит она. Стерпитсяслюбится! И он попривыкнет, дай лишь ему понять Тебя невозможно не полюбить. Женщины правят этим миром. Даже если исподтишка. Это основа основ.
Этот разговор проигрывается в моей голове всю неделю. В разных тональностях. И чаще вспоминается в те часы, когда Богдан гордо восседает на стуле рядом с моей больничной койкой.